Приключения Пелагии

Приключения Пелагии — вторая по известности (после Эраста Фандорина) серия исторических детективов Бориса Акунина. Повествует, как понятно из названия, о приключениях монахини по имени Пелагия, которая по совместительству занимается расследованием преступлений (западные критики назвали серию «русским отцом Брауном»). В серию входят книги:

1. Пелагия и белый бульдог
2. Пелагия и Чёрный Монах
3. Пелагия и красный петух

Первые две книги цикла, представляющие собой классические детективы, были оценены достаточно высоко; третья же книга, в которой автор уклонился в мистику «типа я Булгаков» и предложил, мягко говоря, оригинальную трактовку христианства, получила диаметрально противоположные оценки. В 2009 по первой книге цикла был снят телесериал; планировалось экранизировать и другие две, но новостей про них пока нет.

Что здесь есть

• Акула вуду: если принять на веру, что Эммануил действительно Христос, то его история — это просто эталон данного тропа применительно к Библии. Христос воскрес? Да ни разу, просто ученики спрятали его в пещере, он провалился во времени в Россию 19 века, вместо него распяли другого, а он потом нашёл ещё одну дыру во времени и вернулся. Не правда ли, убедительнее, чем религиозное чудо?
• Безумный художник — Конон Есихин («Пелагия и Чёрный Монах»). Безумный-то он безумный, но по его зарисовкам Пелагия сумела восстановить картину преступления.
• Босоногий чудак — в экранизации первой книги Наина почти всегда ходит босиком.
• Вещий сон — если придерживаться пессимистического взгляда на концовку третьей книги, таковым может оказаться второй сон Митрофания про Пелагию.
• Гайнакс-энд — в чистом виде он самый. Пелагия переместилась в другое время, погибла или исчезла без вести по другой причине? Пещера — портал во времени или нет?
• Говорить загадками — Наина Телианова изъясняется исключительно загадками, чем сильно достаёт родных и окружающих.
  • Наслаждаться загадками — при этом она откровенно получает удовольствие от недоуменной реакции окружающих.

«	— Любовь не бывает без предательства, — продолжила Наина Георгиевна, глядя прямо перед собой широко раскрытыми черными глазами. — Потому что любящий предает родителей, предает друзей, предает весь мир ради кого-то одного, кто этой любви, может быть, и недостоин. Да, любовь — тоже преступление, это совершенно очевидно… — И в каком смысле «тоже»? — пожал плечами Сытников. — Что у вас за привычка говорить недомолвками? — Это она интересничает, — фыркнул брат. — Прочла где-то, что в столицах современные барышни непременно изъясняются загадками, вот и упражняется на нас.	»
— «Пелагия и белый бульдог»

• Говорить словесной окрошкой — физик Сергей Николаевич Лямпе, которого расстройство связной речи привело в сумасшедший дом.
• Злодей, косящий под жертву — под маской Чёрного Монаха скрывался Алексей Ленточкин, которого этот самый монах якобы довёл до сумасшествия.
• Комическая псевдоучёность — пророк Эммануил очень любит к месту и не к месту вставлять в речь «книжные» слова, иногда даже путая их значения (например, «Есть у меня одна гипотенуза»). Особенно интересно, что это субверсия, потому что он действительно мудрый.
• Кровавый навет — в романе «Пелагия и белый бульдог» языческий народец «лесные зытяки» обвиняется в человеческих жертвоприношениях. Отсылка к Мултанскому делу (в нём были вотяки).
• Любовный фрик — пророк Эммануил.
• Нагадили посреди берлоги:
  • «Пелагия и белый бульдог» — синодский чиновник Бубенцов, ради карьеры состряпавший липовое дело о ритуальных убийствах, отделался публичным унижением.
  • «Пелагия и красный петух» — плодовитый профессиональный убийца Яков Михайлович пережил раскаяние, совершил поворот направо кругом и начал служить своему бывшему «заказу» — пророку Мануйле.
• Не в ладах с богословием — «Пелагия и Чёрный Монах»: разговор между инокиней и епископом о самоубийствах совершенно невозможен.
  • Акунин в одном интервью даже просил отстать от него с этим диалогом, мол это вообще не важно для сюжета, считайте что в мире книги именно такая догматика.
  • Любопытная, однако, догматика, переворачивающая с ног на голову вообще всё христианское учение. Нет чтобы отделаться обоснуем, что просто персонажи у него радикально мыслящие, или ещё что-нибудь.
• Не щадить детей — Яков Михайлович.
• Офелия — Наина Георгиевна в первой книге имеет именно такой имидж; впрочем, она относительно нормальна, и это скорее выпендрёж.
• Пейсы, кашрут и день субботний — «Пелагия и красный петух». Здесь показаны и евреи в черте оседлости, и еврейские переселенцы в Палестине. Например, раввин Арон Шефаревич. Нетерпимый к чужим мнениям, вспыльчивый и жестокий козёл, являющийся преподавателем ешибота.
  • Заволжский губернский прокурор Матвей Бенционович Бердичевский — еврей-выкрест
    • В святцах нет имени Бенцион, а новообращенные и незаконорожденные отчество получали по крестному отцу.
• План Стэплтона — призрак Чёрного Монаха оказался вполне себе земным преступником.
• Полное чудовище — Яков Михайлович; частичная субверсия в финале.

«	Это очень интересный человек. Совсем-совсем черный, а все-таки с белым пятнышком. Так не бывает, чтобы в человеке не было хотя бы крошечного белого пятнышка. У белых-пребелых то же самое, хоть капелька черная, да есть. Без этого Богу неавантажно.	»
— Эммануил

• Похищение инопланетянами — внутримировой пример тропа. В психбольнице доктора Коровина есть пациент, который утверждает, что его похищали инопланетяне с планеты Вуфер, причём рассказывает об этом крайне занятно и убедительно — доктор даже словарь языка пришельцев по его рассказам составил.
• Православие — это круто. Да, боец Пелагия никакой — зато крутой детектив!
• Прикинуться сумасшедшим: Алексей Степанович Ленточкин aka Чёрный Монах.
• Принцесса, вы так невинны… — этим очень часто отличается Эммануил: особенно примечателен эпизод с евреями у Стены Плача. Причём он удивительным образом сочетает чудаковатость и наивность с иронией, поэтому не всегда понятно, где он правда не понимает условностей, а где — сознательно иронизирует над ними.
• Сам себе парикмахер («Пелагия и красный петух») — Бердичевский в ходе расследования неоднократно перекрашивает волосы, чтобы поочерёдно выглядеть то неевреем, то евреем. При его радикально чёрной природной шевелюре это было бы весьма проблематично, но кого это волнует?
• Страх смерти смешон для умерших — в третьей книге во сне владыке Митрофанию является сама Пелагия, которая рассказывает, что умерла и сейчас пребывает в Жизни Вечной.
• Твист Хозяина Склепа — конец второй книги. Главгад, скрывавшийся под маской Чёрного Монаха, не только ушёл от ответственности, но и прихватил с собой украденные им фрагменты драгоценного метеорита… Вот только именно это его и погубит: метеорит радиоактивен, и у горе-Мориарти уже проявляются первые признаки лучевой болезни.
• Умереть с улыбкой: Наина. «Это хорошо, что я умираю. Самое лучшее, что могло случиться».
• Фефекты фикции — Эммануил. По-русски он смешно картавит, его иврит описан как «похожий на клёкот птицы». В сочетании с высоким штилем это создаёт особенно комический эффект, причём похоже, что он сам это понимает и ему не откажешь в самоиронии:

«	Да, он вообще ужасно чудно говорит, это я еще плохо изображаю. Ну вот, а дальше как в сказке. Только разбойник на него саблей замахнулся, вдруг там-па-пам! — гром небесный. Злодей повалился мертвый, из головы кровь течет. «А вокхуг никого — тут гоха, тут гоха, а тут тхопинка. Ни души! Я поблагодахил Господа, закопал мехтвого хазбойника и пошел дальше». Мы так смеялись — чуть не лопнули. Но он необидчивый, Эммануил этот, тоже с нами смеялся.	»
— Малке

• Характерный тик:
  • Прокурор Бердичевский, задумываясь над чем-либо, хватается двумя пальцами за кончик своего носа.
  • А пророк Эммануил/Мануйла, возможно, имеет привычку почёсывать голень (во всяком случае, об этом упоминается дважды: сначала «почесал голень», потом «почёсывал лодыжку»).
• Чудак со сверхспособностями — Эммануил.
• Эксцентричный мудрец — опять же Эммануил.
  • Может, магия, а может, реальность — Мануйла в действительности просто добрый безумец или на самом деле то же лицо, которое известно нам как Иисус из Назарета? В финале Пелагия попала в хронодыру вместе с ним или осталась в нашем времени, ибо никакой хронодыры и не было?
• Язвительный чудак — Эммануил кажется по-детски наивным и сильно «не от мира сего», но иногда неожиданно выдаёт что-нибудь ироничное.