Литературный негр
Литерату́рный негр (фр. nègre littéraire), он же книггер, литраб, афро-литератор, писатель-призрак — автор, за вознаграждение пишущий тексты (книги, статьи, автобиографии и т. п.) за другое, как правило, известное, лицо (в частности, за руководящего политического, государственного деятеля или артиста, но также и за того, кто известен как писатель). Его имя при этом в книге не указывается (по крайней мере на обложке; в СССР в ряде случаев указывалось имя «литературного обработчика» в выходных данных). Использование слова «негр» в смысле автора, пишущего для другого, восходит к середине XVIII века, отсылая к эксплуатации чернокожих из Африки. Сегодня по соображениям политкорректности этот термин предпочитают заменять в западных странах на англ. ghost writer (букв. «писатель-призрак»).
Более подробно
Первый тип — это когда автор пишет книгу, за какое-то другое лицо, чаще всего известное и писать не умеющее. Такие заказы в литературном мире не редкость. Случается и так, что несколько авторов работают под одним псевдонимом, самый известный пример — Марина Серова.
Второй тип — более сложный. В использовании лит. негров обвиняют известных и успешных авторов, у которых написано много книг. Такое действительно бывает вследствие различных причин (чаще всего: автор уже пришёл к успеху, ему/ей фартануло, а дальше трудиться лень, хочется почивать на лаврах. Но, конечно, есть энтузиасты, для которых их книги — это вся жизнь и суть). Однако порой обвинения доходят до абсурда: в использовании «негров» обвиняют сетевых авторов, у которых нет публикаций или издана одна-две книги, а в сети еще висит пять-шесть штук. Но это в принципе возможно: автор мог строчить свои романы лет пятнадцать, а потом разом решил выложить в сеть.
В использовании рабского труда чаще всего обвиняют Дарью Донцову. Потому что книг слишком много… Однако, если принять во внимание бешеную работоспособность Донцовой и тот факт, что вычиткой и редактированием она не занимается, то в принципе поддерживать такой темп написания возможно, особенно в возрасте, когда и делать особо нечего (года до 2013, дальше под её фамилией шли примерно по 2-3 книги в неделю, в течении примерно полугода, а такой темп поддерживать одному человеку уже невозможно). Большинство авторов пишет медленно, однако бывают и такие, которые могут строчить книги, как пулемёты. Тем более книги Донцовой похожи друг на друга, как братья-близнецы, и состоят из похожих сюжетных конструкций и штампов.
Дивов по этому поводу пишет:
| « |
Посчитаем буковки и циферки. Книжки у Донцовой маленькие, не больше десяти авторских листов (реально меньше, но для удобства счета возьмем по десять). Напоминаю: авторский лист — это 40 000 знаков с пробелами. Как говорили раньше, «двадцать четыре страницы машинки через два интервала». Условно: чтобы выпускать по книге в месяц (на самом деле меньше, но давайте всё-всё-всё завышать — гулять так гулять), Донцова должна писать 120 листов в год. Четыре и восемь десятых миллиона знаков — два с половиной таких кирпича, как мой «След зомби». Невозможно? Теперь посмотрим, как люди пишут. Возьмем для примера хотя бы меня — автора откровенно «ленивого», то есть, не желающего работать без «вдохновения», острого интереса к фабуле и прочих нематериальных стимулов. Когда я был молод и полон энтузиазма, я писал по четыре дня в неделю. «Рабочий день» занимал часов шесть, включая перекуры, перекусы и т. п. За это время я делал примерно 15 тысяч знаков. Итого — полтора листа. Оставшиеся три дня в неделю я стоял на ушах. Выход готового текста — 6 листов в месяц. 72 листа в год! Выкинем пару месяцев на летний отдых, сезонную депрессию и похороны родственников. Все равно получается 60. Половина от нормы «ненормально писучей» Донцовой! |
» |
| — «Донцова как ведьма и стихийное бедствие» | ||
В использовании «фантомов» обвиняли даже Джоан Роулинг! Хотя последние книги она писала по два-три года. Аргументы критиков опять сводятся к тому, что семь книг — это слишком много, и книги не похожи.
Безусловно, явление литературного негритянства имеет место быть в нашем мире. Но, с другой стороны, если ты — автор более чем одной книги, то всегда есть шанс, что тебя обвинят в использовании рабского труда. От таких обвинений не застрахован ни один автор, ставший мало-мальски известным.
Ах да, и Дюма тоже имел плантацию литературных рабов. Но и сам пахал как негр (и был им на четверть). Так что получалось совместное творчество.
Про самих литрабов
Что может заставить лит. негра ввязаться в рабство? Давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию. Что получит неизвестный автор детективов, который принесёт в издательство свою рукопись? В лучшем случае тираж в пять тысяч экземпляров (и то, если очень сильно повезёт, кризис на дворе, средний тираж последние 10 лет только падает). А что получит этот же писатель, которого в издательстве попросят слегка скопировать стиль под того же Бушкова (которого часто обвиняли в использовании «чёрного» труда) и поменять название города на Шантарск? Двадцать, а может и все тридцать тысяч экземпляров. Да, имя на обложке будет чужое, но деньги-то будут свои. Популярность и шестизначные числа тиражей будут далеко потом, а кушать хочется здесь и сейчас, особенно пятизначные суммы за пару месяцев.
Бывают целые серии книг, которые заточены под плантационную работу. На обложке заведомый псевдоним, первые книги, в которых задаётся сеттинг и персонажей, пишет опытный автор с набитой рукой. А когда серия пошла, в неё под общим псевдонимом идёт всё, включая фанфики от благодарных читателей. Так развивались Pulp-серии диких 1930-х годов вроде историй про Нэнси Дрю.
А литературные негры, пишущие кандидатские и докторские (да хоть курсовые и дипломные, но тут и труба пониже, и дым пожиже), вообще вряд ли вымрут в ближайшие несколько десятилетий минимум. Пишущие дипломы и контрольные работы для заочников не переведутся никогда. К слову, таких негров набирают через обычные сайты поиска работы…