Дьявол

Люцифер из «Божественной комедии» Данте

«	Они не понимали, Что Дьявол – это не фольга, Гримером прикреплённая на веки. И дым цветной при появленье Моём пускать не надо. Поскольку Зло приходит без фанфар. Тихонечко, без стука в двери.	»
— Ирина Шанина, «Мефистофель»

Дьявол, он же Сатана, он же Люцифер, частенько фигурирует в искусстве. С одной стороны, это мифологический персонаж, который выступает в качестве воплощения зла в околорелигиозных произведениях. С другой стороны, — всемогущий злодей, которому может противостоять только хитрый и смекалистый главный герой. Кодификатор образа дьявола — Библия.

Образы Дьявола в искусстве

Один из классических образов Дьявола

Дьявол, скупающий души

О том, что Сатана — на самом деле падший ангел, вспоминают редко. Обычно это просто самое злое и коварное существо в мире. Например, Дьявол приходит на подмогу какому-нибудь смертному, который не может достичь чего-нибудь (обычно это что-то банальное и, как оказывается потом, не очень полезное) и предлагает сделку — ты мне душу, я тебе всё, что пожелаешь. Не ощущающий душу как материальную ценность герой обычно соглашается, обрекая себя тем самым на вечные муки.

Нередко Дьявол может и обхитрить героя, как это делают обычные мошенники, и заставить заключить сделку об отдаче ему душеньки обманным путём. Он ведь трикстер. Ему можно.

Дьявол в Аду

В некоторых произведениях описывается сошествие персонажа в Ад, где он встречается с главным — с Сатаной, который мучает в аду всех грешников. Тот строит несчастному различные козни, чтобы герой не смог найти то, зачем он явился в пекло, и остался там навсегда. Мораль ясна — не ходите в ад.

Дьявол — инфернальный монстр

Нередко Дьявол наделяется способностью менять обличье. Иногда говорят, что у него нет одного определённого облика. Каноническое изображение: огромный страшный красный рогатый монстр, объятый языками пламени и плюющийся огнём. Объясняется это, по-видимому, тем, что Дьявол обитает в аду, то есть под землёй, а там кипящая магма, жидкое ядро и вообще достаточно жарко. Что ж, всё может быть, всё может быть…

Дьявол, вселяющийся в людей

Священник изгоняет Дьявола из одержимого мальчика

Если Дьявол по какой-то причине не может показаться миру в своём теле, он выбирает чужое и вселяется в него, чтобы творить зло. Часто это тело беззащитного ребёнка. Почему бы не выбрать тело посильнее? Например, крепкого мужчину, который способен спустить экзорциста с лестницы. Скорее всего, сказывается мнение, что «пожар легче предупредить, чем потушить» — то есть сопротивляться вторжению взрослый человек может, в то время как самостоятельно изгнать Дьявола — нет. В любом случае, с одержимым начинают твориться ужасные пугающие вещи, а сам одержимый начинает вершить различные непотребства. Помочь ему может только ритуал экзорцизма.

Дьявол — жертва

Хотя чаще всего Дьявол в кино и литературе — олицетворение зла, можно встретить и другую позицию. Роль протагониста отводится Дьяволу в произведениях, в которых Единый Бог — тиран и злодей, пускающий людям пыль в глаза. Обычно авторы играют на однобоком описании изгнания Дьявола с небес. Кратко, дело было так: один из ангелов вёл себя нехорошо, за что остальные ангелы во главе с богом изгнали его. С тех пор существует чёткая граница между добром и злом. Добро — то, что одобряется богом, зло — то, что не одобряется им. И впрямь выглядит немного сомнительно. Поэтому и появились «сомневающиеся», которые начали разбираться в природе Дьявола, наделяя его светлыми мыслями и стремлениями, и противопоставляя ему бога. Бог в таких произведениях — злодейский тиран, наслаждающийся своей властью и ограничивающий свободу своей паствы, а иногда — вообще садист, наслаждающийся людскими мучениями.

Дьявол — должность

А что? Кто сказал, что Адом править не надо? Это важная и ответственная работа. Он может быть тюремщиком, может быть организатором. Вы никогда не думали, что тот факт, что мир не пожрали демоны, — заслуга Дьявола? А ведь Богу Ад тоже нужен. Зачем? Ну, не в Раю же грешников складировать, честное слово. А уничтожить душу нельзя. Душа бессмертна. Вот Дьявол и выполняет свою работу. Наиболее актуально в произведениях про небесную канцелярию. В таких произведениях традиционные вопросы религии тщательно деконструируются или же, напротив, реконструируются неожиданным образом.

