Шрамы от цензуры/Зарубежная литература

Это подстатья к статье Шрамы от цензуры. Навигационные шаблоны и плашки здесь не нужны.

Примеры

• Франсуа Рабле — «Гаргантюа и Пантагрюэль» в оригинале состоит из шуток о сексе и прочей физиологии чуть менее, чем полностью. Полная версия в СССР издавалась крайне ограниченным тиражом, а для общественных библиотек массово печаталась адаптированная, с переделкой юмора под рейтинг 12+. Классические примеры — в общедоступной версии слова «вытирание носа» заменили изначальное «вытирание зада», а купца Индюшонка Панург троллит утверждением, что он, Индюшонок, врёт о своём брачном статусе, так как ни одной женщине такой неудачник и даром не нужен (в оригинале герой вместо этого рассказывает, в какие места он купцовскую супругу якобы познал). Также при адаптации вырезали несколько трудных для детского восприятия глав, посвященных философским и богословским отступлениям, и заодно почему-то не пощадили абсолютно целомудренную и очень смешную главу о беседе Панурга с философом Труйоганом.
• Из сказок Андерсена в советских изданиях вырезались упоминания о христианстве и Боге.
  • Впрочем, не сказать, чтобы сказки от этого проиграли — скорее уж, наоборот. Та же «Снежная королева» в авторской своей версии перенапичкана «всяким этим божественным» настолько, что получается приторная мешанина ad nauseam, даже с точки зрения некоторых верующих. Перебор! Любой толковый редактор это почистил бы, даже если бы речь шла не о цензуре, а только о «качестве текста».
    • Не сказать что сказка так уж перенапичкана религией. В полном издание дети, глядя на розы, пели: «Розы цветут… Красота, красота! Скоро узрим мы младенца Христа». Просто из «божественного» у Андерсена в этой сказке только и есть, что эти строчки из псалма, еще одно упоминание -бабушка читает в Библии, что «будьте как дети», как советовал Христос, похищаемый Кай хотел прочесть Отче наш, но вместо этого на ум ему приходила таблица умножения. да еще Герда молится, когда на нее нападают снежные войска, и ангелы расстреливают снежных воинов из луков-а так получается какая-то девочка-берсерк, положившая непонятно чем всё снежное воинство. Да, строки про розы и Христа, напоминающие о счастливом прошлом и о доме, повторяются, когда Герда расколдовывает Кая, а потом они им еще раз вспоминаются, но все равно это немного на такую большую сказку.
  • Знаменитая сказка про двух мошенников, втюхивающих монарху «невидимую ткань» и заставившая его голым выйти на люди, тоже пострадала от цензуры. Дело в том, что в оригинале титул тамошнего монарха — кайзер, то есть император. Сказку издали в царской России, но цензура потребовала императора заменить на короля — по понятным причинам. В таком виде сказка и пошла в народ, так с тех пор традиционно и переводят, хотя императоров в России давно уж нет — все привыкли. Между прочим, на Западе тоже существует поговорка «император-то голый».
• Книги Эрнеста Сетона-Томпсона. Особенно досталось его автобиографии (начиная с названия; «Trail Of An Artist Naturalist» — буквально «Путь художника-натуралиста» — превратился в «Мою жизнь») — гуро там изначально было, конечно, меньше, чем у Кинга, но порядочно, и естественно, что смогли, то вырезали. Еще вырезали постоянные папины порки, кое-какие (немногие) намёки на интим и религию, и, поскольку переводили для соцдетей, практически все финансовые вопросы (этих было порядочно; Эрнест даже хвастался, что, как шотландец, всегда получал прибыль — при том что умер за год до рождения Скруджа Макдака). Как следствие, была практически ликвидирована целая глава о жизни в Британии. Конечный результат вышел примерно втрое меньше оригинала. В отличие от других примеров, полного перевода пока нет и не предвидится.
