Редактирование: Промах с аудиторией
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Внимание: Вы не вошли в систему. Ваш IP-адрес будет общедоступен, если вы запишете какие-либо изменения. Если вы войдёте или создадите учётную запись, её имя будет использоваться вместо IP-адреса, наряду с другими преимуществами.
Правка может быть отменена. Пожалуйста, просмотрите сравнение версий ниже, чтобы убедиться, что это нужная вам правка, и запишите страницу ниже, чтобы отменить правку.
Текущая версия | Ваш текст | ||
Строка 12: | Строка 12: | ||
=== [[Литература]] === | === [[Литература]] === | ||
* Практически вся классика школьной программы, которая писалась, вообще-то, для взрослого читателя, а не для школьников. Особенно писатели вроде Толстого и Достоевского, у которых значительную часть произведений занимают философские рассуждения героев или самого автора (а у Достоевского произведения ещё и не по-детски мрачные). Вплоть до того, что пытаясь «показать искусство в процессе исторического развития» детям в 7-ом классе предлагалось начинать постижение всемирного искусства с непривычных по форме и непонятных по содержанию трагедии Эсхила «Прометей прикованный» и «Песни о Роланде» (странно, почему не с эпоса о Гильгамеше: детишкам будет очень интересно узнать, кем работала Шамхат и как ей удалось привести Энкиду в цивилизованный вид).<ref>Автор заметки изучал Гильгамеша в средней школе, в рамках предмета «Мировая Художественная Культура». Авторы курса отлично вывернулись, сведя большую часть мифа к отцензуренному пересказу, а в стихотворном виде предьявив только Великий Потоп.</ref> Уйма пейзажной лирики (детям она обычно неинтересна), отбор прозы тоже странный: даже если в учебнике нет традиционных советских комментариев, которые сводили практически любой текст к критике социальных устоев того времени, современному читателю обычно тяжело понять, насколько обычно или необычно поведение героев, потому что '''ему не с чем сравнивать''' (на балах он не бывал и вообще с трудом представляет, насколько тесным и ритуализированным было тогдашнее высшее общество), '''авторские намёки непонятны''' (многие ли поняли, что в первой главе «Войны и Мира» Пьер Безухов оскандалился на первом же светском рауте, заработал репутацию бонапартиста и вольнодумца и больше его в салон г-жи Шерер не пригласят?), проблемы, стоящие перед героями, неясны даже в силу возраста (современном школьнику не объяснить, почему Анна Каренина бросилась под поезд — она ведь уже ушла к любимому, и даже муж великодушно дал ей развод, ну, казалось бы, живи да радуйся), и даже сюжет может быть непонятен (например, все примерно знают, что Чичиков скупал мёртвые души, и практически никто — в чём был смысл этой аферы, не перепродавать же он их собирался)<ref>Чичиков буквально проговаривает суть свой довольно несложной аферы: взять под залог своих несуществующих крестьян большой кредит и скрыться с деньгами. Другое дело, что схемы экономических преступлений и мошенничества и взрослым многим непонятны (у кого у самих нет авантюрной житейской смекалки), не говоря уже о детях. Тем более если они основаны на исторических реалиях другой эпохи, тех же «ревизских сказках», которые сами по себе требуют пояснения.</ref>. | * Практически вся классика школьной программы, которая писалась, вообще-то, для взрослого читателя, а не для школьников. Особенно писатели вроде Толстого и Достоевского, у которых значительную часть произведений занимают философские рассуждения героев или самого автора (а у Достоевского произведения ещё и не по-детски мрачные). Вплоть до того, что пытаясь «показать искусство в процессе исторического развития» детям в 7-ом классе предлагалось начинать постижение всемирного искусства с непривычных по форме и непонятных по содержанию трагедии Эсхила «Прометей прикованный» и «Песни о Роланде» (странно, почему не с эпоса о Гильгамеше: детишкам будет очень интересно узнать, кем работала Шамхат и как ей удалось привести Энкиду в цивилизованный вид).