Александр Бушков

Бушков Александр Александрович (род. 1956) — выдающийся российский фантаст. По статистике — один из самых издаваемых и переиздаваемых. Более всего известен своей многотомной и многолетней (создающейся с начала 1990-х и по настоящее время) сагой о лорде Свароге. Но к «Сварогу» творческий путь Бушкова отнюдь не сводится; многие другие его труды также достойны внимания.

Вообще Сан Саныч — очень плодовитый автор. Склонен к написанию многотомных-многосиквельных эпопей (злые языки поговаривают, что не без некоторого участия «литнегров»).

Кроме фантастики, он пишет и «романы-боевики», в том числе и несколько конспирологической направленности. В них он часто добавляет бонусы для современников. А то и прямо выводит реальных лиц (или карикатуры на них), обычно с полагающимся переименованием.

А о его публицистическом наследии и любительских исторических штудиях — см. ниже в подразделе «Список антипатий как публициста».

Особенности личности, творчества, убеждений и деятельности

Детали биографии

Бушков — по одной линии еврей, а по другой — польский шляхтич. Любит иногда рассказать, что имеет некоторые права на польский престол, но, разумеется, не намерен заявляться на него и ратовать за собственную «элекцию» («Не примет Польша такого pana króla [пана круля], — ещё, чего доброго, поколотят меня потомки шляхты, лол»).

Он хотел переводить Сапковского, но добровольно уступил это Вайсброту.

Некогда официально состоял в «команде» Александра Лебедя.

Открыто и последовательно выступает в защиту Путина. Началось ещё с публицистического байопика: «Владимир Путин: Полковник, ставший капитаном».

Политические предпочтения

С оговорками — Бушков сталинист. Но не потому, что коммунист (чего нет, того нет), а потому что авторитарист и имперец.

Бушков осуждает большинство известных разновидностей тоталитаризма. Но не в исполнении Сталина — тут у Бушкова сразу включается троп «Так было надо», аж до стадии «Не было, мол, другого выхода!».

• См. публицистическую дилогию «Красный монарх» и «Ледяной трон».

Также Бушков является «адвокатом» Лаврентия Берии, порой даже откровенно любуется его управленческим талантом — и сожалеет о том, что этот талант «подстрелили на лету», не дав Лаврентию Павловичу развернуться в масштабах всего отечества (в Грузии Берия себя действительно очень хорошо показал).

Большое значение придаёт своему родному Красноярску и вообще Сибири, поэтому в определённых кругах слывёт «сибирским сепаратистом». Но таковым не является — да и вообще каким бы то ни было. Бушков — сторонник укрепления и консолидации Российской державы, а отнюдь не её «разделения на ся».

Нюансы взглядов

В философско-этическом плане Бушков — сторонник соборных, а не центробежных мировоззрений.

• Об этом см. «Россия, которой не было».

Силовиков любит и уважает. А «гнилых слюнявых интеллигентишек» — отнюдь нет.

• См. там же, в финале полной версии.

Список антипатий как публициста

Кроме фантастических и «боевиковых» сюжетов, Бушков пишет также масштабную публицистику на исторические темы, в целом описываемую словами «хорошо, но плохо». Хорошо — незашоренный взгляд, свободный от некоторых традиционных предрассудков этой области знания, и попытка обратить внимание на некоторые малоизвестные источники. Плохо — дефектные выборки источников и классические выбегалловские манипуляции читателем, в точности по методичке Игоря Края «Десять способов узнать лженауку». На награждение его титулом фолк-историка Сан Саныч отвечает по настроению либо великолепным презрением, либо громкой попаболью (при том, что более чем терпимо относится к критике своего художественного наследия: «я не золотая монета, чтобы всем нравиться»), что как бы намекает, что кошка прекрасно знает, чьё мясо съела.

В этом своём качестве:

• Осуждает скалигеровщину — практиковавшееся в эпоху Возрождения (и, по утверждению Бушкова, позже) сочинение официальной исторической хронологии от балды, с привлечением оккультных — нумерологических — принципов. Бушков не только обличил это явление в книге «Россия, которой не было» («Славянская книга проклятий»), но вдобавок не удержался и внедрил это, в качестве вставного сатирического «номера», в свой полемический фанфик на Дюма (AU), именуемый «Д’Артаньян — гвардеец кардинала».
  • …И вообще автор всегда клеймит всяческий оккультизм-«шизотерику» как явление — отнюдь не только в применении к изучению истории.
• Осуждает «написание истории победителями». И вообще всякое «переписывание истории» именно под прихоти и аппетиты сильных мира сего. Под прихоти несильных — очевидно, можно.
  • Настаивает, что китайская историография тяжко «и вряд ли излечимо» пострадала именно по этой причине. Бывал ли сам Бушков в Китае, работал ли с тамошними историческими источниками, знает ли (хотя бы современный) китайский язык? Ха-ха-ха! Нет.
• Осуждает искусственное сепарирование истории от прочих наук — особенно от экономики, инженерии, биологии и психологии. Бушков настаивает, что таким макаром получается в итоге «сепарирование изучения исторических событий от реальной жизни», а это-де феномен антинаучный (см. например, «Миражи и призраки»).
• Осуждает слепую приверженность устоявшимся версиям и букве источников. Бушков, подобно М. Каченовскому, Н. Морозову и Р. Коллингвуду, тоже требует проверять источники другими, более редкими и незаслуженно забытыми свидетельствами, а также смежными дисциплинами и «здравым смыслом». См. опять же «Россия, которой не было» — там это основная тема книги, она почти вся об этом. При переиздании это составило отдельный том — «Славянская книга проклятий». При этом
  • В частности, Бушков начисто отрицает монгольское нашествие и «великую империю на полмира», созданную Чингисханом и потомками оного. В прошлом утверждал, что «татарским игом» (трудами летописцев) прослыла борьба Владимирской, а затем Московской династии за централизацию Руси и за верховную над ней власть, и что фактически «Орда и была Русью, а Русь — Ордой», а Александр Невский и Бату-хан — одно лицо.
  • Кроме того, Бушков отвергает и устоявшуюся версию «очень древней, многотысячелетней» — и при этом якобы «точно известной и хорошо изученной» — китайской истории (см. там же). И утверждает, что Великая Китайская Стена в её ТЕПЕРЕШНЕМ виде построена… не ранее как при Мао Цзэдуне. Также можно найти подробную подачу этой темы, с обширной цитатой из Палладия Кафарова, в одной из глав сокращённого переиздания (выжимки) «России, которой не было», с подзаголовком «Миражи и призраки».
  • Те факты и доводы о Чингисхане (и об азиатских культурах, взятых в целом), которые Бушкова как раз убеждают, он приводит в отдельной книге «Чингисхан: Неизвестная Азия». В ней он заодно отрекается и от некоторых своих вышеупомянутых заблуждений (продвигавшихся им в ранних изданиях «России, которой не было»).
• Осуждает неэтичных учёных как феномен. Бушков — сторонник осторожной науки. Этот мотив то и дело повторяется в самых разных его трудах, включая и вымышленные сюжеты.
• Осуждает «окаянное византийское православие» как фактор удушения светской культуры. В этом пункте Бушкову милее католицизм, при котором светские искусства развивались свободно.
  • И этим Сан Саныч демонстрирует, что радикально не в ладах с культурой. Ибо светские искусства расцвели аккурат вместе с ненавистным ему оккультизмом — в эпоху Возрождения, когда католицизм как раз ослаб.
• Осуждает «чёрную легенду», якобы созданную вокруг имени, личности и деятельности Ивана Грозного (см. книгу «Иван Грозный: Кровавый поэт»). Бушков не отрицает у Грозного некоторой клиники — всего лишь указывает, что ей было откуда взяться, учитывая трагическое детство царя (с чем и так никто особо не спорит — то есть, у нас здесь очередное очучеливание), и настаивает, что Иван был оболган и оклеветан не слабее, чем, например, Ричард III Английский (что фактически нужно Бушкову для апологии его любимой «сильной руки»).
