Россия, которую мы потеряли

Молодцы! Это хорошая статья. Нам она нравится такой, какая она есть. Поэтому мы доверяем право сделать её ещё лучше только проверенным людям. Редактировать её могут все, но и администраторы проверяют эти правки с особенной тщательностью.

«	Оплавляются свечи На старинный паркет, И стекает на плечи Серебро с эполет.	»
— Владимир Высоцкий, «Оплавляются свечи на старинный паркет…»

Не только багеты с эполетами

Царская Россия — воистину неистощимый сеттинг! Особенно после развала СССР, когда возвращаться к корням стало модно. Ностальгию по царской России часто ещё называют «хрустом французской булки» — по цитате из попсовой песенки Виктора Пеленягрэ, известной в исполнении группы «Белый орёл»:

«	Балы, красавицы, лакеи, юнкера, И вальсы Шуберта, и хруст французской булки, Любовь, шампанское, закаты, переулки, Как упоительны в России вечера!	»
— Виктор Пеленягрэ

Ну и вообще — дамы в длинных платьях с корсетами, офицеры в красивых мундирах с погонами и эполетами, «ах позвольте-с» да «покорнейше прошу прощения», «превосходительства» да «святейшества» — атмосферненько же!

И даже русская челядь жила в красиво украшенных избах, а по праздникам носила кокошники и повойники с жемчугом, в то время как французские агрикультёрс жили в неудобных, простеньких мазанках и носили лохмотья (правда, небольшое разнообразие вносили сабо и шляпы из соломы или войлока). (На самом деле кокошники и повойники с жемчугом — по большей части выдумка стиля «а ля рюс». Их могли носить какие-нибудь актрисы крепостных театров, изображающие сцены из народной жизни и древнерусских времён, но не крепостные в реальной жизни).

В советском кино

Поскольку открыто восхвалять оголтелый царизм™ в Советском Союзе было как-то не комильфо, то в царской России или всё было плохо — это не наш случай, или она была блеклым фоном для, собственно, действия. Война 1812 года — вполне ок, тут не до балов на вощёном паркете. «Гусарская баллада» — тоже как-то не совсем про то.

В общем, этот троп не про советский взгляд на царскую Россию, а про то, что было потом.

В наши дни

Когда любить царскую Россию стало можно, всплыла куча её обожателей. И в 1913 году всё было офигенно, и холопы знали своё место, и вообще, зачем большевики расстреляли Николая II?!

Россия, которую мы потеряли — это царская Россия сквозь розовые очки. Все женщины безумно целомудренны, все мужчины бесконечно благородны, все говорят «извольте-с» и пишут с ятями и твёрдыми знаками. Царская Россия в её глянцевом, отбеленном виде для нас — это блестящие царские офицеры, щелчки каблуков, золото эполет, шпаги, дуэли. Это дамы в шляпках или, в крайнем случае, с веерами. Это дворцы Питера (ну или, на крайняк, Ливадии), балы, драгоценности, те самые вальсы Шуберта.

Отдельные любители французских булок (среди них попадаются даже учёные историки!) доходят до высказываний в духе «Екатерина II — мать русской демократии» и «Мой дедушка рабочий завода пропивал свою зарплату, а потом на оставшиеся гроши покупал бабушке изумруды», что звучит уже просто абсурдно.

В той России были Чехов, Толстой, Достоевский, Тургенев и Фет, был Чайковский, были Шишкин, Куинджи, Врубель и Суриков. Валютой тогда был золотой червонец. Но вот большинство населения было крестьянами, при этом многие из них никогда не ели досыта (и не могли оценить творения классиков по причине неграмотности).

Пятиминутка реальности

«	Как известно, в 1861 году в той потерянной нами стране номинально было отменено крепостное право. А спустя два года, в 1863 году, в Лондоне открылась первая в мире линия метро.	»
— Луркоморье

Первое — царская Россия была очень разной в разные эпохи, нужно всегда держать в уме примерный год событий, классический хруст французской булки это от Екатерины II (с началом правления в 1762) до Николая II (и революции 1917-го).

Второе — каждый троп, пришедший к нам, подаёт мир через взгляд тех, кто его наблюдал, и современный человек может легко не понять, что считали нормой/идеалом те кто хвалили, и ругали Россию тех лет.

