Паргоронские байки/Том 2

Это подстатья-включение в основную: Паргоронские байки. Плашки и навигационные шаблоны тут не нужны.

Магия крови

Рассказывает Янгфанхофен.

В державе кобринов, Империи Великого Змея, человеки люди живут на правах рабов. Красивый юноша Кеннис прислуживает престарелой чародейке Эстерляке — готовит, убирается, ходит за домашним василиском по имени Тварька, но главное — хозяйка шутки ради обучает его травничеству и «змеиному колдовству», как политкорректно называется у кобринов магия крови и манипуляция праной (жизненной энергией). И всё бы было хорошо, но Эстерляке уже за триста, и в один прекрасный день она умирает от старости. Чтобы не быть принесённым в жертву на тризне или не отправиться горбатиться на плантациях, Кеннис решается на побег. Собрав пожитки, он добирается до моря, переплывает пролив, отделяющий родной болотистый остров Ильтохидена от материка Сурении, и отправляется бродяжничать.

Пространствовав несколько лет, на очередной стоянке он встречает старичину Дзо — престарелого огра, тоже бывшего раба, а теперь травника и мало-мало колдуна. К общему удовлетворению, Кеннис поступает к Дзо в услужение — прибирать дом, собирать травы, позже — и помогать в зельеварении, а потом и учиться огрскому колдовству. Но если сам Дзо всегда призывает духов с оглядкой, то Кеннис увлечённо экспериментирует. Дожив до тридцати семи лет и выучившись у Дзо всему, что тот знал, Кеннис решает снова уйти и крадёт из тайника гохерримский клинок — но, не удержавшись, заглядывает в потайной раздел колдовской книги, который огр ему всегда отказывался показывать. За этим делом его застаёт хозяин — и Кеннис, подзуживаемый клинком, убивает его раньше, чем успевает понять, что тот даже не нападал.

Ещё шесть лет наш герой (хм!) отшельничает, расшифровывая записи старичины Дзо, и наконец решается на ритуал призыва демолорда. Но не конкретного, а хоть какого-то — и силою рандома на него решает откликнуться демолорд Совита, мисс Фансервис всего Паргорона, повелительница инкубов и суккубов. Она позволяет загадать три желания, и Кеннис требует вечной жизни, волшебства, какого больше нет ни у кого, и абсолютной власти над своим родом. Совита всё это охотно исполняет и вдобавок проводит с Кеннисом ночь любви (ЧСХ, первую в его жизни), но по её завершении выпивает из колдуна всю кровь и угощает его капелькой своей.

Около года Кеннис валяется замертво, продолжая вяло мыслить. Но потом на него случайно набредает успешно поохотившийся Тварька, кровь добычи падает на «труп», и тот начинает двигаться и говорить. По пути домой Кеннис обнаруживает интересные новинки: он не видит своего отражения в ручье, не может перейти текущую воду, солнце ему неприятно, а еда не утоляет голода… в отличие от крови. Испытав отвращение к своей новой сущности, новоиспечённый вампир последовательно пытается удавиться, зарезаться, отравиться, устроить самосожжение, утопиться… с одним и тем же результатом. Отчаявшись, он бросается на осиновый кол — но тот лишь отправляет его в летаргию, и когда древесина сгнивает, Кеннис пробуждается опять. Что ж, раз не получается умереть — придётся жить дальше. Он высасывает несколько лесных зверей, а потом, поборовшись с инстинктами и проиграв — деревенского мальчика. Несколько дней он упивается (в обоих смыслах) кровавой вакханалией, высасывая добычу досуха, но потом учится владеть собой, а заодно выясняет некоторые вещи: так, колдовать с помощью «присвоенной» крови гораздо легче (да своей у него теперь и нет), но годится только кровь теплокровных — кобрины, к примеру, несъедобны. А ещё он влюбляется в крестьянскую девушку Инеиду и начинает с ней встречаться, вешая на уши романтическую лапшу о пробудившейся от любви человечности. Он даже приглашает её полетать и приносит в хижину старичины Дзо, а там, проголодавшись, убеждает поделиться кровью. Но прана, отданная добровольно, так даёт ему по мозгам, что Кеннис чуть не высасывает девушку совсем — и, спохватившись, пытается вернуть часть выпитого, поделившись с ней собственной кровью по кобринской методе. Через три дня выясняется, что она сама обратилась в вампиршу. Убить Кенниса из мести не получается, так что Инеида соглашается поговорить — но кровососов прерывает нашедший хижину кобринский патруль. Кеннис пытается вместе с девушкой скрыться в Тени, но случайно обнаруживает среди гончих василисков Тварьку и выдаёт себя. Патруль он вырезает, однако у офицера оказывается серебряный меч, и у Инеиды получается об него убиться…

…ненадолго. Она приходит в себя на корабле, на котором Кеннис и две новые его супруги плывут к дальним берегам, где живут только теплокровные, в надежде основать там новую страну. Спойлер: у них получится.

• Копиркин — Тварьку отличают от петушка Хэй-Хэя только убийственный взгляд и злобность, а так — то же самое тупое до жизнеспособности курлыкало с гребешком.
• Кровавый навет — на Парифате распространено мнение, будто вампиров создали кобринские колдуны. А пошло оно от версии истории Кенниса, которую он рассказывал Инеиде — этих колдунов он приплёл, чтобы не упоминать Совиту и то, что у него с ней было. В итоге это кобринам припоминают даже спустя тысячелетия, когда они давным-давно не раса господ, а всего лишь захолустный народ, ничем кроме древности похвастаться неспособный.
• Пасхальное яйцо — имя самого будущего царя вампиров, конечно. Фанаты давно ждут в очередной книге вопля: «Они опять убили Кенниса! Сволочи!»

Рождение демона

Рассказывает Янгфанхофен.

Уже хорошо знакомая читателю Лахджа грустно хиккует в своей комнатке во дворце Хальтрекарока. Надежды на то, что он отпустит её добровольно, нет, сбежать самой — а долго ли она проплутает по Паргорону одна и без оружия, высшие силы выручать жертву демона отчего-то не спешат, и даже стокгольмский синдром не вырабатывается — очень уж Хальтрекарок тупой. Соседка по комнате Сидзука — бывшая японская студентка, а ныне футанари — старается поддержать подругу. Мало-помалу та всё же начинает получать удовольствие, подбирает к демолорду ключики и растёт в рейтинге жён (который Сидзука, удивительно тонко чувствующая капризы Хальтрекарока, составляет, чтобы знать, куда в первую очередь пробиваться). Прикинув кир к носу и побывав свидетельницей (а пару раз — и жертвой) жестоких розыгрышей наложниц из высших демониц над простолюдинками и смертными, Лахджа решает, что лучшим выходом будет тоже сделаться демоницей. Выбрав удачный момент, она выпрашивает это у Хальтрекарока, и тот отправляет её к Мазекресс. Мать Демонов втягивает Лахджу в свою утробу и маринует там почти год.

На выходе получается демоница, знакомая нам по «Криабалу» — фигуристая блондинка с серебристой кожей, хвостом и крыльями… а также с лёгкой амнезией, проходящей лишь постепенно, и недодушенной человеческой совестью в глубине души. У подножия Мазекресс Лахдже встречаются такие же, как она демоны, называемые фархерримы. Одного из них, напавшего на неё с неясной целью, она убивает в порядке самообороны, ещё один пытается её догнать, и убегает в лес. Там она вспоминает, что является женой Хальтрекарока, и осваивается с выданными по его заказу Ме — регенерацией и метаморфизмом. Возвращается она неспешно, по пути учась летать и охотиться и к тому же заблудившись, но в конце концов выходит к Мпораполису — неофициальной столице Паргорона. Поплутав ещё и по городу, в особенности рынку, Лахджа наталкивается на Эль Безеф — ларитру-изгоя, и, удирая от неё вбегает в лавку бушука по имени Узур. Он, узнав, кто к нему попал, счастлив оказать услугу жене самого Хальтрекарока и подкидывает её во дворец, где сдаёт с рук на руки соплеменнику — бухгалтеру демолорда Совнару. Тот охотно препровождает Лахджу к супругу — и та, взглянув на Хальтрекарока демонскими глазами внезапно видит его недостатки гораздо более терпимыми, а достоинства — значимыми.

Болезнь чакр

Рассказывает Дегатти.

Плезия Лиадонни, за пределами Мистерии прозванная Чудесницей, страдает от болезни чакр — своего рода духовного рака, иногда поражающего чародеев. Болезнь эта не лечится — либо проходит сама собой, либо убивает носителя, но в данном случае есть ряд нюансов. Нюанс первый: у Лиадонни болезнь почему-то сопровождается неконтролируемыми выбросами волшебства, как у детей. Нюанс второй: Лиадонни — лауреатка премии Бриара первой степени, то есть волшебница буквально чудовищной мощи. Как следствие, всё, на чём она задерживает внимание, хаотично оживает, разрушается или превращается во что-то иное — и с каждым приступом эффект всё сильнее.