• «Портрет Дориана Грея» — ознакомившись с текстом перед публикацией, владелец журнала Джей-Эм Стоддарт решил, что он содержит слишком много откровенных аллюзий для целомудренного XIX века. Его смутили не только указания на гомосексуальность художника Бэзила Холлуорда, но даже прямые упоминания любовниц Дориана Грея, и все это он решил убрать. Стоддарт заверил своего работодателя Крейга Липпинкота, что сделает текст романа «угодным самому привередливому читателю». И он попытался. Например, обращенную к Дориану Грею фразу Холлуорда «Я не погрешу против истины, сказав, что к моему восхищению вами примешано гораздо больше романтических чувств, чем должно возникать между друзьями. Так вышло, что я ни разу не любил женщину» редактор заменил на «Вы — единственный человек, который по-настоящему имел влияние на мое творчество. И всем, что я создал ценного, я обязан вам…».
• «Маленький оборвыш» Джеймса Гринвуда в сокращённом пересказе Чуковского (того самого, знакомого всем советским детям Корнея Ивановича) и Богданович — в конце повести маленький Джеймс при помощи друзей устраивает ловушку на пытавшихся вовлечь его в преступную деятельность грабителей и сдаёт их в полицию. Но пересказ писался в первые годы после Октябрьской революции, когда слово «полицейский» у советских граждан однозначно ассоциировалось с царской охранкой, провокаторами и прочими прислужниками кровавого ancien regime. Чтобы положительный персонаж сотрудничал с полицией? Недопустимо! (Один из друзей Джима прямо так и заявляет, чего в оригинале, конечно, нет). С другой стороны, народной милиции в Лондоне XIX в. тоже быть не может. Чуковский выкрутился из этой ситуации следующим образом — заменил полицейского инспектора и констеблей на нескольких крепких рабочих, которые грабителей как следует отметелили и прогнали, пригрозив избить ещё и не так, если те посмеют вернуться.
  • В более раннем дореволюционном переводе Анненской эпизод с полицией переведён нормально, близко к тексту, но употреблено слово «полисмен», а не «полицейский». Характерно для многих других переводов английской литературы: ведь «полисмен» — это всё-таки не «полицейский», и уж тем более не «городовой» или «жандарм», в царской России их не было, и слово скорее помогает созданию атмосферы, чем выводит на ассоциации. А уже годам к 60-м стали допустимы и, например, констебли.
  • В пересказе Чуковского герой стал маленьким рабочим, а на самом деле сперва обитателем заведения для малолетних преступников, а затем богатым человеком в Австралии.
• Богобоязненный Робинзон Крузо в его же переводе превратился в воинствующего атеиста.
• Карел Чапек, «Война с саламандрами»: в оригинале фигурировало воззвание к «трудящимся саламандрам», подписанное зампредом Коминтерна товарищем Молокиным (эта фамилия — не только пародия на Молотова, но ещё и каламбур с чешским названием саламандры — mlok). В русском переводе, сделанном в советские времена, Коминтерн и товарища Молокина, конечно, выкинула цензура.
• Самый любопытный пример вышел со «Способным учеником» Стивена Кинга в советском переводе С. Таска. Многие читатели были совершенно огорошены, узнав, что долгие годы читали едва ли четверть (!) повести: так мастерски сделаны эти чудовищные «купюры». В итоге выяснилось, что «Ученик» — вовсе не серьезная драма о фашизме, а кровавый хоррор, и, невероятно но факт, кое-кто вздохнул по порезанной версии. Но действительно ли она лучше? Из-за того, что первые главы пострадали гораздо меньше последних (двадцать глав втиснули в ОДНУ!), размеренное повествование примерно на середине срывается в галоп, как почтенный господин, у которого внезапно прихватило живот. Тут, кстати, и цензурные шрамы (некоторые моменты сочли неподобающими для советских читателей), и «монтаж Йетса» — Таск переводил книгу для журнала, и требовалось сократить все, что можно.
  • Та же история — с «Мертвой зоной» Стивена Кинга. Ее изувечили не так ужасно, как «Способного ученика», а просто выкинули несколько эпизодов с POV маньяка и «причесали» речь Грега Стилсона.
• Существуют два перевода книги Фрица Лейбера «Серебряные яйцеглавы» на русский язык. Перевод Почиталина так тщательно избавлен от малейших намёков на секс, что состоит из 37 глав вместо 44.
• Аналогично, Евгений Кубичев повырезал намёки на секс из романа «Город и звёзды» Артура Кларка. А протагонист-то за свои двадцать лет успел приобрести определённую репутацию на поприще секс-игрищ (см. перевод Тиграна Магакяна).
  • «Космическая одиссея 2001 года» — в советском издании 1970 года роман лишился нескольких заключительных глав, вместо которых читатели получили послесловие Ивана Ефремова, где рассказывалось, что «гипотеза о вмешательстве внеземного разума в эволюцию человека на Земле политически неграмотна совершенно ненаучна», а посему последние главы признаны идеологически неприемлемыми не согласующимися с мировоззрением Кларка и в русском переводе печататься не будут.
• Сказка «Ученые Мангрета» из сборника «Сквозь волшебное кольцо». Тёмный Патрик просит для своих целей трёх учёных: знатока латыни, греческого, и… «Языка Сверхученой Премудрости». Ежу понятно, что в оригинале стояло вполне определенное Высокое наречие, близко родственное языку настолько же определенной страны, которую в советских книгах упоминать было не положено.
• Сказка «Смышлёная принцесса, или Приключения Вострушки». Король уезжает в крестовый поход, оставив трёх дочерей запертыми от греха подальше в башне. Каждой выдали хрустальную прялку, которой положено разбиться в ответ на бесчестное поведения. Те две, что поглупее, впускают в башню переодетого нищенкой злого принца. Есть английский отцензуренный вариант, где прялки сразу разбиваются, принц девушек ещё и избивает, а отец, узнав о происшедшем, отправляет их служанками к фее, где они вскоре умирают. Только из-за этого? Даже по меркам XVII в. кажется перебором. В полном варианте он каждой из принцесс предлагает руку и сердце, и прялки разбиваются в ответ на согласие принцесс. Потом ещё третьей сестре приходится отнести этому принцу двух младенцев, притом что священником в башне и не пахло. Изменившаяся мораль, конечно, налицо, но всё-таки современному читателю понятно, что по меркам того времени иной папаша бы девчонок просто прирезал на месте.
• Иван Нечуй-Левицкий, «Кайдашева семья» — пример, с советской цензурой не связанный: автора заставили внести правку еще во времена первой публикации. В отцензуренном варианте, в самом конце (буквально, в последнем предложении) груша (ставшая последним из показанных камней преткновения) засыхает, и Кайдаши наконец мирятся — что смотрится очень ненатурально, учитывая, что этой семейке особого повода для дележа территории не надо. В оригинале просто упоминается, что отжигали они еще долго. В наше время можно встретить оба издания.
  • Ещё веселее с романом «Микола Джеря». В курсе литературы очень подробно рассказывают, как мастерски изобразил автор страдания крестьянства от барщины, но сам роман почему-то не читают. А причина в том, что если из похождений сбежавшего из села главгероя вырезать его антисемитские воззрения, то от романа останется пшик.
• Попытки современников «убрать расизм» из книг того же Марка Твена. То есть, человека, который расизм в книгах бичевал, теперь расистом и выставляем, серьёзно? Конечно, ведь он употреблял нехорошее слово на букву N, а это расизм!
  • Дело не совсем в том, что «слово на N — это расизм», а в том, что современный чернокожий американец, скорее всего, дочитает книгу ровно до первого слова на N. А поскольку было бы неплохо, чтобы он книгу всё-таки прочитал, слово лучше убрать.