Что оставалось на том же уровне

Общие пункты для этой эпохи:

• Дворянство, госслужащие и прочая элита в во всех смыслах беднее западноевропейских. Её информационный рацион сильно скуднее — оттого и полуобязательное знание иностранных языков. Кажущееся сверхбогатство — это игра на контрастах, так же, как с современными олигархами.
• На середину XIX в. почти все сельское население освоенных регионов мира живёт в мальтузианской ловушке — едва может себе позволить что-то сверх выживания, население фронтиров (что Нового Света, что Сибири) живёт заметно лучше. После — ситуация идёт на поправку, в России медленнее, чем в Западной Европе, но быстрее, чем в нецивилизованных странах.
• «Государевых слуг» (чиновников, полицейских и военных офицеров) — мало, десятки тысяч.
• Тех самых хрустельщиков французской булки, богатых дворян — около тысячи семейств, пусть и в самом широком понимании семьи на пару десятков человек. Еще около сотни тысяч помещиков, причем их зажиточность спадает по экспоненте до полного одичания. Где-нибудь на Кавказе князь-кондуктор или граф-уездный писарь — совсем обычное дело.
• Почти отсутствующая коррупция у бюрократии, занимающейся ежедневной рутиной. А вот если неожиданный строительный проект, да ещё в глубинке, или неожиданный военный заказ — всё становилось очень плохо.
  • Значительно чаще в империи симулировали коррупцию. Дворяне и особенно приближенные к царской семье иногда получали небольшую долю в каком-нибудь бизнесе в надежде, что они что-то пролоббируют. Окупалось это примерно никогда, потому что денежный поток шёл через бюрократию, подчинявшуюся строго царю, а для репутации было очень плохо.
• Очень маленькая доля госсектора и низкие налоги. Если для начала правления Екатерины менее 10 % — это норма в мире, то для эпохи Николая II — уже уникальная ситуация.
  • Взаимопересекающееся явление собственно с абсолютизмом — государства было не так много и близко, как даже в Британии, поэтому требовать от него что-то было не так актуально.
  • Хотя не сказать, что это так уж плохо.
• А что ещё сильнее отличало от Британии и прочей Западной Европы — это вялость местных вполне выборных земств и сельских общин. Те вроде имели и всю легитимность, и выборы были относительно свободными, но всё равно не спешили заполнять собой вакуум власти.
• Следствие — социальные лифты на самом деле открыты и работают с огромной скоростью. Вот только общий пирог очень скудный — уже просто выбиться из крестьян означает в зависимости от года превзойти 80 %-95 % населения, которые не меньше тебя хотят спать под нормальной крышей.

Что менялось

• Наука, искусство и культура — в целом на уровне стран первого мира, особенно со второй половины XIX в. (причём она продолжила развиваться и в эмиграции, следуя общемировым трендам — Набоков, Дягилев, Одоевцева, Бунин и многие другие подтвердят). Экономическое, политическое и социальное развитие идёт по тому же пути, что и в Западной Европе, однако с заметным отставанием: из-за малочисленного среднего класса и буржуазии сохраняется большой разрыв и напряжённость между верхами и низами. Собственно, и февральская революция 1917 тоже произошла по западноевропейскому сценарию, но социальная структура общества была иной, да и желание продолжать войну до победного конца привело к падению буржуазного правительства.
• Урбанизация — очень низкая по сравнению что с Западной Европой, что со многими колониальными странами (Индией, Китаем или Японией, например). Для сравнения: в 1750-х уже половина Голландии и почти половина Англии живет в городах. В России — около 12 % все время, и только с 1870-х начинается рост.
• Образованность — во время призыва в армию в 1914 году было установлено, что лишь 39% призывников были грамотными. Помножьте это на то, что в РИ грамотными считались и люди, умеющие только читать, но не писать.
• Крестьянство. До 1861 примерно половина крестьян — крепостные, все крестьяне принудительно объединены в общины. С 1861 нет крепостного права, с 1906 появляется право вывести своё хозяйство из общины.
  • Крепостное право. От Екатерининской эпохи и до его отмены юридически крестьянин на положении раба как в древнем мире или на Юге США — не имеет никаких прав, выполняет любые приказы, может быть легко продан отдельно от земли и отправлен хоть на рудники, хоть на вредное производство. Западноевропейское крепостное право, к тому моменту, где сохранилось — это уже наследственная неразрываемая аренда.
    • В принципе, николаевский свод законов 1836 содержал немало статей, по которой крестьянину барин должен. Нельзя препятствовать желанию крестьянина уйти в солдаты (иначе барина ждёт кнут и Сибирь), нельзя продавать без земли, нельзя разлучать семьи, нельзя казнить (за это давали как за убийство) или слишком лютовать (имение могут отобрать), нельзя даже дать оплеуху слуге, если имение заложено (а закладывали их часто). Барин обязан в случае неурожая обеспечить крестьян зерном из своих запасов, иначе опять же отбирают имение. Другое дело, что конъюнктура рынка быстро сожрала плюсы от этих привилегий — торговля зерном через Одессу давала сказочные барыши, так барин требовал от управляющего, а управляющий от крепостных просто стахановских трудовых рекордов.
  • Крепостной в нечерноземной России едва кормил себя, поэтому стоил раз в 8 меньше американского раба. «Плантаторская» организация существовала только в редких местах, поэтому фактическая картинка была больше похожа на «классическое» крепостное право.
  • Крепостное право при этом отменили… мягко говоря, невыгодным для крестьян образом. Во-первых, небесплатно — назначили гигантские выкупные платежи, и именно для контроля их выплаты назначили круговую поруку крестьян в виде крестьянской общины. Общей практикой было несоответствие размеров платежей и доходов хозяйств — неурожайный год от них долгое время не освобождал. Да и в урожайный было не супер — приходилось торговать урожаем в убыток, лишь бы получить живые деньги на выкупной платёж. Разумеется, такая система воспринималась предельно несправедливой — ведь на помещичьи усадьбы и землю никто и никогда выкупных платежей не назначал, налоги были почти символическими и никогда не взимались столь же унизительными и разорительными способами, как с крестьян. Поэтому идея «черного передела» мало-помалу захватила основную массу крестьянства к началу 20-го века, после Революции 1905-07 года выкупные платежи вообще пришлось отменить из-за резкого обострения накала ненависти и революционной ситуации, но авторитет царской династии уже был за два поколения подорван совершенно жестоким образом.
  • Крестьянская община — это одновременно коллективный владелец всей земли и орган самоуправления с почти неограниченными полномочиями над своими членами, теоретически абсолютно каждая община могла иметь свои законы. На практике крестьяне нечерноземной России обычно руководствовались примерно похожими везде традициями, а землю регулярно делили заново пропорционально способности семей её обрабатывать.
  • Общинная, личная и помещичья земля — это три разных реалии, на которых может работать один крестьянин. Первая — временный надел от общины, который он использует в свою пользу, второе — частная собственность, третье — арендованная земля. Если крестьянин ещё и крепостной, то получается абсолютный майндфак.
• Голод почти никогда не бывает именно смертельным, но очень нервирует и истощает. В среднем один из четырех годов неурожайный, и следующую зиму крестьяне переживают на минимально расходуемых запасах в очень плохом состоянии. Для крепостных риски были меньше — помещик обычно запасал зерно, чтобы не дать своим крестьянам слишком пострадать. Со временем государство создает все большие резервные фонды, и где-то с середины XIX века голод превращается скорее в более знакомую сцену про нищих и копеечное пособие. Но система не везде работает хорошо, да и обеспечивает исключительно выживание на уровне калорий. 1905-06 гг. — отдельный эпический отказ системы, когда все стали на неё слишком полагаться.
  • В целом тенденция такова, что как только куда-то проводят железную дорогу, то голодный год становится просто местным экономическим кризисом. Еда для крестьян в любое время — почти сугубо углеводы, витаминов, белков и жиров очень мало.
  • От голода умереть и правда непросто — тиф и холера прикончат измождённый организм раньше. А с фельдшерами была проблема, решённая только при советской власти.
  • Урожайность и производительность труда крестьянского двора были крайне низкими — урожай в среднем всего в 4-6 раз превышал посев, почти каждый третий год был недород, когда даже при минимальном потреблении людей зерна уже просто не хватало на урожай. Государство пыталось это решить посевным фондом — выдачей зерна под посев за счет будущего урожая с процентами.
  • Более-менее ситуацию мог спасти картофель (он в 5 раз более урожайный), но люди долго и упорно не хотели его сажать и есть. Даже на 1913 год он был более-менее известной, но не слишком распространенной культурой. В Поволжье, например, лишь после катастрофического голода он стал распространенной культурой, а всего за несколько лет до этого крестьяне брезгливо отказывались выращивать его даже по весьма выгодным государственным заказам.
    • Не все помнят что в картофеле ок 75 % массы составляет вода, а в зерне всего около 10. Так что реальная урожайность (в ккал на площадь) у картошки была, прикидочно, всего в 1,3-2 раза выше чем у зерновых. Стоит так же учитывать другие аспекты, так эта культура более трудоемкая чем зерновы (но менее тяглоемкая), в отличие от зерна хранится меньше одного года (но богата витаминами. Плюс ко всему, были сообщения что картошку как овощную культуру довели до ума только к концу девятнадцатого века, многие сорта были просто неудобными - легко разваривались. Иными словами картофель - был очень хоршим подспорьем но ни разу не Gamechanger-ом.
• Для городских рабочих была шестидневная рабочая неделя. При Екатерине его ограничили 11,5 часами, при Николае II рабочий день уже был 10,5 часов.
• Армия — призывная антилотерея, которая затрагивает не всех. Среди свободных людей относительно честный жребий, среди крепостных — часто помещик пытался спихнуть наименее пригодного, который всё ещё пройдёт по требованиям. Жизнь солдат чисто материально была лучше крестьянской хотя бы стабильностью и минимальной сбалансированностью питания, плюс медицинская помощь.
  • До 1874 служат 25 лет, антилотерейность эпичнная, возвращался (если возвращался) солдат уже где-то в 45, по сути, чужим человеком, не имея толком ничего за душой. Для жён проигравших в лотерею было даже слово «солдатка» — формально замужняя, а по сути на следующие 25 лет вдова, не способная даже хозяйство вести. Чаще всего — дешёвая сельская проститутка. Жена могла и последовать за мужем, но большинство предпочитали остаться. В каком-то смысле после службы жизнь налаживалась — солдат более-менее приспосабливался к «большому миру», если был крепостным, то освобождался, ему была положена пенсия. Типичным шагом было переехать в город, живя на пенсию и какую-то подсобную работу типа сторожа и приказчика, особенно если воспользовался возможностью выучить в армии грамоту. Но опять же это была лотерея.
  • С 1874 уже 6 лет, с 1903 — 3 года. Призывать стали уже многих, но реже. Путь после армии был уже обратно в село.
• Церковь — дворянство и чиновничество очень умеренных взглядов, народ может быть и фанатичным. Политической роли не играет, живет вообще в своей альтернативной реальности.
• Сексуальное принуждение — с ним столкнется любая женщина, не имеющая сильного мужчины-защитника (отца или мужа), если она не принадлежит к дворянам. Не изнасилование, а нечто вроде злоупотребления положением.
  • Горожанке почти наверняка грозила работа прислуги, в мелком сервисе (швеёй/официанткой) или в мануфактуре. Возможности отказывать, по сути, нет — миллионы таких же ещё и мечтали бы о городской жизни с любым харрасментом, потому что в селе то же самое, только условия хуже.
  • Как только крестьянка выходила замуж, её ждало снохачество — то есть пользование не мужем, а отцом патриархального семейства. Сначала вместо мужа, потом вместе, а когда тот социально окрепнет — только пока муж в отлучке. Именно отец семейства разделяет блага и работу по дому, так что возможности бунтовать нет. Одинокую женщину в селе ждёт либо плохо замаскированная проституция, либо нищета.
  • Городские проститутки, что иронично, были чуть ли не самыми защищёнными женщинами вообще среди тех, чей статус не зависел от мужа. Ну ещё монахини.
• Политические репрессии — очень точечные, но своеобразные.
  • Для политических террористов и связанных с ними организацией — ссылка по решению суда присяжных. Присяжные часто сочувствуют революционерам, но если кто-то занимается такой деятельностью регулярно, то на второй-третий раз попадёт в тюрьму.
  • Право ссылки у царя — это уже абсолютно внесудебное. Чаще всего применяли для громко возмущающихся интеллигентов. Такая ссылка была относительно мягкой, по сути, принудительный переезд. Сбежать из неё тоже легко, но потом нормально интегрироваться в общество бы не получилось.
  • Для отдельных гурманов — возможность царя призвать любого на службу и отправить куда подальше, например, с Лермонтовым и Шевченко именно так поступили.
• Казачество — землёй в огромном регионе владеет «войско», а отдельный надел получает каждый конкретный казак за службу. В начале эпохи хорошее место в жизни, позволяющее избегать большинства свинцовых мерзостей эпохи, проводя большую часть жизни как фермер и меньшую как кавалерист.
  • Со временем их роль в армии спадает, а надел земли значит все меньше. Ближе к концу эпохи казак скорее тяготится своим положением и хочет то ли влиться в городское общество, то ли стать профессиональным военным, то ли стать нормальным фермером. Зато у него появляется новая регулярная обязанность — его постоянно дёргают выполнять полицейские функции.

Реклама оружия в дореволюционной России

• Стрельба в народ. Царизм не умел работать с толпой, и при первом признаке проблем власти города звали армию или казаков — кто оказался под рукой. Если армия — то из опций только предупредительный выстрел в воздух, а потом в толпу, если не разойдётся. Казаки также могут избить народ «брутально-травматическим» оружием шашкой (либо тупой стороной, либо плашмя — тогда возможны случайные порезы) или нагайкой.
  • Отличающая от полиции деталь — солдаты были вооружены винтовками, которые никуда не спрячешь и которые легко схватить. Поэтому даже слишком близко подойти к строю уже ощущалось как угроза.
    • Схватить?! Винтовку с полуметровым штыком? Пытающийся схватить винтовку «поскользнувшись, упал бы на штык, и так семь раз»
• Цена оружия — примерно как у современного телефона, то есть любая. В поздней империи самые дешёвые модели стоили по 7 рублей новыми, Браунинг и Наган — 20-25 рублей. Средняя зарплата низкоквалифицированного рабочего — 540 рублей в год.
  • Если оружия было полно, то странно, что Гиляровский разгуливал по подворотням Москвы с кастетом, а не с револьвером.
  • Огнестрел рассматривался как поднятие ставок. Увидев кастет, «деловые люди» скорее всего не сошли бы до мокрухи, а просто оглоушили бы, да выкинули в подворотне, а ежли фраер (точнее, стрюк, на тогдашнем жаргоне) ливальверт/браунинг достал — значит, можно мочить.
  • А ещё начиная ещё с Петра I, людям невоенным запрещалось носить с собой оружие: «купцам и другим людям нижних чинов… которые будут не в карауле, ни с каким оружием не ходить» (c) Пётр I. Купить можно было свободно, но если полиция поймала тебя с пистолетом, а ты не дворянин и не казак, это грозило неприятностями. Соответственно, использование пистолета для самообороны начиналось с вопроса о законности ношения с собой пистолета.
• Средняя продолжительность жизни на 1913 год - 31 год для женщин и 29 лет для мужчин. Это примерно на 20 лет меньше, чем в среднем по Европе. Детская смертность до 1 года - около 33%, до 5 лет - свыше 50%.
  • Здравоохранение как система отсутствовала до самой Октябрьской революции. В целом врачей было крайне мало (порядка 1 медика на 13000 человек, при том, что 1 врач на 5000 это уже кризисный показатель), к этому добавлялся еще и структурный кризис: в больших городах имел место избыток врачей, насмерть конкурирующих друг с другом, в то время как в сельской местности докторов практически не было.

Выводы

В принципе, можно найти и обосновать некое сочетание описанных выше подходов: блеск и нищета, да. Это более приближено к реальности (и вызывает глухое ожидание перемен — какими бы они ни были, совсем как в песне в видео наверху: «пусть былое уходит, пусть придёт что-нибудь»), но не является предметом описания данного тропа.

Тут мы царской Россией восхищаемся, говорим о ней с придыханием, её отрицательных сторон не замечаем, хотя недостатки вокруг себя ругмя ругаем.

То же самое, но про СССР называется светлое советское прошлое. Инверсия тропа, характерная для СССР же — застенки царизма. Любой период в истории России глазами иностранцев, скорее всего, не обойдётся без клюквы. То же самое, что здесь, но без привязки к месту — старые добрые времена. Ещё один троп без привязки к месту — королевства — хорошо, а республики — плохо. Несколько похожая декадентская эстетика «страны, которую мы навсегда потеряли» — сеттинг начала «Унесённых ветром».

Ссылки

• Как жилось мелкому чиновнику в дореволюционной России
• Ольга Петровна Семенова-Тянь-Шанская, «Жизнь „Ивана“» — как жилось «типовому» крестьянину Рязанской губернии конца XIX века, взгляд очевидца-этнографа.
• О явлении на Луркоморье…
• …и на Викиреальности
• Хроники хруста французской булки