Её коллеги — президенты других университетов Мистерии и примкнувший к ним предыдущий лауреат Инкромодох Мазетти — собираются в консилиум. Способов излечения придумать так и не удаётся, подарить Лиадонни милосердную смерть волшебники тоже не решаются, и сходятся на том, чтобы, как только прекратится очередной приступ, вывести её в портал и услать на комфортный необитаемый остров. Войдя к пациентке, чтобы сообщить ей это, они обнаруживают, что к ней приходила её последняя дочь — и попала под импульс, превратившись в нечто вроде торговца Гарольда. Лауреатка соглашается удалиться в изгнание — но прямо посреди пути приступ начинается опять, прикосновение Лиадонни дестабилизирует портал, и её закидывает не на остров, а на материк, в Долину Тысячи Трав, занятую аж шестью королевствами.

Мистерия срочно отправляет агентов на поиски — но Лиадонни наглухо закрылась от поисков, а тем временем в долину начинают просачиваться порождённые ей аномалии. Местные короли на предупреждения об опасном соседстве ожидаемо не реагируют. В конце концов, оперативник Найм Сарразен находит Лиадонни, чудовищным усилием воли сдерживающую болезнь внутри себя, и сообщает, что её дочь скончалась, передавала, что любит, и ждёт её на той стороне. Лиадонни наконец позволяет себе умереть — и высвободившейся аномалией накрывает почти всю долину. С тех пор (а прошло порядка тысячи лет) это место, названное Чудоземьем — этакий чародейский аналог Зоны.

Амулет Феникса

Авруг — мистерийский бакалавр из народа симов — направляется на полевую практику, чтобы получить степень лиценциата. Куратором его назначен Йонкрайрод Россильяни — лауреат премии Бриара второй степени и первый кандидат на первую. Оба они — маги-местники, колдующие посредством волшебного дерева — грамадеваты. У Авруга оно ещё маленькое, помещающееся в горшке, а у Россильяни — огромное, и вокруг него раскинулся настоящий Чудесный Лес.

Россильяни ищет способ усовершенствовать амулет Феникса — артефакт, дающий ретроактивное бессмертие — и сделать его многоразовым. Авруг случайно запарывает важный ритуал — и обнаруживается, что он это самое ретроактивное бессмертие в его ходе обрёл. Когда проходит первоначальный испуг, маги начинают увлечённо экспериментировать, убивая Авруга раз за разом различными способами.

В конце концов Россильяни направляет практиканта в земли, населённые дикими элементалями — а сам смотрит его глазами и слышит его ушами. Элементали какое-то время увлечённо убивают Авруга — а потом утаскивают и бросают в жерло вулкана. В этот момент Россильяни понимает, что мана, за счёт которой воскресает Авруг — его собственная: во время неудачного ритуала Россильяни фактически сам стал живым амулетом Феникса. Он пытается разорвать контакт, но сим умирает и воскресает быстрее, чем Россильяни успевает это сделать, а мана у него практически не кончается, так что Авруг бесконечно умирает и воскресает в недрах планеты, а Россильяни бесконечно это видит, пока не теряет сознание. Конец немного предсказуем.

Император

В Грандпайре — сверхдержаве всепарифатского значения, единственной стране с двумя порталами — царствует император Чеболдай II из династии Чеболдидов. Ему всего лишь двадцать с небольшим, но он уже настолько жирен, что неспособен самостоятельно передвигаться, и проводит дни в бесконечных увеселениях, сводящихся в основном к жратве и выступлениям гоблинских циркачей. Государственные дела же за него решает канцлер, который очень комплексует из-за того, что он при всей высоте своего положения — простой, нетитулованный дворянин. Прямо просить государя о повышении он то ли не решается, то ли слишком горд для этого, а намёков Чеболдай не понимает. Как следствие, государственные дела канцлер решает не столько в пользу державы, сколько в свою личную, и мало-помалу подводит всё к тому, чтобы совсем избавиться от ничтожества на троне.

Император на личном поезде прибывает в свою летнюю загородную резиденцию. На станции пересадки к нему было пытаются пробиться ходоки из народа, но он с подачи канцлера гонит их прочь. Ходоки делают из этого правильные выводы, поднимают масштабный бунт и вскоре врываются в резиденцию с погромом… которым решает воспользоваться канцлер, уже было собравшийся отравить императора. Слуги в панике не знают, куда выносить Чеболдая, в итоге их перебивают, а его закалывают. Подоспевает гвардия и даёт мятежникам отпор, но те успевают поджечь дворец, и от этого срабатывает защитное заклинание. Все спешно выбегают за его периметр, пока оно не сработало, и резиденцию накрывает магическим куполом… снять который можно только приказом правящего монарха или приложением Большой Государственной Печати. Юмор в том, что тело правящего монарха осталось внутри — а с ним и печать, зачарованная работать только в руках представителя династии. Бесцельно потолкавшись в купол, канцлер отчаливает восвояси.

