Обнять и плакать/Отечественная литература

Это подстатья к статье Обнять и плакать. Навигационные шаблоны и плашки здесь не нужны.

Примеры

• Николай Гоголь, «Шинель» — Акакий Акакиевич, бедный чиновник низшего ранга, мечтавший о тёплой шинели. Кодификатор тропа «маленький человек» в отечественной литературе XIX века, если не дольше.
• И. С. Никитин «Дитяти» — главный герой. Автор этой правки, когда впервые прочёл данное стихотворение, причём будучи уже совершеннолетним, очень сильно расплакался от жалости.
• Иван Тургенев, «Муму» — немой слуга Герасим и собака Муму, которую первый сначала выходил, а потом получил приказ её утопить.
  • Его же «Живые мощи» — Лукерья.
• Лев Толстой, «Война и мир» — Лиза Болконская. Умерла в самом начале и не смогла даже увидеть перед смертью своего ребёнка.
• Фёдор Достоевский:
  • «Преступление и наказание» — Соня Мармеладова.
  • А вообще у него такие герои чуть ли не в каждом произведении — Макар Девушкин и Варвара («Бедные люди»), Нелли («Униженные и оскорблённые»), Неточка Незванова (одноимённое) и прочая, и прочая.
• Михаил Салтыков-Щедрин, «Господа Головлёвы» — Аннинька, Любинька и актёр Милославский 10-й. Он молча любил Анниньку, но из-за безденежья не решался объясниться, а когда она уже стала проституткой, прислал ей письмо, «в котором настоятельно предлагал ей руку и сердце». «Аннинька прочла письмо и заплакала. Целую ночь она металась, была, как говорится, сама не своя, но наутро послала короткий ответ: „Для чего? для того, что ли, чтоб вместе водку пить?“».
• Д. В. Григорович, «Гуттаперчевый мальчик» — главный герой, мальчик Петя.
• Николай Лесков, «Житие одной бабы» — Настя. Красивую, добрую, полную жизни девушку окружающие довели до безумия и ранней смерти.
• Антон Чехов: Ванька Жуков из одноимённого рассказа, «Каштанка» — Клоун, «Спать хочется» — Варька.
• Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Серая Шейка» — главная героиня.
• Лидия Чарская:
  • «Записки институтки» — Нина Джаваха.
  • «Записки маленькой гимназистки» — Лена и особенно коза с золотым сердцем Жюли.
• Александр Куприн, «Святая ложь» — главный герой.
• Тэффи, «Потомок» (1923 г.) — потомок богатого рода Шалаевых, гей и декадент, после революции вызвал жалость у деревенских мужиков, пришедших отбирать его имущество:

«	Прошел в свой нетопленый дом, развязал из узелка кусочек сахару, гетры и портрет Оскара Уайльда. Ничего там больше не было. … Пришли мужички, сели завздыхали, скорчили умствующие рожи, начали было учить. — Теперь не то. Теперь, значит, не того. Пошарили глазами, нашарили сахар, и Уайльда, и желтое лицо потомка, смутились и ушли. Потом прислали сказать, что «разрешают бывшему Шалаеву жить в бывшем доме, и будут немножко кормить».	»

• Кстати, в ее «Воспоминаниях» (1932) описан человек, очень похожий на Шалаева, её друг.

• Юрий Олеша, «Три Толстяка» — наследник Тутти.
• Александр Беляев, «Человек-амфибия» — Ихтиандр.
• Ю. Друнина, «Девчонка что надо!»

«	А дома — братишка — смешной оголец, Ротастый галчонок, крикливый птенец. Мать… в траурной рамке глядит со стены, Отец проживает у новой жены. Любимый? Любимого нету пока… Болит обожжённая в цехе рука…	»

• Валентин Распутин «Живи и помни» — Настёна.
• Николай Носов, «Незнайка на Луне» — Козлик.
• Цикл Волкова «Волшебник Изумрудного города» — Урфин Джюс. По сути, на все злодеяния его подтолкнуло не банальное желание власти, а потребность в любви и признании после многих лет одиночества. Просто он сам этого не понимал, а потом кааак понял…
• Братья Стругацкие:
  • «Трудно быть богом» — Кира.
  • «Мир Полудня» — Майя Глумова. В чистом и светлом Мире Полдня, прямо на благоустроенной Земле, вот так по воле Системы потерять лучшего друга, а затем и сына — это невероятно тяжело. Да и в целом, если вчитаться в ее историю, возникает большой вопрос, как в чистом и светлом Мире Полдня добрые воспитатели напрочь проморгали, что девочку избивает мальчик на три года старше, а затем эта же девочка стала свидетельницей его попытки самоубийства.
• Лев Давыдычев, «Руки вверх! или Враг №1» — малолетний боевик западных спецслужб (девочка), младший сержант Стрекоза. Пополам с Бой-девка.
  • И Фонди-Монди-Дунди-Пэк, бывший агент зарубежной спецслужбы. Впрочем, для них обоих всё закончилось хорошо.
• Владислав Крапивин:
  • «Дети синего фламинго» — родители Юли Гаранина aka Малыша.
  • «Великий Кристалл» — чуть ли не через одного. Данка, после смерти матери живущая практически взрослой жизнью и работающая старшей сестрой для мальчишек, Тик, кочующий от одной тётки к другой, Юрка, погибшие Гелька Травушкин и его «альтер-эго» — мальчик с ящеркой, Ёжики, у которого ради раскрытия сверхспособностей отняли мать, Галька, не по своей воле ввязавшийся в реальную войну, Цезарь Лот, из благополучной семьи попавший в тюрьму, да даже Витька Мохов, разрывающийся между матерью и отцом, живущими в разных мирах. И это далеко не все.
• Ольга Громыко, «Космоолухи»:
  • Добрая половина, (а то и 90 %) разумных киборгов. Что Дэн с его рассказами об экспериментах Казака по выносливости киборгов, что Ворон, что Лаки, что Ланс. Даже Трикси, жившая в любящей семье как приёмная дочь, и то имела в своём прошлом кровоточащую рану — впрочем, именно благодаря семье и сумела её закрыть.
  • Стрелок. Страшно даже не то, что он потерял единственную за многие годы близкую душу — страшно, как.
  • Кира Гибульская. Сирота-правозащитница, поднимаемая на смех консервативным (или хорошо профинансированным) научным сообществом.
  • Ещё среди примеров значился поехавший дед-мозгоед, но… он особенно и не страдает, особенно после того как примирился с собственной шизой.
• «Дом, в котором» — да все дети, но особенно хотелось бы отметить Сфинкса на развалинах Дома.
• «Часодеи» — Белая Королева.
• Марина Рощина «Суд Джульетты» — Виталий и Настя.
• В. Шишков, «Угрюм — река» — Марья Кирилловна. Несчастная женщина вынужденная терпеть пьянство и измены своего мужа и разлуку с любимым и единственным сыном а узнав, что Прохор убил Анфису умирает от горя
• Максим Горький, «Детство» — Алёша Пешков. В раннем возрасте потерял отца, мать после возвращения в родительский дом бросила его после чего воспитанием Алёши занялись бабушка и дедушка, родные дяди особенно дядя Михаил ненавидят его, а со сверстниками в школе отношения не складываются из за характера и бедности.
  • Цыганок. Единственный кто из Кашириных не считая бабушку хорошо относился к Алёше и был с ним ласков пока дяди завидовавшие ему не убили его
• Метавселенная Рудазова зацикливаться на этом тропе не любит, но тем не менее:
  • «Архимаг» — ближе к концу «Шумерских ночей» на троп начинает тянуть сам Креол — совершивший большую ошибку и потерявший почти всех близких. Ещё жальче становится читателю, который не просто подозревает, как некоторые персонажи, а точно знает, что магия уходит из этого мира и последние усилия Креола внести в неё запоминающийся вклад пропадут втуне. Впрочем, нет худа без добра: восстанет архимаг значительно бодрее и оптимистичнее.
    • Трой, что характерно — аверсия. Да, по убитому Креолом сыну он скорбел… какое-то время. Но довольно быстро забыл, из-за чего они с дядюшкой изначально поссорились, и стал ненавидеть его уже просто из любви к процессу.
  • Олег Бритва, протагонист тетралогии о яцхене. Родился, жил и в первый раз умер по хитрому плану высших сил (разных). При человеческой жизни был отталкивающим уродцем и парией везде, кроме семьи, которую потерял одномоментно и очень кроваво. При яцхенской стал крутым, но всё ещё отталкивающим уродищем, лишённым к тому же большинства способов развеяться: курить не получается за отсутствием лёгких, интоксикация сходит, как с гуся вода, а заниматься интимом (даже если бы на него и клюнула какая-нибудь дама со специфичными вкусами) не позволяет тело, ещё не достигшее половой зрелости. Да ещё и вынужден работать в мирах, где демонов, которым Олег чисто биологически является, сильно не жалуют. Поэтому он постоянно прячется за улыбкой и шутит над собой и всем окружающим с гробовой серьёзностью героев фильма «ДМБ».
  • «Паргоронские байки»:
    • Фурукава Сидзука, товарка Лахджи по гарему Хальтрекарока, до попадания в него была типичным образцом тропа «богатые тоже плачут», затурканная родителями — владельцами дзайбацу, безумно обеспокоенными тем, какое впечатление о них дочка создаст в обществе — до такой степени, что когда у неё в ванной объявился «принц ёкаев», она сама только что не упрашивала её похитить. Недостатки Хальтрекарока как личности и мужчины вскрылись уже потом, впрочем, Сидзуке доставалось в среднем поменьше, чем той же Лахдже.
    • Великанша Грандида была на собственной свадьбе изнасилована влюблённым злодеем — тогда ещё не демолордом Таштарагисом, который там же прирезал и жениха, а когда сумела собраться с силами и отомстить, то супостат вернулся не таким и убил её саму. Опять же, нет худа без добра: после смерти Грандида богородилась, и обидчик сдриснул впереди собственного визга.
    • Демолорд Эсветаллила, Ключница Паргорона, от аналогичного злодеяния оправилась гораздо быстрее и легче — но то, что в результате этого злодеяния народилось и как потом с ней поступило, всё равно позволяет записать её в троп.
    • Ещё одна жертва Таштарагиса — эльфийский принц-повстанец Хасталладар, во времена Ледника превращённый великаном-тираном в буквального зомби-робота и убивший многих, в том числе своих же бывших соратников. Можете представить себе его чувства, когда титан Аэтернус пробудил в нём прежнюю личность.
    • Сам Таштарагис, кстати, тоже не избежал тропа: в те бородатые времена, когда он был ещё приличной личностью, ему пришлось казнить собственную дочь. Которая после этого тоже богородилась, о чём слушатели баек не замедлили пошутить в духе Фуфелшмерца.
    • Демолорд Фар’Дуватхим, Посланец Погибели — последний выживший из нактархимов. Такая доля тяжела даже для демона-убийцы, особенно при том, что другие демоны-убийцы, в том числе и лично совершавшие этот гиацинт, на его глазах уверенно гегемонят в Паргороне.
    • Титан Марух Уничтожитель — апокалиптический бедняжка, описанный в соответствующей статье.
    • Космический Разум Саа’Трирр, Мозг Древнейшего — наиболее достойная личность из первородных владык Паргорона, сохранивший в себе больше всего от, собственно, Древнейшего. Тут жалко даже не столько его самого, сколько будущее, которое за ним стояло: если бы Желудок Древнейшего Гламмгольдриг — хаотичный голодный жлоб, одержимый только поглощением — его не победил и не сожрал, Паргорон мог бы быть совсем иным.