    • Дело даже не в том, докуда дочитает книгу современный американский негр, а в том, что сейчас это самое слово воспринимается куда резче, чем во времена Твена. То есть, как ни странно, отсутствие (адекватной) замены исказит авторский замысел. Да, для русскоязычных читателей это странно — ведь никого же не смущает слово «жид» в дореволюционной литературе, которое не всегда означало хитрого и коварного еврея, пьющего кровь каких угодно младенцев, некоторыми авторами оно использовалось как вполне нейтральное. Но не следует забывать, что речь идёт о США — стране, где сегрегацию отменили всего полвека назад, а язвы расизма не то что не изжиты, но кровоточат по сей день.
• Генри Райдер Хаггард, «Ледяные боги» — путём вырезания двух (трёх?) глав история про Квотермейна-попаданца превратилась в чисто приключенческий роман о древних людях. Впрочем, едва ли дело в цензуре.
• Необычный пример с нобелевским лауреатом по литературе Уинстоном Черчиллем. В книге «Речная война» (о войне 1898 г. в Судане) он критиковал командующего британской армией Китченера за недостойное поведение по отношению к противнику. Эта часть текста вызвала бурное возмущение среди военной элиты, и в следующие издания книги автор эти пассажи уже не включил.
• Луи Буссенар, «Капитан Сорвиголова». Это вторая книга о приключениях юного Жана Грандье. Предшествующие события — приключения компании бесстрашных французов на золотоносном Клондайке — описаны в книге «Ледяной ад». Золотоискателей преследует банда грабителей и убийц под названием «Красная звезда», которую в финале единолично вырезает под корень юный Жан. Судя по некоторым оговоркам, например, по манере бандитов обращаться друг к другу «товарищ», это злодеи-социалисты. Нетрудно догадаться, что в советские годы «Ледяной ад» не публиковался, а в переводе К. Полевого банда «Красная звезда» была переименована в «Коричневую звезду». Получилась «Красно-коричневая звезда», и в начале 1990-х, когда советские цензурные ограничения рухнули, а в российском политическом лексиконе появился термин «красно-коричневые», последовательное прочтение обоих романов веселило.
• А. Конан Дойл, «Марракотова бездна» — вырезали главы о Вельзевуле, по версии автора — злобном атлантидском колдуне, который превратился в самого Дьявола. Вельзевул говорил, как ему нравится поддерживать революции — и Великую французскую, и русскую Октябрьскую. Почему нельзя было ограничиться вырезанием этих слов?
• «Похождения бравого солдата Швейка» — когда в нашем переводе упоминается «боснийская матерщина», у автора приведены полностью вполне конкретные (и очень понятные для русского читателя) «пожелания счастья в личной жизни» целому ряду лиц от господа бога до чьей-то родительницы. С неславянской бранью товарищи переводчики обошлись легче, снабдив ругательства полковника фон Циммерлинга («Der Teufel soll den Kerl buserieren!» — «Чтоб его чёрт отп…расил!») и господина Каконя («Baszom az anyát, baszom az istenet, baszom a Krisztus Márját, baszom az atyadot, baszom a világot!» — «… твою мать, … Господа Бога, … Иисуса с Марией, … твоего отца, … весь мир и всё человечество!») целомудренными сносками «грубое немецкое ругательство» и «площадная венгерская ругань». Даже сравнительно невинные «потаскушки» и «насрать» подверглись цензуре, превратившись в «проституток» и «начхать».
  • В переводе П. Богатырёва остались и потаскушки, и акт дефекации (в последнем просто заменили точками две буквы).
• Курт Воннегут, «Колыбель для кошки» — в оригинальном тексте в главе 102 «Враги свободы» в качестве этих самых врагов перечислены Иосиф Сталин, Фидель Кастро, Адольф Гитлер, Бенито Муссолини, безымянный японец, Карл Маркс, Император Вильгельм II и Мао. В советском переводе остались лишь Гитлер, Муссолини и безымянный японец, а император Вильгельм II ошибочно назван просто императором Вильгельмом.
  • В советском переводе «Завтрака для чемпионов» возник весьма заметный шрам от цензуры: авторскую иллюстрацию, изображающую, как выглядит задница, из книги убрали, но забыли убрать фразу в авторском предисловии, где Воннегут пишет, что иллюстрация с задницей — одна из его любимых.
  • Джон Уиндем, «День триффидов» (перевод Аркадия Стругацкого, первоначально под псевдонимом С. Бережков) — тщательно вырезаны упоминания СССР. Чилиец (?), доставивший в США семена триффидов, в переводе привёз их неведомо откуда (предположительно, со своей родины); в оригинале семена с большим шумом были похищены из НИИ где-то в Сибири. Также в переводе вырезаны толстые намёки на то, что прохождение через хвост кометы (aka «зелёные звёзды»/«метеоры») к космосу отношения не имело, а было неудачным испытанием советского оружия — цензоры аккуратно убрали рассуждения Билла на этот счёт. В наше время, разумеется, легко можно найти полную версию.
• Станислав Лем, «Глас Господа» — в переводе А. Громовой и Р. Нудельмана в романе были вырезаны сцена с расстрелом евреев и рассуждения о гонке вооружений, а ещё название было переименовано в «Голос неба». Хотя вообще-то название романа — отсылка к «His Master’s Voice», британской торговой марке патефонов, очень популярной в довоенной Польше.
• Том Клэнси, «Кремлевский кардинал» (пер. И. Г. Почиталина) — убрали «Yob' tvoyu mat'!», и диалог стал выглядеть нелепо.
• Джонатан Литтелл, «Благоволительницы» — редактор Мария Томашевская вырезала около 20 страниц текста с моментами, которые могли вызвать у читателей отвращение.
• В книге М. Хукера «Толкин русскими глазами» подробно рассматриваются многочисленные переводы Толкина на русский, в том числе приводятся и примеры по теме статьи. Впрочем, можно полагать, что М. Хукер несколько переусердствовал в своем изобличении советский цензуры. Можно признать, что вымарывание из текста «высоких эльфов запада» и вообще свойственных для мира Толкина упоминаний запада в положительном ключе действительно было цензурной правкой или самоцензурой переводчиков: «запад» в советское время, да и сейчас, довольно часто употребляется как собирательное название для стран первого мира. Однако рассуждение, что употребление слова «личность» есть однозначная отсылка к И. В. Сталину, а слово «план» в любом контексте у жителя страны советов неминуемо ассоциировалось с пятилетками выглядят, мягко говоря, натянуто.
• Издания «Хроник Нарнии» начала 90-х — льва Аслана именовали на татарский манер Арсланом, чтобы не было неуместной ассоциации с Асланом Масхадовым.
• Из советского издания Р. Юнга, «Ярче тысячи солнц: Повествование об учёных-атомниках», полностью исчезла глава о советском атомном проекте. Справедливости ради, в предисловии это упоминалось и объяснялось редакторскими правками «по причине крайне недостоверной информации в этой главе».
• «Крестный отец» — из некоторых переводов вырезают сцены секса, интимной медицины или избиения, что в принципе не особо заметно. Но бывает и в начале: в оригинале дочка пекаря беременна от итальянского военнопленного, но бывает утверждается что отец только боится что они улучат момент вне брака и потому не хочет чтобы потенциального зятька выслали. Тогда почему же он в начале орет о позоре для семьи?
  • Виноваты переводчики. В оригинале отец действительно всего лишь этого боится, но она действительно ещё не беременна, да и — судя по тексту — далее практически невинных обнимашек и поцелуев они не зашли. А орёт он потому, что 1) даже невинные обнимашки, многовато для хорошей католической девушки из сицилийской семьи, и 2) потому что военнопленный крестьянин и впрямь не идеальный зять. Однако, дочка рыдает, истерит и самоубийством грозит (да и не такая красотка эта дочь, чтобы на неё очередь у ворот стояла), а парень вроде и неплохой, к дочке относится с уважением, в пекарне помогает исправно… Так что, орём и угрожаем, чтобы молодёжь гормональная пуговки-то все застегнула, а сам, бегом к Дону Корлеоне, который один только и сумеет сделать из этого военнопленного американского гражданина, да и послушного, дорогому тестю по гроб жизни всем обязанного зятя заодно.
• «Путешествие Нильса с дикими гусями» — советский пересказ Александры Любарской 1940 года популяризовал книгу, но превратил роман-учебник по шведской географии в обычную сказку. Да и бронзовый король-памятник Карл ХI явно сильно прибавил в сволочизме. В оригинале они с Розенбомом просто грустят об утраченном шведском величии, наблюдая кладбище кораблей — и врезать палкой король так и не успевает из-за рассвета.
  • В оригинале родители Нильса уходят из дома в церковь и заставляют сына учить проповедь, а в пересказе — уходят на ярмарку и оставляют ему учебник.
• Другие пересказы Любарской:
  • «Холодное сердце» Гауфа — вырезаны или заменены все упоминания о христианстве. В оригинале Петер побеждает Михеля-великана силой молитвы, а в пересказе одной лишь силой воли.
  • Сказки Топелиуса:
    • «Сампо-лопарёнок» — в оригинале Сампо грозила опасность оттого, что он не был окрещён, так как именно некрещёные дети легко становятся добычей нечистой силы. От Горного короля мальчика спасает пастор, который крестит его. В пересказе Любарской, разумеется, выкинули всю религиозность, а пастора заменил школьный учитель, прогоняющий Горного короля… с помощью обычной лампы.
    • «Кнут-музыкант» (он же «Кнут-дударь, проказник») — опять-таки выкинули все отсылки к религии и переделали концовку (не может богач быть положительным героем!). В результате поменялась мораль, которая в оригинале — нельзя много думать о еде в ущерб духовному. Ещё убрали немножко жестокости: оставили в живых злого орла, который в оригинале погибает, придавленный Еловым стволом — Лесным королём. И зачем-то выбросили встречу Кнута с морской девой — камеристкой морской царевны.
    • Сказки Андерсена — см. выше.
• «Хижина дяди Тома» — советский перевод Веры Вальдман изобилует купюрами антирелигиозного характера, что несколько исказило суть романа. Например, вырезано видение Томом на плантации Легри распятого Христа, которое в оригинале и придаёт ему силы и спасает от отчаяния. В результате стало непонятным, почему же с Томом внезапно произошла перемена. А злодей Легри в оригинале — не только садист, но и безбожник. К счастью, в наши дни в Интернете доступны также дореволюционные переводы А. А. Рагозиной и Александры Анненской.
• И. В. Сталин из «Торжествующего Тарзана» превратился в безымянного президента неназванной европейской страны.
• Из прекрасной книги М. Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира» в русском переводе глава про СССР исчезла напрочь, как и не было. Хотя в предисловии упоминается, и автор даже хвастается, что в связи с перестройкой дописал к ней несколько страниц.
• Роман Владимира Короткевича «Леониды не вернутся к Земле» выходил при жизни автора под названием «Нельзя забыть» — цензоры сочли название метеоритного потока неуместной отсылкой к правящему Леониду Ильичу Брежневу.
• Генрих Гейне, «Германия. Зимняя сказка» — пародия на троп в духе «И немедленно выпил». Одна из глав представляет собой СПЛОШНЫЕ точки и только три слова — «немецкие», «цензоры» и «дураки».
• Франсис Карсак, «Бегство Земли» — в изданиях советских времён почему-то любили выкидывать почти всю первую главу второй части, где рассказывалось о работе протагониста на Венере.
• Майкл Крайтон, «Штамм „Андромеда“» — в советском издании роману отчекрыжили стенограмму сенатских слушаний, фактически перевернув концовку с ног на голову.
• Пер Валё и Май Шёвалль, «Смеющийся полицейский» — в, опять же, советском издании бесследно исчез тот факт, что погибший Оке Стенстрём фотографировал свою подружку голой и обсуждение вопроса «Зачем он (Оке) это делал?» Колльбергом и его женой.