Редактирование: Война — это кошмар

* Н. В. Гоголь, «[[Тарас Бульба]]» — для мирного населения. Автор обильно расписал чудовищные зверства обеих армий.

* И. Э. Бабель, «Конармия» — чаще, чем людей, на страницах книги убивают разве что лошадей.

* М. Ю. Лермонтов, «Валерик»:{{Свёрнуто|{{Q|pre=1|Хотел воды я зачерпнуть…

* Л. Н. Толстой, «[[Война и мир]]».{{Q|12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберёт летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.|Лев Толстой. «Война и мир».}}

* В. М. Гаршин, рассказы о русско-турецкой войне 1877-78 годов.

* А. И. Куприн, «Серебряный волк»: превращение веселого рубахи-парня в угрюмого озлобленного [[Оборотень|волколака]] после двух лет военной службы — явная аллегория на [[ПТСР]].

* «Красный смех» Леонида Андреева: {{Q|Теперь, когда я один, война безраздельно владеет мною и стоит, как непостижимая загадка, как страшный дух, которого я не могу облечь плотью. Я даю ей всевозможные образы: безглавого скелета на коне, какой-то бесформенной тени, родившейся в тучах и бесшумно обнявшей землю, но ни один образ не даёт мне ответа и не исчерпывает того холодного, постоянного отупелого ужаса, который владеет мною.<br />Я не понимаю войны и должен сойти с ума, как брат, как сотни людей, которых привозят оттуда. И это не страшит меня. Потеря рассудка мне кажется почётной, как гибель часового на своём посту. Но ожидание, но это медленное и неуклонное приближение безумия, это мгновенное чувство чего-то огромного, падающего в пропасть, эта невыносимая боль терзаемой мысли… Моё сердце онемело, оно умерло, и нет ему новой жизни, но мысль — ещё живая, ещё борющаяся, когда-то сильная, как Самсон, а теперь беззащитная и слабая, как дитя, — мне жаль её, мою бедную мысль. Минутами я перестаю выносить пытку этих железных обручей, сдавливающих мозг; мне хочется неудержимо выбежать на улицу, на площадь, где народ, и крикнуть:<br />— Сейчас прекратите войну, или…<br />Но какое „или“? Разве есть слова, которые могли бы вернуть их к разуму, слова, на которые не нашлось бы других таких же громких и лживых слов? Или стать перед ними на колени и заплакать? Но ведь сотни тысяч слезами оглашают мир, а разве это хоть что-нибудь даёт? Или на их глазах убить себя? Убить! Тысячи умирают ежедневно, и разве это хоть что-нибудь даёт?<br />И когда я так чувствую своё бессилие, мною овладевает бешенство — бешенство войны, которую я ненавижу. Мне хочется, как тому доктору, сжечь их дома, с их сокровищами, с их жёнами и детьми, отравить воду, которую они пьют; поднять всех мёртвых из гробов и бросить трупы в их нечистые жилища, на их постели. Пусть спят с ними, как с жёнами, как с любовницами своими!|«Красный смех»}}

* Ранняя советская поэзия (Маяковский, Багрицкий, Сельвинский, Тихонов и т. д.) единодушна в описании Первой Мировой как полного кошмара. Однако, когда дело доходит до Гражданской войны, те же самые авторы начинают сочетать «война — это кошмар» с противоположным тропом «[[война — это круто]]».

* М. [[Шолохов]], «[[Тихий Дон]]» — совсем другое дело. Ужасы [[Гражданская война в России|Гражданской войны]] там показаны без прикрас.

** «Тихий Дон» — это уже для больших… А вот ''детская'' ''патриотическая'' книжка «Нахалёнок» автору правки в возрасте лет этак шести ощутимо подпортила психику. А годами этак девятью позже автор правки с удивлением обнаружил, что у хвалёного ''стивенкинга'' кишок-кровищи-расплёсканных по траве мозгов куда меньше, чем в рассказах Михаила Шолохова (ни разу не хоррор, да!).

* Пётр Николаевич Краснов. Хотя бы «От двуглавого орла к красному знамени». Да, автору правки известно, что он предатель, что 15-й Особый Казачий корпус СС творил такие вещи, что изумлялись самые отъявленные каратели — но как писатель он был намного талантливее и честнее, чем как генерал. И ужасы войны он показывал очень ярко. Хотя и воспевал «благородную войну».