Мотивация Дьявола

В оригинале основным мотивом Дьявола было искушение — подталкивание человека к действиям, противоположным христианской морали, требующей самоограничения и противостоянию страстям. Со временем образ скатился до обыгрывания некоторых библейских сюжетов: свершение пророчества о приходе Антихриста (а следом и «второго пришествия» Мессии, что логически следует из первоисточника, и которому соответственно также препятствует главный герой), месть за своё не лучшее существование или, опять же, искушение.

Реже в качестве сюжетообразующих мотивов Дьявола выступает желание убить всех людей (хотя вопрос, зачем ему тысячи мучеников, автора может не волновать) либо желание вернуть расположение Бога. Во втором случае Дьявол может совершать исключительно добрые поступки, а также терпеть неудачи в данном начинании из-за того, что оно противоречит смирению.

Стоит также отметить, что трактовка Дьявола в иудаизме (в основе которого лежит Ветхий Завет) и христианстве (Новый Завет) различается радикально: иудейский Дьявол является архангелом, помощником Господа, он искушает смертных, чтобы они через преодоление искушений и соблюдение заповедей показали свою любовь к Богу. Соответственно, у иудейского Самаэля никогда не было падения, и находится он в раю, среди прочих ангелов.

Заменители Дьявола

Если в сеттинге не присутствует собственно Дьявол, возможно существование некоего и. о., похожего на Дьявола, как Хрустальный дракон Иисус на Иисуса. Такой персонаж называется сатанинский архетип. В других случаях дьяволов несколько, и они постоянно грызутся; тогда они называются архидемоны и архидьяволы. Ещё есть вариант благородного свободолюбивого Дьявола, который борется с Богом-угнетателем — Утренняя Звезда.

Пятиминутка матчасти

На самом деле, ни «дьявол», ни «сатана», ни «Люцифер» не являются собственным именем этого персонажа; более того, первые два слова вообще не являются собственными именами.

• Слово «сатана» — от общесемитского корня S.T.N, означающего «быть противником, обвинять» (отсюда же «шайтан»), греческое διάβολος («клеветник») — практически прямая калька с него. Причём означать оно могло как серьёзного врага, так и того, кто противостоит человеку лишь в силу должности, например, прокурора, и в некоторых местах Библии дух, к которому прилагается имя «сатана», выступает именно в этом качестве. Но именно что в некоторых — называются этим словом и откровенно враждебные духи, а в некоторых местах даже и смертные.
• Люцифер — «светоносец» — латинская передача по смыслу слова, звучавшего на иврите как הֵילֵל (хейлель) — «блистательный», которым называлась та самая утренняя звезда (церк.-слав. денница), сиречь планета Венера. Сам образ этой звезды был, вообще-то, хвалебным, и прилагался на страницах Писания в том числе и к Иисусу Христу (Откр., 22:16); святой Люцифер в православных святцах тоже наличествует. Отождествление же наименования «денница» с сабжем статьи есть пошло от книги пророка Исаии, где им (отчасти иронически) называется осуждаемый в этой книге царь Вавилона — не столько какой-то конкретный исторический царь, сколько вообще деспот как типаж. А какой деспот в священной истории был самым первым и самым деспотичным? Правильно.

Есть ли у него имя вообще? По христианским писаниям, нет, или же оно неизвестно/скрыто от людей (ибо много чести засранцу, чтобы его знала по имени вся христианская ойкумена). В ряде иудейских и гностических сект считалось, что князя Тьмы зовут Самаэль (סמאל‏‎, «яд Божий»), но это неточно — в не меньшем числе трактовок это имя вполне послушного Господу ангела, просто с неблагодарной работой. В апокрифической Книге Еноха он называется Шамхазай или, в греческом произношении, Семиаза. Многие же популярные в культуре имена дьявола или дьяволов обычно переползли к нему метонимически: так, «Вельзевул» — имя божества города Экрона (современный Тель-Митне), означающее «возвышенный владыка» (а среди евреев произносившееся дисфемистическим как «баал-зевув» — повелитель мух), а «Азазель» — то ли тот самый козёл отпущения, то ли та скала, с которой его предписывалась отпускать.