Сутки спустя в резиденции среди трупов приходит в себя Чеболдай. Его не убили, а только ранили — просто не смогли достать до важных органов сквозь слой жира, а сознание он потерял просто с перепугу. Некоторое время он мается, то теряя сознание от голода и жажды, то пробуждаясь. В один из таких моментов ему снится сон: основатель его династии, Чеболдай Первый, сурово отчитывает потомка — но всё же соглашается дать ему второй шанс. Очнувшись, император обнаруживает, что в окно дождём налило воды — и, колобком подкатившись к луже, у него получается напиться. «Сначала встанем на ноги сами. Потом поставим на ноги империю» — решает молодой монарх и приступает к делу. Он заново учится ходить, делает упражнения, чтобы сбросить вес, сам обслуживает себя — убирает испортившиеся продукты, открывает вино, — понемногу захоранивает трупы погибших в мятеже и между делом размышляет о том, что произошло, пока он был без сознания. А поскольку без постоянной жратвы у Чеболдая освободилось много времени, он всё чаще задумывается: «если он так запустил себя — как же он запустил страну?»

Убедившись, что за пределами купола ничего особо страшного не происходит, Чеболдай пытается из-под него выйти — разумеется, безуспешно. К упражнениям добавляются попытки продолбиться сквозь преграду. Одновременно император ищет способ её снять в библиотеке, но вместо этого находит кое-что другое: дневник Чеболдая Первого — сборник полезных советов для человека и правителя, этакий парифатский «Государь», — а в нём бумажку с паролем от сокрытых в недрах дворца големов. Главный из этих големов, дворецкий, становится верным слугой Чеболдая, помогает ему устраивать быт и продолжать худеть. На протяжении года император учится плавать, упражняется с гирями и понемногу превращается в упитанного силача — и только треклятый магический купол никаким усилиям не поддаётся. В отчаянии Чеболдай приказывает ему исчезнуть — и непередаваемо охреневает от того, что заклятие подчиняется!

Тем временем в столице заседает временное правительство: канцлер, казначей и коннетабль понимают, что не договорятся об устраивающей всех фигуре нового императора и планируют разделить страну, при этом тихо, но настойчиво срут в кашу друг дружке. В стране то и дело вспыхивают голодные бунты, из сопредельного океана выползли цанцеры, ещё и эпидемия — короче, идеальная обстановка, чтобы ловить рыбку в мутной воде.

А к лишившейся купола резиденции начинают подбираться мародёры. Первые из них сбегают от одного вида Чеболдая, но тот, оглядев окрестности в подзорную трубу, обнаруживает, что поблизости ошивается банда покрупнее, и пробуждает оставшихся големов — взвод телохранителей из двадцати единиц. С их помощью он нейтрализует явившуюся на штурм резиденции банду и… приглашает к себе на пир. Убедившись, что перед ними если и не настоящий император, то как минимум грамотная попытка за такового сойти, братва трезво сопоставляет ту высшую меру, на которую она уже набезобразничала, и те перспективы, которые откроются перед ними, если помочь Чеболдаю вернуться на престол, и присягает ему на верность. Той же ночью на резиденцию независимо друг от дружки нападают ассасин из Братства Добрых, нанятый казначеем, и отряд кромешников, подосланный канцлером. С помощью големов, бандитов и огневого кольца император отражает вторжение — и выступает на столицу. Гремлинская железная дорога разрушена, а потому марш предстоит пеший.

В ближайшей деревне «царя Чеболдашку» сперва встречают нелюбезно — но он ценой некоторого унижения располагает подданных к себе. С этого начинается сбор им всенародного ополчения. На сторону роялистов переходит расквартированный поблизости легион — его воевода Мо честный служака из низов, а не креатура канцлера или других временщиков, и императора признаёт. Чеболдай проходит через полстраны, отделяющие его от столицы, на подступах к ней разбивает два легиона, ведомые коннетаблем, и прямо на своём верховом бегемоте въезжает в палату нотаблей, где канцлер как раз готовится зачитать манифест о разделе страны. Интриган даже не успевает защититься — Чеболдай заключает его в медвежьи объятия и раздавливает грудную клетку.

Вернувшись на престол, молодой монарх сдерживает слово и награждает помогавших ему повстанцев-роялистов титулами и должностями. он перетряхивает придворную шоблу, активно вникает в проблемы державы и старательно подтягивает себя до уровня великого пращура, оставив от старых привычек только гоблинскую труппу. Хэппи-энд.

• Непреднамеренное совпадение — внутримировой пример. Янгфанхофену вообще-то свойственно иногда забывать имена персонажей своих баек, но канцлера он именует просто канцлером по другой причине: канцлера звали шевалье Сильди, а отцом Корчмаря был Судья Паргорона Сильдибедан. «Странная возникает ассоциация».