* «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого — вся первая часть являет троп. Протагонист (ГСС Алексей Маресьев) терпит страшные лишения, встречает жуткие картины смерти — вмерзшие в снег трупы, прячется от немцев, доползает таки до [[партизан]]ской деревни, где люди страдают от голода немногим меньше его, но несмотря на, несут припасы и выхаживают сбитого летчика. А вот четвертая часть — лишь отчасти (момент, когда ехавшему вместе с Мересьевым [[зеленый лейтенант|зеленому лейтенанту]] понравилась деревенская девушка, а следующей ночью её со старушкой-матерью убило разрывом авиабомбы), но ближе все-таки к тропу [[Война — это круто]].

* Николай Никулин «Воспоминания о войне» — ужасы войны показаны отлично. Увы, всё впечатление портит стремление автора изобразить страшной не саму войну, а [[Гулаги и рабы|«кровавывый тоталитарный советский Мордор» и Лично Сталина,]] которые якобы виноваты во всех этих ужасах.

* «Бабий Яр» (1966) — документальный роман Анатолия Кузнецова, основанный на его собственном опыте: автор родился в 1929 году и подростком пережил оккупацию немцами Киева.

* «[[Час Быка]]» — описания очень воинственного «инфернального» прошлого Земли, отчасти (до объединения в одно общепланетное государство) — Торманса.

** «[[Обитаемый остров]]». «Толпа мутантов, человек двадцать, все голые, стянутых одной веревкой… Та же куча мутантов, но уже сгоревшая… Огромное дерево в лесу, сплошь увешанное телами. Висят кто за руки, кто за ноги, и уже не уроды — на одном клетчатый комбинезон воспитуемого, на другом чёрная куртка гвардейца… Старик, привязанный к столбу. Лицо искажено, кричит, зажмурившись… Потом опять повешенные, горящие, сгоревшие, мутанты, воспитуемые, гвардейцы, рыбаки, крестьяне, мужчины, женщины, старики, детишки… целый пляж детишек и тип на корточках за тяжёлым пулемётом».

* Фёдор Березин, «Атомная крепость» — о событиях той самой ядерной войны, происходящей на Саракше за несколько десятилетий до прибытия сюда Каммерера. Начинается скорее как [[Война — это круто|противоположный троп]], с [[оружейное порно|описанием всяких там бомбардировщиков, вооружения, систем]] управления огнём, [[техническое порно|двигателей]] и т. д., а также планом «маленькой победоносной войны» с Империей (будущей Стране отцов), а к середине превращается во вполне сабж, с описанием колонн беженцев, ядерных бомбардировок, уничтожения целых городов. [[Ужас у холодильника]]: в самом ОО упоминается, что о дальних странах никаких вестей нет. Так получается, все герои книги (сам ГГ совершает [[самоубийство]], но ведь есть ещё его родня, Дядя, спецназеры с авиабазы, спасшие ГГ…) скоро погибнут в пламени уже по-настоящему глобальной ядерной войны?

* Юрий Яковлев, «[[Сэм — девушка|Саманта]]» — живое детское воображение [[w:Смит, Саманта|героини]] очень бурно реагирует на увиденный ей как-то по телевизору некий не названный автором военно-политический боевик на тему советского вторжения (которым может — по авторскому описанию не поймёшь — оказаться и «[[Red Dawn|Красная Заря]]», и [[Invasion U.S.A|«Вторжение в США» с Чаком Норрисом]], и ещё целый ряд киноагиток в подобном духе), а также, что особенно забавно, на «[[Star Wars|Звёздные войны]]» (хотя в реальности американка в породившей легендарную киновселенную культурной среде с самого рождения «варилась», и поэтому её, даже несмотря на возраст и пол, фантастическими картинами ЗВ вряд ли напугаешь, хотя…).

* В. Астафьев, «Прокляты и убиты» — многие рассказы.

* «Полигон» Севера Гансовского. Хотя с прикрученным фитильком — там войны, то есть боевых действий, собственно, нет, только манёвры и испытания. Но для организации полноценного кошмара хватает и этого.

** Его же «Демон истории» — Вторая Мировая что до попытки героя изменить историю (убив фюрера Юргена Астера), что после (на смену пришел встреченный героем в прошлом художник-неудачник Адольф Гитлер, потому, что не в одном козле проблема).

* «[[Хроники странного королевства]]» — неприятные детали показаны без подробностей, но честно. А ещё примечателен тот факт, что Шеллар и Орландо предпочли на время сдать свои страны врагу, но не допустить полномасштабных боевых действий на их территории (Шеллара за это военная знать объявила предателем, а вот в народе его действия по уменьшению беспредела завоевателей оценили).