• Осуждает идеализацию Петра I, порицает его личность и практику. Считать Петра «славой России» он отказывается. Настаивает, что от потуг Петра было значительно больше вреда, чем пользы. Охотно подписывается под известной эпиграммой «Нет, не змия Всадник Медный растоптал, стремясь вперёд — растоптал народ наш бедный, растоптал простой народ». Детали см. в полной версии «России, которой не было» — а именно в её разделе «Дракон московский».
  • Что особо пикантно в свете того, что реальный исторический Пётр отличался от Грозного исключительно тем, что злодействовал импульсивно, а тот — расчётливо.
• Осуждает идеализацию декабристского движения. Детали см. в той же книге, но уже в специальном разделе о декабристах. При переиздании это попало в отдельный том — «Гвардейское столетие».
• Осуждает теорию эволюции (см. книгу «Планета призраков»). Насмехается над безуспешными поисками «недостающего звена в цепочке эволюции», рассказывает о ряде мистификаций, предпринятых в этом отношении, и вообще представляет дарвинистов как скорее мистиков-сектантов, чем учёных. Утверждает, что некий японский учёный Хисао Баба сумел, без особого шумства и пиара, разбить некоторые положения традиционной теории эволюции в пух и прах, с фактами в руках.
  • При всём том явно заметно, что под «теорией эволюции» Бушков подразумевает именно вульгарный дарвинизм XIX века — в объёме буквально советского школьного минимума, а о синтетической теории эволюции Добжанского, эпигенетике и прочих достижениях века XX-го ни ухом ни рылом. То есть, торжествует победу над очередным соломенным чучелом. Подробнее см. статью Павла Волкова «Газетные утки в клюквенном лесу».
  • В этой же книге Бушков торжественно разоблачил «мошенническую, мистификаторскую» подачу Генрихом Шлиманом (1822—1890) археологических открытий; указал на ряд нестыковок. Нелицеприятно рассказал подлинную биографию Шлимана, с очень яркими цитатами из писем и статей последнего.
• Осуждает протестантскую этику с её детерминизмом (учением о железной предопределённости всех судеб) и фактическим «правом сильного/богатого». Какой-либо социальный дарвинизм — включая именно такой — Бушкову омерзителен… с его слов. Как это сочетается с фанатением по не-рефлексирующим-а-действующим силовикам и презрением к интеллектуалам — вопрос отдельный.
• Осуждает былой британский империализм, чему посвятил многотомный публицистический труд «Англия: Остров кошмаров».
• Осуждает Николая II. Никому не советует присоединяться к хору, возвеличивающему эту «корону без головы»(с).
  • См. книгу «Распутин: Выстрелы из прошлого» (позже в дополненном виде переиздавалась под названием «Распутин: Гибель империи») — там рассказывается не только о Распутине и Николае II, но и о Столыпине, о Первой мировой войне и о многом другом. При этом Бушков довольно парадоксально для человека имперских взглядов обесценивает панславистские настроения тогдашних русских элит. Которые, может, и не выстрелили так, как этими элитами планировались, но зато отозвались добром впоследствии.
• Осуждает большевизм и любые его, по мнению Бушкова, аналоги в любые эпохи.
  • Любопытно при этом было бы узнать, что Бушков сам под большевизмом понимает. Учитывая его пиетет перед весьма характерным для большевиков радикализмом в действиях и мыслях — остаётся предположить, что писателя не устраивает именно ленинская экономическая программа.
• Осуждает Никиту Хрущёва (см. «Россия, которой не было», полная версия, незадолго до эпилога). И вообще клеймит политический — но не философский! — волюнтаризм. То есть манеру руководить страной в стиле «я здесь главный, мне всё можно», а не учение о свободе воли (этому учению Бушков как раз привержен).
• Осуждает экстремизм всех мастей. При том, что сам частенько краем бока в него скашивается… но, учитывая саму неопределённость понятия «экстремизм», поди докажи.
• Осуждает загнивающий Запад и красочный лейбл «глобализм», под которым оный Запад во времена публицистической активности Бушкова занимался культурной (а кое-где и не только) экспансией. И порицает толерантную сволочь как одно из любимых орудий этой западной экспансии. В данном пункте Бушков — единомышленник Сергея Лукьяненко.
• Осуждает фоменковщину, но звучит это в духе «пчёлы против мёда» — в ранних произведениях Бушков и сам откровенно в неё перекашивался. А когда перекашиваться перестал, то всё равно критикует не с позиций «официальной науки», а скорее с позиций «эта ревизия истории — у кого надо ревизия истории».

