Участь хуже смерти/Отечественная литература

Это подстатья к статье Участь хуже смерти. Плашки и навигационные шаблоны тут не нужны.

«	Сделай же, Боже, так, чтобы всё потомство его не имело на земле счастья! чтобы последний в роде был такой злодей, какого ещё и не бывало на свете! и от каждого его злодейства чтобы деды и прадеды его не нашли бы покоя в гробах и, терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А Иуда Петро чтобы не в силах был подняться и оттого терпел бы муку ещё горшую; и ел бы, как бешеный, землю, и корчился бы под землёю! И когда придёт час меры в злодействах тому человеку, подыми меня, Боже, из того провала на коне на самую высокую гору, и пусть придёт он ко мне, и брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы ни жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы я, глядя на его муки! А Иуда Петро чтобы не мог подняться с земли, чтобы рвался грызть и себе, но грыз бы самого себя, а кости его росли бы, чем дальше, больше, чтобы чрез то ещё сильнее становилась его боль. Та мука для него будет самая страшная: ибо для человека нет большей муки, как хотеть отмстить и не мочь отмстить.	»
— Н. В. Гоголь, «Страшная месть»

• • Собственно, безымянному колдуну тоже не легче. Не было ещё в мире такого грешника… А вот если почитать повнимательнее, что творилось в душе колдуна во время его бегства, то можно навсегда закрыть эту книгу в пуленесгораемоустойчивый сейф.
• «Хроники странного королевства»: Такую участь уготовал мистику Феандиллю некромант Скаррон. Благодаря особо хитрому заклятью Феандиллю всё время казалось, что он горит заживо. Этот огонь не причинял ему реального вреда: фактически, он воздействовал лишь на его ощущения; но по этой же причине он не мог наконец сгореть и отмучаться. Будучи христианским святым, он не мог и покончить с собой (автор немного не в ладах с богословием). Учитывая эльфийское долголетие, он бы мучился ещё немало времени, если бы его лучший друг, маг Вельмир, не добил его из милосердия.
  • В тему статьи интересен и хинский подход к мести. По хинским представлениям, жестокая и «утончённая» месть должна причинить жертве максимальные мучения. К примеру, можно убить не обидчика, а самого близкого ему человека, после чего обидчик должен сойти с ума. Простая смерть хинами приберегается для тех врагов, которые больше всего любят собственную жизнь.
• В серии «Дозоры» Сергея Лукьяненко — заклинание «Саркофаг времён» из арсенала Инквизиции. Применивший заклинание маг заточает противника вместе с собой в саркофаг, откуда невозможно выбраться. То есть вообще невозможно. Навсегда. То есть вообще навсегда. Хотя есть один способ — тебя может вытащить сам Сумрак, точнее, его воплощение. Антону Городецкому получилось таким образом выйти. А спустя кое-какое время — и ведьме Арине, тоже не без помощи воплощения Сумрака.
  • Гесэр и Рустам задолго до заключения Договора однажды применили «Белое Марево», придуманное Мерлином, когда численное преимущество было на стороне Тёмных и их приспешников. Результаты заклинания очень напугали и рассорили между собой некоторых светлых — все Иные, оказавшиеся в приличной зоне схлопывания всех слоёв Сумрака, превратились в камни, а их души оказались заперты в них практически навсегда, сводя несчастных с ума. Простым смертным повезло гораздо больше — Сумрак под влиянием заклинания просто стёр их без следа.
    • «Линия грёз» того же автора. Вечные пытки с воскрешением — таково наказание для телохранителя, который налажает в плане защиты сына ван Кертиса. Двое телохранителей уже имеют такую вечность.
      • Идея, надо полагать, цельнотянута из «Тысячи смертей» Орсона Скотта Карда (1987).
• В повести Юрия Нестеренко «Отчаяние» герои постоянно пытаются умереть, чтобы избавиться от великого космического отчаяния, которое является основополагаюшей космогонической силой и сильнее обычного человеческого отчаяния во столько же раз, во сколько «свет всех звёзд Вселенной ярче искр перед глазами от удара по голове». Это отчаяние хуже не только смерти, но и самых ужасных физических пыток, которым герои подвергают сами себя и друг друга, чтобы хоть как-то отвлечься. Однако, поскольку главным законом мироздания является Закон возрастания отчаяния, они не могут умереть, воскресая вновь и вновь (чему способствует специфика звездолёта, на котором они находятся). В конце концов им удаётся разрушить корабль, но в результате вместо своих человеческих тел они воскресают в виде составных частей гигантского шара из плоти их собственных трупов (оставшихся от прошлых воплощений), висящего в абсолютной пустоте. Они не способны ни говорить, ни двигаться, ни умереть — лишь испытывать бесконечное, всё возрастающее отчаяние. Причём в конечном счёте такая участь уготована всей Вселенной.
  • «Лекарство от любви» того же автора — для Кая Бенедикта, согласно его собственному заявлению, участью хуже смерти является любовь. Причем неважно, несчастная или счастливая — важно, что она помрачает разум и отнимает свободу, а это для Кая — основополагающие ценности. Вторая вещь хуже смерти для него же — утратить творческие способности. А вот для влюбленных в Изольду все куда более традиционно — для них участью хуже смерти оказывается кастрация (благодаря каковой мере, вместо неэффективной смертной казни, Изольде и удается навести дисциплину среди своих поклонников).
  • «Джессика» того же автора — заглавная героиня превращает жизнь своих обидчиков, доведших ее до смерти, в сплошной кошмар во сне и наяву, от коего они пытаются спастись через мучительные способы самоубийства, но, судя по всему, и это не кладет конец их страданиям. Последний и главный из них, догадавшись, что его смерти Джессике будет мало, сам придумывает для себя участь хуже смерти: срезать самому себе лицо ножом, остаться жить уродом и больше никогда не увидеть свою дочь — лишь бы только Джессика позволила той остаться в живых. Не получилось. Впрочем, посмертное бытие самой Джессики (и, вполне вероятно, вообще всех людей) тоже, пожалуй, тянет на троп.
  • «Глотка» того же автора — все люди после смерти обречены на вечные мучения в процессе переваривания Богом.
  • «Самая длинная ночь в году» того же автора — после взрыва бытового газа в дачном домике в новогоднюю ночь главный герой, полупарализованный, со сломанным позвоночником, из последних сил ползёт к людям. В финале его нашли и отвезли в больницу, но он впал в кому лишился рассудка и постоянно переживает события этой ночи.
• «Сталкер», «Метро 2033», «Кремль 2222» — примеров хватает в каждой книге. В страшных мирах постапокалипсиса можно быть съеденным паразитами и монстрами, можно умереть от радиации, можно быть изощрённо замученным насмерть бандитами или дикарями, можно умереть от ужасных болезней, можно сойти с ума, можно попасть в аномалию, и это ещё не самое страшное, что может с вами случиться…
• А. П. Чехов
  • «Палата № 6» — главврача Рагина обманом сажают в палату для душевнобольных. И он в первый же вечер понимает, что бессудно приговорен пожизненно без адвоката, прений и апелляций. Что не выйдет из этой палаты никогда. Так и вышло. Самого Рагина ничуть не жаль: он сам довел свою больницу до такого состояния, а еще будучи главврачом ради отчетности оставил в больнице здорового человека.
  • «Роман с контрабасом» — юмористический вариант. Юная княжна Бибулова, забравшаяся голышом в реку, чтобы освободить зацепившийся крючок, выходит на берег и обнаруживает, что неизвестные воры украли всю её одежду. «Что же мне теперь делать? Неужели идти в таком виде? Нет, никогда! Лучше смерть!». Эх, знала бы она, что ждёт её в финале рассказа.
• «Голова профессора Доуэля» же! Причём Александр Беляев знал про что пишет, так как на себе испытал пребывание в парализованном теле. По собственным словам хотел показать «что может испытать голова без тела».
• «Буранный полустанок» Чингиза Айтматова же. Конкретно — легенда о манкуртах, пленных, которым под лютыми пытками стирали личность и превращали в идеальных рабов.
• «Долг» М. Харитонова. Дева-защитница хранит свою деревню от зла, благодаря ей урожаи всегда обильны, погода прекрасна, а селение стороной обходят невзгоды. Чтобы создать её, находят среди жительниц золотоволосую девственницу с магическими способностями, ампутируют ей конечности, вырезают глаза и, при необходимости, подвергают дополнительным пыткам.
• Мусаниф Сергей, «Хроника Третьего Кризиса» — в критичной ситуации главный герой взял в плен главу якудзы, сделал из него «голову профессора Доуэля», для большей наглядности демонстративно разбил замороженное тело, а потом пообещал замуровать его наедине с большим запасом энергии для аппаратуры жизнеобеспечения.
• Антон Орлов, Тина Хэдис — за попытку убийства Поля Лагайма Лиргисо пообещал Саймону Клиссу перенести его сознание в тело животного, где его разум постепенно деградирует до соответствующего уровня развития мозга. Что Лигрисо, что Саймон — полные чудовища, один другого гаже, поэтому Клисса ничуть не жаль.
  • Антон Орлов, мир Сонхи — древних магов отправляют в Накопители, где им отрубают руки и ноги и всю оставшуюся жизнь выкачивают из них магическую силу для «коллектива магов». А в следующей жизни их снова находят и отправляют в Накопитель…
  • Антон Орлов, «Пожиратель душ» — оборотни, находясь в своём истинном облике на своей территории, пытаются всеми способами заманить и сожрать проходящих мимо людей. Но угодить к пожирателю душ — участь хуже любой другой смерти, потому что он сожрёт не только тело, но и душу, лишая человека возможности нового рождения…
• Ольга Громыко, «Цветок камалейника» — Йер Архайн захватил душу одного из своих противников и регулярно воскрешает его, создавая ему новое тело. А потом пытками сломал его волю, превратив в покорное орудие. В свободное время Архайн пишет философский трактат «О пределах выносливости тела и рассудка человеческого», не забывая проверять его положения на пленнике. К счастью, в начале книги пленнику удаётся освободиться и сбежать.
• Виктор Смирнов, «Заулки» — персонаж второго плана, инвалид войны по прозвищу Ваятель, рассказывает главному герою, студенту Димке, как в госпитале лечился по соседству с теми, у кого «известный предмет отбило осколком или там отстрелило». Физически эти инвалиды чувствуют себя лучше многих, но о том, что творится в их душах, лучше не думать…
• Максим Горький, «Старуха Изергиль» — цыганский юноша Ларра, совершивший беспричинное убийство девушки, был изгнан, а также проклят бессмертием и вечным одиночеством. И с тех пор живёт и живёт, почти превратившись в тень человека, всё время пытаясь приблизиться к людям (ибо, будучи нарциссом не может без чужого внимания), но не может.
• У Александра Рудазова демоны любят такое устраивать, причём в разных вариантах, желательно ещё и с выгодой для себя. Так что, чем сильнее/хитрее демон, тем хуже для тех, кто попался в его лапы/клешни/щупальца или что там у него/неё есть. Демолорд Тьянгерия умеет сделать жертвам своего лабиринта настолько «хуже», что корёжит даже записного социопата Хальтрекарока.
  • Сабж перманентно испытывает Торквемада, проклятый казнённой им ведьмой вечно испытывать то же, что и она на его костре. Правда, из-за слова «вечно» великий инквизитор ещё и умереть не может (прожил уже без малого триста лет), пока эта ведьма не отмучается положенный срок в Аду Голюсе и не уйдёт реинкарнироваться. А уж вкупе со способностью испепелить этим жаром кого и что угодно вовсе получается невероятно клёвое проклятие.
• Олег Новгородов, «Те, кто отвечает на вопросы» — загадочный человек (человек ли?) в сером пиджаке устраивает с некоей бандой игру на выбывание в вопрос-ответ, убивая тех, чей ответ его не устроит, после чего устраивает пожар. Выжил только вышибала Юрий, но со слов врачей, обгорел так, что лучше бы умер.
• Николай «Призрак» Ромашов, «Бета-тестеры» — юмористическое обыгрывание тропа. Кеша, по простоте душевной засуммонивший в непосредственной близости от команды мини-босса с активным скриптом агрессии, успокаивает тестеров: дескать, расслабьтесь, админские флаги не дадут никому «умереть». Однако Мак-Мэда совершенно не радует перспектива того, что его начнут жевать, а он при этом даже из виртуальности выйти не сможет.
• Владимир Ильин, романы «Такой славный убийца», «Куб со стёртыми гранями» и «Нельзя идти за горизонт». Каждому сотруднику Щита, специальной всеземной службы по защите человечества, вставляется в мозг специальное устройство «искейп» — которое в случае гибели хозяина переносит его сознание назад во времени на несколько секунд, чтобы тот мог предотвратить свою смерть. Удобная, казалось бы, штука? Только вот когда против агентов Щита стали применять специальные торпеды, выбрасывающие противника заживо в подпространство, где тот обречён постепенно погибнуть от нехватки воздуха, наличие искейпа обернулось совсем иной стороной.
• «Ойкумена» Г. Л. Олди — если вы принудите силой к чему-либо, навредите или убьете телепата с Сякко, за вами придут Скорпионы. Они сведут с ума сперва ваших близких, потом, когда вы узнаете всю бездну отчаянья, вас самих. От них невозможно скрыться, для них не существует срока давности…
  • Нечто невыразимое может устроить посетителям своего храма Сарт-Ожидающий:

«	— А-а, пустяк теперь! Ехай дальше. Темнота приди, мы должен сиди в Город. Тогда жизнь — хороший штука. — А если это… не сиди в Город? — Дохнуть станем, ясно дела, — пожал плечами Джуха. — А то пади на ночь в храме Дядь-Сарта, Гложущий Время… Но лучше сиди в Город. Или сдохни.	»
— «Я возьму сам»

• Максим Шапиро «Страж вероятности» — не стоит колдовать при помощи удачи, у неё ведь тоже есть законы сохранения…
• В. Кузьменко, «Древо жизни» — элианин Чак. За свои злодейства (на Элии такой человек — редчайшая мутация) не убит, а посажен в клетку с усилителем телепатического излучения, который возвращает ему его же ненависть и жажду мести, а вдобавок проецирует все мыслеобразы на специальный экран. Чак сутками корчится и воет от злобы, и продолжается это много лет, так как элиане живут гораздо дольше землян…
• Евгений Красницкий, «Отрок» — Корней Лисовин, в общем-то, христианин, но язычника Славомира казнит за пролитие родственной крови по языческому же обряду, обрекающему на весьма незавидную участь после смерти, не говоря уж о самом… процессе:

«	– А теперь получи по обычаю, изверг, родную кровь проливший! Три коротких взмаха меча – и Славомир лишился ушей и носа. Мишку снова скрутило, но желудок был пуст, и он только часто задышал, пытаясь унять бунтующий организм. – Не узнают тебя теперь пращуры, и нет у тебя ни лица, ни имени! – торжественно возгласил дед. – Андрюха, режь ему подколенные жилы! Немой чиркнул по ногам Славомира засапожником. – Не перейдешь ты теперь через Калинов мост! – продолжил речитативом Корней, словно произносил какое-то языческое заклятие. – Корзень, будь ты прокл… Кончик дедова меча, лязгнув об зубы, вошел Славомиру в рот, слова превратились в стон и бульканье. – Не извергнешь более хулу и проклятие! Нет у тебя отныне ни голоса, ни облика, ни имени, ни пути! Михайла, тащи ЭТО конем в лес, там ему руки освободишь, пускай ползет!	»
— «Отрок. Бешеный Лис»

• «Быть проще» Александра Громова. Герой в поисках сокровищ проходит смертоносный лабиринт до конца, избегнув множества ловушек. И в конце узнает, что совершивший это останется навечно в последней комнате лабиринта, сидя на останках предшественников. А чтобы получить сокровища, нужно было попасться в первую же ловушку.
• Константин Соловьёв, «Геносказка» — Бруттино в финале оказался запрет в герметичном и запертом снаружи хранилище, где свирепствуют сотни смертельных вирусов. Он дерево, поэтому для него они неопасны - но он всегда хотел стать человеком, и держит в руках зелье, которое может превратить его в человека. На минуту, полную непереносимой боли. "Он обрек себя на что-то куда худшее, чем смерть или пожизненное заключение, - пробормотал Гензель, не в силах отступить от стекла. - Он обрек себя на выбор."
  • В другом варианте, написанным автором позднее, таки выбрал
• Андрей Нуйкин, «Посвящение в рыцари» — Карлик Седьмой, но Первый по мудрости и благородству после того, как главный герой с напарником сумели уничтожить все запасы таинственной плесени, с помощью которой граждан Великой Серляндии превращают из детей или сразу в стариков, или в тупых, но безупречно исполнительных и невероятно сильных стражников, угрожает ему, что не станет его казнить, а с помощью остатков запасов вытяжки из плесени сделает новым стражником в замен одного из погибших, чем повергает его в неописуемый ужас.