** Не совсем троп. Просто на начало вторжения работающие в одну сторону [[техномагия|генераторы]] [[антимагия|поля подавления магии]] обеспечили технически более оснащённой армии Повелителя подавляющее превосходство над средневеково-фэнтезийными (а теперь уже просто средневековыми) армиями Дельты. Так что после того, как армия Эгины была уничтожена вампирами и плотным пулемётным огнём, мистралийцы вернулись в горные убежища и принялись партизанить врага. Шеллар же отослал всех паладинов и магов туда, где магия работала, а сам попытался раскрыть секреты противника привычными шпионскими играми. Что же касается «кошмара», то сражения большей частью показаны глазами как раз таки профессиональных воинов, для которых это всё — привычная работа и образ жизни.

* «Приговор» Юрия [[Нестеренко]] — ужасы затяжной гражданской войны в средневековье. Педаль додавливается в пол тем, что охваченная войной Империя ранее объединила все цивилизованные земли, то есть от всего этого кошмара и сбежать-то некуда {{spoiler|(в финале герои находят, куда)}}.

** Со слегка прикрученным фитильком — отдельные эпизоды его же «Времени меча».

* Александр Зорич, серии «Завтра Война» и «[[Пилот мечты]]» — эволюция взглядов курсантов военно-космической академии. Причем никаких особенных зверств и ужасов нет - все достигается через нетипичную для подобной фантастики бытовушность и жизненность. Просто переносим тяготы и лишения куда скажет старший по званию, а еще те, кого ты знаешь, регулярно гибнут (от изначального состава эскадрильи в двенадцать человек к концу остаются двое)

* Захар Прилепин, «Патологии». Командировка в Грозный начинается для главного героя — бойца спецназа — как приключение. Молодые, крепкие и хорошо подготовленные ребята (вот только без боевого опыта) заселяются в заброшенную школу, весело обустраиваются и начинают ходить в рейды на банды боевиков. Постепенно война превращается для них в калейдоскоп враждебного местного населения, самоубийственных заданий, предательства и глупости начальства, гибели товарищей и гнетущего страха. Кто-то ломается и становится трусом, остальные начинают топить страх в водке, бойцы ожесточаются и начинают творить беспредел. Концовка депрессивна — {{spoiler|пьяные солдаты оставляют посты, из-за чего на них внезапно нападают боевики. После долгого боя, когда кончаются боеприпасы, а подмога уничтожена огнём противника, остатки спецназовцев уходят на прорыв через заминированный овраг. Большая часть отряда погибла, начальство получило на грудь награды и попилило деньги, полученные на мёртвых. А главный герой, испытав катарсис, так и не смог простить свою девушку даже на пороге смерти}}.

** «Взгляд бездны» Ивана Белова — лавкрафтианская хтонь пополам с ужасами противостояния казаков и коренных племён Сибири — раскрыта тема взаимной жестокости и расправ с пленниками;

** Его же в соавторстве с Кириллом Малеевым «Идущие в Рай» — ужасы татарского нашествия, от которого опять же сильнее всего страдает мирное население;

** «Яр» Оксаны Ветловской — расстрел мирного населения фашистами в Бабьем Яру;

** «Мать сырой земли» Елены Щетининой — чудовщное существование русских солдат в окопах [[Первая Мировая война|Первой мировой]].

* Ольга Громыко, «[[Космоолухи]]». Цикл вообще не про войну, но многие персонажи (и люди, и киборги) когда-то воевали, так что в итоге у читателя остаётся впечатление, что война — одна из тем цикла наряду с равенством людей и киборгов.

* Сергей Юрченко, «Шиповник и ландыши» — главный герой, сын аристократического рода, с нетерпением ожидает своего первого военного похода. Дождался — и видит, как его войско сжигает и разграбляет деревни, насилует местных девушек. Ничего не может с этим сделать, потому что это часть «оплаты» наёмникам, но романтизировать войну перестаёт.

* «Грязная вода» Евгения Абрамовича — брошенные трупы и развороченная техника, раздутые гангренозные конечности, пустые деревни, обман пропагандистов и потерянность простых солдат.

* [[Беспощадная толерантность (антология)|Дезертир]] Дмитрия Ахметина — герой бежит именно от необходимости убивать мирных людей на почти верную смерть.