<ref>Автор заметки изучал Гильгамеша в средней школе, в рамках предмета «Мировая Художественная Культура». Авторы курса отлично вывернулись, сведя большую часть мифа к отцензуренному пересказу, а в стихотворном виде предьявив только Великий Потоп.</ref> Уйма пейзажной лирики (детям она обычно неинтересна), отбор прозы тоже странный: даже если в учебнике нет традиционных советских комментариев, которые сводили практически любой текст к критике социальных устоев того времени, современному читателю обычно тяжело понять, насколько обычно или необычно поведение героев, потому что '''ему не с чем сравнивать''' (на балах он не бывал и вообще с трудом представляет, насколько тесным и ритуализированным было тогдашнее высшее общество), '''авторские намёки непонятны''' (многие ли поняли, что в первой главе «Войны и Мира» Пьер Безухов оскандалился на первом же светском рауте, заработал репутацию бонапартиста и вольнодумца и больше его в салон г-жи Шерер не пригласят?), проблемы, стоящие перед героями, неясны даже в силу возраста (современном школьнику не объяснить, почему Анна Каренина бросилась под поезд — она ведь уже ушла к любимому, и даже муж великодушно дал ей развод, ну, казалось бы, живи да радуйся), и даже сюжет может быть непонятен (например, все примерно знают, что Чичиков скупал мёртвые души, и практически никто — в чём был смысл этой аферы, не перепродавать же он их собирался)<ref>Чичиков буквально проговаривает суть свой довольно несложной аферы: взять под залог своих несуществующих крестьян большой кредит и скрыться с деньгами. Другое дело, что схемы экономических преступлений и мошенничества и взрослым многим непонятны (у кого у самих нет авантюрной житейской смекалки), не говоря уже о детях. Тем более если они основаны на исторических реалиях другой эпохи, тех же «ревизских сказках», которые сами по себе требуют пояснения.</ref>. | ||
* Кроме того в советское время стабильно путали литературу '''для''' детей и литературу '''про''' детей. Хотя казалось бы — зайди в библиотеку и убедись, что дети разбирают в первую очередь всяких Дюма, Скоттов и Лондонов — взрослые приключения взрослых людей. Но нет, если произведение детское — оно обязано рассказывать про героев детей. А то и вовсе про приключения в школе, дворе, пионерлагере, которые интересны сугубо взрослым, вспоминающим молодость, а дети подобное и так каждый день видят и еще и читать про это не хотят. | * Кроме того в советское время стабильно путали литературу '''для''' детей и литературу '''про''' детей. Хотя казалось бы — зайди в библиотеку и убедись, что дети разбирают в первую очередь всяких Дюма, Скоттов и Лондонов — взрослые приключения взрослых людей. Но нет, если произведение детское — оно обязано рассказывать про героев детей. А то и вовсе про приключения в школе, дворе, пионерлагере, которые интересны сугубо взрослым, вспоминающим молодость, а дети подобное и так каждый день видят и еще и читать про это не хотят. | ||
** Даже сейчас это заметно по жанру young adult — несмотря на успех «Гарри Поттера», «Бесконечной истории» и «Волшебника Земноморья», большая часть жанра — истории про девушек, которые открыли в себе магические способности. Мальчики-подростки начиная лет с 12-13 спокойно отождествляют себя с просто молодым главным героем или даже с суровым взрослым воякой. Для девочек это не характерно: всё-таки образ жизни взрослых женщин им не особенно близок. | ** Даже сейчас это заметно по жанру young adult — несмотря на успех «Гарри Поттера», «Бесконечной истории» и «Волшебника Земноморья», большая часть жанра — истории про девушек, которые открыли в себе магические способности. Мальчики-подростки начиная лет с 12-13 спокойно отождествляют себя с просто молодым главным героем или даже с суровым взрослым воякой. Для девочек это не характерно: всё-таки образ жизни взрослых женщин им не особенно близок. |