…Вы заметили, что все до одного разделы начинаются со слова «осуждает»? А разгадка одна: Бушков не имеет никакого образования, кроме среднего общего, да и в школе, по собственному признанию, был двоечником и хулиганом. А обширная эрудиция, которой Саныч безусловно обладает, не означает умения корректно вести научную деятельность. Так что известная цитата-бастард о том, что безапелляционность суждений человека в той или иной области обратно пропорциональна его в ней компетентности, работает на все сто.

Как минимум часть этих идей находит отражение и в художественном творчестве Бушкова.

Авторский набор штампов

Творческая манера

Бушков — любитель тропов «Мачо», «А власти скрывают», «Герой-прагматик» и «Оружейное порно» (но в последнем ему далеко до Андрея Круза). Часто создаёт образы героев, способных на решительное прямое действие. Однако каких-либо мэрисью/мартистю не создаёт никогда; в отношении этого тропа — полная аверсия.

Подача героя

Будь бушковский герой красавцем (что реже) или просто мачо «скорее заурядной» внешности — всё равно самые разные женщины то и дело хотят протагониста, и то с одной, то с другой протагонист ложится в постель (иногда банально «чтобы не обидеть, не оттолкнуть»). Даже если бушковский герой твёрдо замыслил быть верным своей супруге или любовнице — всё никак не получается: например, в интересах дела.

Частые объекты сатиры, обличений

Помимо неэтичной науки…

…и социального дарвинизма…

…Бушков также ненавидит изнасилования и обличает насильников. Так же настроены и многие бушковские герои, и когда могут — карают за подобные замашки.

• К ЛГБТ и чрезмерно изобретательной сексуальности (в особенности к садизму) писатель тоже относится, мягко выражаясь, без всякого почтения.
  • С другой стороны, в ранних (90-х гг) произведениях, встречались гомо- и бисексуальные женские персонажи, описываемые нейтрально-положительно…
    • …и это был скорее банальный фансервис, чем конъюнктурный пересмотр. Нет никаких причин утверждать, что Бушков «лишь позже опалился на однополых, а до того их в целом жаловал». Скорее он, как и некоторые другие (судя по обмолвкам во многих публикациях), находил, что «Молодые, спортивного облика бисексуалки, занимающиеся друг с другом любовью — это на свой лад сексуально даже с точки зрения „воинствующего натурала“, если при этом эротомана; а вот однополые замашки в целом — всё-таки гадко». Достаточно посмотреть, как презрительно он в «России, которой не было» (первопубликация — на рубеже 1990-х и 2000-х) отзывается о лесбиянстве регентши Анны Леопольдовны (1718—1746)! Искренность авторского омерзения при этом несомненна. И на некое «неофитство», на «последующий резкий пересмотр чего-то» — тоже не похоже.
    • А уж мужскую гомо- и бисексуальность Бушков неизменно изображал (например, в своём «Свароге») не иначе как с брезгливой жалостью.
• Иногда показывает эфебофилов с некоторым сочувствием (как антигероев, а не злодеев), но в целом педофилию осуждает.

Бушков также предельно далёк от идеализации вымышленных мраккультистов (как и реально существующих сект, подобных им): они у него ВСЕГДА отрицательные персонажи.

Штампы в авторской речи

Бушков питает явную предрасположенность к многоточиям, чаще всего именно для подсветки тонкого/мрачного/многозначительного намёка…

Любит слово «насквозь» в значении «полностью, совершенно»: «насквозь обыденное дело» и т. п.

Когда хочет что-то чему-то резко противопоставить — с высокой вероятностью употребит слова «…совершенно иначе…».

Когда Бушков уверен, что у воображаемого оппонента не найдётся аргументов/вариантов — он, Бушков, обычно язвит в такой форме: «[Другие варианты/аргументы есть? Если есть,] интересно будет послушать».

При всём при том автор в своих вымышленных сюжетах недолюбливает тропы «коронная фраза» и «вербальный тик» — и не употребляет их в речи своих вымышленных персонажей почти никогда.

Творческая манера (продолжение)

Любит постмодернистски стилизовать бульварную литературу. И, в частности, свой opus magnum — сагу о Свароге — творит в стиле этакого «комикса в прозе», но глубокого, с постоянно поднимаемыми серьёзными вопросами (то есть легковесностью и не пахнет).

Является хорошим анекдотчиком, исследователем современного фольклора. Порой прямо посреди своего художественного текста цитирует известные (в том числе и «бородатые») анекдоты — или просто делает к ним прозрачные отсылки.

Очень неплохо знает мировую историю, а историю и культуру Польши — так и вовсе великолепно. Время от времени вставляет «что-нибудь про Польшу» даже там, где это не обязательно (но и не вредно). В устной и письменной речи Бушкова изредка проскакивают полонизмы («он есть злодеем» вместо «он есть злодей», и т. п.).

Произведения

Дополнительные популяризаторско-публицистические, помимо большинства их, упомянутых выше в разделе «Список антипатий как публициста»:

• «Екатерина II: Алмазная Золушка» — именно то, что написано на упаковке.
• «Русская Америка» — о русских поселениях в Новом Свете, а заодно о следе, который представители русской этничности оставили в истории Нового Света.
• «Неизвестная война: Тайная история США» — о Войне Севера и Юга 1861—1865 гг.

Художественные: