Православные плохие

ТАСС уполномочен заявить: Posmotreli не интересуется политикой и не считает одну религию хуже другой. Нас интересуют только художественные приёмы и штампы — а также те тексты (и прочие феномены), которые нашли широкое отражение в массовом сознании и массовой культуре. Если эта статья задевает ваши чувства, предлагаем вам просто её не перечитывать (однако и не портить).

Вот что написано по этому поводу в «Ста фактах мировой истории»... На эту тему существует интересная статейка в «Справочнике автора». Из неё вы можете узнать о том, как обстоят дела в реальной жизни по поводу темы этой статьи. Узнать больше Вы сможете здесь.

Не надо здесь реальной жизни! Особенность темы этой статьи в том, что её нельзя применить к реальной жизни. В реальной жизни нет, к примеру, объективного добра и зла, а вторжение в личную жизнь реальных людей выходит за рамки приличия. Пожалуйста, помещайте только вымышленные примеры.

Православие — всё то же христианство. И, соответственно, у него тоже есть противники, переносящие свою нелюбовь в том числе и в художественные произведения. Вариантов развития темы плохих православных не меньше, чем у темы плохих католиков или протестантов. По понятным причинам, в российской культуре тема представлена особенно богато. Основные варианты темы:

1. Просто плохие люди. То, что они православные (порой даже считающие себя праведниками), никак не сказывается на их дурном поведении. Явление, распространенное у российских авторов-реалистов, благо в Российской Империи номинальными православными была большая часть населения, хоть доброго, хоть злого.
2. Православие — это религия, а религия — это плохо. Стандартный набор претензий к религии вообще (расколы, государственные гонения раскольников, насильственные крещения, неприятие нового в науке и культуре) с православным колоритом. Вариант, распространенный среди антиклерикалов и атеистов.
3. Специфическая претензия к православным — покорность высшего клира светским властям. В византийском идеале государственного устройства, т. н. симфонии властей, предполагалось, что кесарь занимается кесаревым, а патриарх — божьим , но кесари быстро оценили весь спектр возможностей которые дает контроль над церковью. Де-юре реализовано в Российской империи, где над Синодом надзирал светский чиновник — обер-прокурор. Соответственно, претензии к государственной власти перенаправляются и в адрес поддерживающей ее церкви.
4. Православные плохи тем, что они искажают христианство. Бытовая неправедность может идти в комплекте, но вторична и, скорее воспринимается как проявление ошибочности учения. Вариант, используемый католическими и протестантскими авторами.
5. Православные плохи тем, что они недостаточно православные. Распространенный вариант в литературе православных авторов, обличающих своих единоверцев (в т. ч. и потому, что недостойное поведение отдельных православных дает основания осуждать вероучение православное учение в целом (в любом из четырех перечисленных выше вариантов) и удерживает неправославных от обретения истинной веры).

У нас в стране троп особо характерен для периода СССР, когда даже представить священника хорошим человеком было «идеологически неправильно».

В реализации тропа может использоваться весь спектр типажей — от пастырей нерадивых до фанатиков.

Примеры

Религиозная культура

• Жития Иоанна Златоуста, Филиппа Московского и ряда других святых. Пострадали эти святые от светских властей (православных монархов!) за неодобрение особо недостойных поступков монарха, но предварительно было получено осуждение собратьями-епископами по притянутым за уши обвинениям. Пятый вариант.
• Православные проповеди. Распространенный мотив проповедей того же Иоанна Златоуста, встречающийся у многих других проповедников, — «что подумают язычники о православии, глядя на поведение вас — православных». Еще один пятый вариант.
• Антиправославные сочинения католических и протестантских богословов. Четвертый вариант.

Фольклор

«	Лучше верить в лесу лисе, чем священнику в рясе.	»
— из дагестанских сказок. И нет, это не религиозный шовинизм: муллам в них тоже достаётся по полной.

• «Неосторожное слово» — отец возлюбленной главного героя, поп, конечно, не самый плохой персонаж, но сволочь ещё та. Осерчав, выгнал родную дочь, а при её возвращении не узнал её и не хотел пускать, по причине гостивших у него купцов.
• Есть ещё сказки (украинская и русская) про попа, который спёр, одевшись чёртом, у крестьянина заколдованный клад. Кончилось тем, что «чертячий костюм» прирос к его коже, и жадный «представитель духовенства» стал настоящим чёртом — даже собственная жена (тоже та ещё тварь) не узнала и выгнала на улицу.
• «У попа была собака…» же!
  • Скорее Изменившаяся мораль. Он же собаку не поленился закопать и даже эпитафию написать… Ну, начал писать, по крайней мере.
    • В мультике 1982 года сабж скорее трагический и жалостливый.

Литература

• «Сказка о попе и о работнике его Балде» А. С. Пушкина наделала в своё время немало шума. Напечатали её уже после смерти Пушкина, причём издавший сказку Жуковский из цензурных соображений заменил попа на купца по фамилии Остолоп. В оригинальном варианте сказку издали только в 1882 году, да и то в дешёвых изданиях «для народа» купец Остолоп продержался до начала XX века.
  • А в веке XXI со стороны церкви наблюдаются попытки возврата к редакции Жуковского в воскресных школах.
• Лев Толстой в романе «Воскресение» как следует «прошёлся» и по православному богослужению, и по моральному облику попов. Педаль в пол: с точки зрения Толстого православное вероучение не соответствует Библии и христианству вообще!
• Лесков, «На краю света» — обращение в православную веру вовсе не улучшает нравы народов Севера: крещёный проводник бросает и грабит того, кого должен сопровождать, объяснив: «Попа встречу — он меня простит», а язычник героически спасает спутника (архиепископа): "мой спящий избавитель представлялся мне очарованным могучим сказочным богатырем. Я пригнулся к нему и стал его рассматривать, словно никогда его до сей поры не видел, и что я скажу вам? — он мне показался прекрасен…. Пусть плечо мое отпадет от спины моей и рука моя отломится от моего локтя, если я подниму ее на сего бедняка и на бедный род его! Прости меня, блаженный Августин, а я и тогда разномыслил с тобою и сейчас с тобою не согласен, что будто «самые добродетели языческие суть только скрытые пороки». Нет; сей, спасший жизнь мою, сделал это не по чему иному, как по добродетели, самоотверженному состраданию и благородству; он, не зная апостольского завета Петра, «мужался ради меня (своего недруга)»…
  • Справедливости ради стоит отметить, что в «На краю света» проблема не в плохости православных, а в чудовищной слабости церкви вообще (и ее миссионеров, в частности) в Восточной Сибири. Местное чиновничество (которое отец Кириак, самый достойный представитель священства в книге называет «вражками» и утверждает, что они опаснее Врага рода человечества — «сей род, знаешь, ничем не изымается, даже ни молитвою, ни постом») опирается на старые племенные элиты, поддерживает шаманов и лам, а последние всячески гнобят своих крещеных соплеменников. Так что спаситель архиепископа не принимает крещения, опасаясь преследований сородичей («как же, бачка, меня крестить? — мне много обида, бачка: зайсан придет — меня крещеного бить будет, шаман придет — опять бить будет, лама придет — тоже бить будет и олешков сгонит. Большая, бачка, обида будет»). О крещеном проводнике ничего не известно, но о его соплеменниках, принимавших крещение из соображений, далеких от религиозных, упоминается…
  • «Некрещеный поп» того же Лескова — заглавный герой равнодушен к деньгам, овдовев, не взял к себе молодой наймычки и т. д. Но такой скромный образ жизни рассматривается как совершенно нетипичный для священника, и герой скорее исключение.
• Салтыков-Щедрин, «Деревенский пожар» — дано: сгоревший на пожаре ребёнок + убитая горем мать + десятирублёвая ассигнация (по современным меркам тысяч 40-50; по идее, на похороны не в совочке хватить должно), пожертвованная той от семьи добросердечной барыни. И что бы вы думали? Деньги тотчас же сцарапал местный приходской поп, пользуясь тем, что женщина пребывает в состоянии аффекта: «— Ну, ежели ты не хочешь брать, — сказал он, — так я ими на церковное украшение воспользуюсь. Вот у нас паникадило плоховато, так мы старенькое-то в лом отдадим, да вместе с этими деньгами и взбодрим новое! Засвидетельствуйте, православные!»
• Мамин-Сибиряк, «Авва». Конфликт между двумя священниками приводит к тому, что молодой и просвещенный священник необоснованными обвинениями доводит своего старшего коллегу до инфаркта.
• Генрик Сенкевич, роман «Огнём и мечом», посвящённом начавшемуся в 1648 г. восстанию Богдана Хмельницкого, показал, как казаки жгут костёлы, насилуют католичек, топят и вешают еврейских детей, зверски казнят шляхтичей, а простой народ угоняют в плен и продают татарам. При этом «колокольный звон и крестные ходы не прекращались ни на миг». Гоблинообразные украинцы распивают горилку из ночного горшка, татары — оркообразные эпилептики. Поляки применяют подход — «запытать и на кол посадить! — Да, но они же наших отпустили! — Ты что, меня с бунтовщиками равняешь?!», потому что противник изображается именно в плоскости «выродки-недочеловеки», а положительные персонажи показательно расстреливают мирное население.
  • Самое смешное, что Гоголь в «Тарасе Бульбе» описал то же самое, да ещё и добавил сожжение людей заживо в храмах и насаживание детей на пики.
  • Впрочем, тут всё несколько сложнее. Сенкевич не отказывает казакам ни в храбрости, ни в определённой чести. А зверства — ну где пардон там пардон, зверства были! Были и ещё как! Это не изобретение Сенкевича ни разу и ни капельки. По прочтении создаётся впечатление, что Сенкевич прочёл Гоголя, оскорбился до глубины души и написал масштабную ответку.
  • Стоит добавить, что у Сенкевича в «Огнём и мечом» зло не столько православие, сколько предательство. В романе помимо православных казаков Хмельницкого присутствуют и другие православные, которые преданы Речи Посполитой. Одним из примеров является казацкий полковник Барабаш. Иными словами, на лицо готтентотская мораль.
• А. И Куприн:
  • «Олеся» — прихожане едва не убили главную героиню, которая ради возлюбленного отважилась войти в церковь. Только потому, что она жила в лесу с бабушкой-травницей.
    • Не только потому. Обеих, внучку и бабушку, считали ведьмами, а те и не отрицали.
  • «Мирное житие» — педаль в асфальт. Пожилой рантье Иван Вианорыч Наседкин постоянно пишет анонимные доносы, считая себя борцом за нравственность. Итог одной из таких писулек — купец застал жену с любовником, а потом «свалив с ног, до устали бил её огромными коваными сапожищами, потом созвал всю мужскую прислугу, приказал раздеть жену догола, и сам, поочередно с кучером, стегал кнутом её прекрасное тело, обратив его под конец в сплошной кусок кровавого мяса». В свободное от написанию доносов время интересуется тем, как бы выгоднее вложить деньги (хотя семьи у него нет). При этом ходит в церковь, и молитвы трогают его до слёз.
  • «Яма». «Возьмите здешнего швейцара Симеона. Вышибала в публичном доме, зверь, почти наверно — убийца, обирает проституток, бьёт их. А сошлись мы на пышных подробностях архиерейского служения, на каноне честного Андрея, пастыря Критского, на творениях отца преблаженного Иоанна Дамаскина. Религиозен необычайно! Из чина погребения мирских человек. — Такой помолится-помолится, потом зарежет, а потом умоет руки и поставит свечу перед образом». «Я с нашим Симеоном крутила любовь целый год. Такой ирод, подлец! Живого места на мне не было, вся в синяках ходила. Запрётся и давай меня терзать. Руки выкручивает, за груди щиплет, душить начнёт за горло. А то целует-целует, да как куснёт за губы, так кровь аж и брызнет… я заплачу, а ему только этого и нужно. Так зверем на меня и кинется, аж задрожит. И все деньги от меня отбирал, ну вот все до копеечки. Он ведь скупой, Симеон-то, всё на книжку, на книжку относит… Говорит, что, как соберет тысячу рублей, — в монастырь уйдет. Ты посмотри у него в комнатке: круглые сутки, днем и ночью, лампадка горит перед образами. Он очень до бога усердный… Только я думаю, что он оттого такой, что тяжёлые грехи на нем. Убийца он».
  • «Анафема» — таким видится официальное православие дьякону Олимпию, главному герою рассказа. Когда от него потребовали провозгласить анафему Льву Толстому, дьякон, пленённый талантом писателя, воскликнул ему многолетие. Да и то — наглотавшись водки.
    • Напомним, что официально церковь не анафематствовала Толстого, а засвидетельствовала, что он сам оторвался от церкви своими воззрениями.
• Горький, «Детство» и «В людях» — дедушка героя персонаж вполне отвратительный, но религиозное ханжество ему еще добавляет. А служба героя в иконописной мастерской-лавке открывает читателю бездны лицемерия и невежества.
  • Нужно заметить, что мастерская всё же была не православной, а старообрядческой.
• В. В. Маяковский, будучи уроженцем Российской империи, естественно, проходился в первую очередь по местным традициям и обрядам. Правда, в «Мистерии-Буфф» обитатели рая у него странноваты: Жан-Жак Руссо (деист-гуманист) и Лев Толстой (отлучённый от церкви). Очевидно, оба подобраны по признаку пацифизма и склонности призывать людей «опроститесь, вернитесь к природе!»
• И. Ильф и Е. Петров, «12 стульев» — отец Фёдор, мечтающий заполучить чужие бриллианты и построить на них свечной заводик, и к тому же злоупотребивший доверием исповедовавшейся прихожанки.
  • В экранизации Гайдая 1971 г. отец Фёдор втихую подслушивает предсмертные слова тёщи Воробьянинова зятю, и упоминание о нарушении им тайны исповеди было удалено. А всё потому, что игравший попа Михаил Пуговкин был очень верующим человеком и вообще сперва чуть не отказался от роли, но, согласившись, потребовал внести в сценарий несколько изменений, в том числе и это. Гайдай пошёл другу навстречу.
• Михаил Булгаков, встречается в рассказах 1920-х годов. К примеру, «Главполитбогослужение».
  • Только не в этом рассказе. Там юмористический конфликт между школой и церковью, где всё, что произносится или поётся в каждом из двух помещений, слышно в обоих. Недовольны те и другие, а «плохие» здесь те, кто эту ахинею допустил.
• Захар Прилепин, «Обитель». Зигзаг: жестокость православных, заключавших в соловецкий монастырь раскольников и политических преступников, обличает Федор Эйхманис — глава Соловецкого лагеря особого назначения.
• Сказка Степана Писахова «Как поп работницу нанимал». Огромный объём работ, нищенская оплата и лицемерный рефрен: «Сделаешь работу и спи-отдыхай!»
  • А в его же сказке «Как парень к попу в работники нанялся» ситуация показана с противоположной стороны — работник, выбив из работодателя аванс (на месяц вперёд!), не делает ничего с железным обоснованием: «Ах, поп, поглядел я на работу: и завтра её не переделать, и послезавтра не переделать, а сегодня и приниматься не стоит».
  • Православие тут вообще ни при чём, это основанный на всемирном (!) фольклоре архетип «служитель культа — жадный богач». Такие сказки есть и во Франции про кюре, и в арабских странах про мулл. Просто потому, что служители культа часто были богаче своих прихожан и соответственно рисковали впасть в чрезмерное пристрастие к своему богатству. Если заменить в такой сказке попа на купца (см. про Пушкина), помещика или просто богатого крестьянина, мораль не изменится никак.
• Владимир Тендряков, «Чудотворная» — образец позднесоветского официального атеизма. Чем именно плохи православные — особо не разъясняется, для главной героини (и, вероятно, для целевой аудитории тоже) это аксиома, не требующая доказательств. На аргумент отрицательного героя-священника: «Мы никого, Прасковья Петровна, не тянем к православной вере за уши. Наш долг лишь не отворачиваться от людей» — следует бронебойный ответ: «Если бы вы тянули за уши, тогда наш разговор был бы более простой. Вы существуете, этого уже достаточно».
• Умберто Эко, «Баудолино» — автор со знанием дела прошелся по Византии в последние годы ее существования. Изощренные казни и любовь ромеев к вырыванию глаз прилагаются.
• А. Лиханов, «Лабиринт» — Александра Васильевна, бабушка ГГ — подростка. Истовая набожность не мешает ей тиранить дочь и зятя, попрекая каждой копейкой, пытаться развалить их семью (с временным успехом), побоями заставлять ГГ писать кляузы на не выдержавшего выходок тёщи и «бросившего семью» родного отца и даже богохульствовать: «Не слышит он, (Бог), нарисованной! Я другому богу помолюсь, партейному!» — заявляет она перед тем, как заставить внука писать анонимку на отца в партком.
• Внезапно, «Дети против волшебников». Редкий случай критики РПЦ за недостаточный фундаментализм. В частности, проехался Зервас и по (предыдущему) патриарху, и по Кураеву. А хорошие православные у него только в Греции, Сербии (не все) и представители монархически-черносотенных взглядов в РФ. Что не помешало РПЦ посчитать эту книгу православной и распространять её!
• Н. Стивенсон, «Лавина». Внезапно, пополам с Православие — это круто: правосы — банда раскольников, которые даже для РПЦ оказались еретиками и отморозками. Обратили в свою веру индейцев и разгромили одно из частных государств (киберпанк же). Главгад-антизлодей, разъезжающий на байке с ядерной бомбой, происходит из их фракции.
• Яков Пинясов, «Шумный брат» — местные попы не гнушаются объедать мальчишек-хористов, прикарманивая причитающиеся им угощения от прихожан. Хористы в итоге объявляют церкви бойкот.
• Олег Дивов, «Симбионты» — отец девушки ГГ чем дальше, тем больше съезжает крышей на почве православия. Домашний тиран и воинствующий мещанин (притом трус и дурак) в итоге вломил костылём попу за «недостаточно благонравные (читай: ханжеские) взгляды».
• Елизавета Сагирова, «Лето придёт во сне» — субверсия. С одной стороны, православные теократы репрессируют атеистов (в т. ч. родителей главной героини), ввели цензуру, казнят за прелюбодейство, а сами воруют и блудят напропалую, докатившись до малолеток. С другой стороны, единственный встреченный героиней священник абсолютно адекватно к ней относится, а проблемы у Дайники возникают в основном с не в меру ретивыми мирянами.
• Б. Акунин, «Пиковый валет» (из дилогии «Особые поручения») — статский советник Еропкин, парвеню, изверг, садист и полное чудовище. Однако очень религиозен, верный прихожанин, блюдёт пост, истово молится и т. п.
• Алексей Иванов:
  • «Сердце пармы»: чем православнее персонаж, тем он неприятней. Особенно «хорош» епископ Иона, в конце концов гибнущий под срубленным им идолом.
  • «Тобол»: предводитель старообрядцев Авдоний — человек исключительно сильной воли, не лишенный благородства, но его поступки могут показаться современному человеку чудовищными. Изувечившие его сторонники патриарха Никона, впрочем, едва ли лучше.
  • «Золото бунта». На взгляд автора правки, самый жуткий пример. Если в других книгах Иванова так или иначе описывается насаждение веры со всеми сопутствующими, то здесь среди значимых героев язычников буквально пара человек (и они, впрочем, тоже не ангелы), а все остальные — православные, пусть самых разных толков и согласий. И как же они ненавидят друг друга, что готовы вытворять со своими ближними! Превзошел всех по масштабу зверств, конечно же, Пугачёв.
• Творчество неоязычников и сочувствующих.
  • Серия романов Юрия Никитина и его эпигонов «Княжий пир».
  • Сергей Фомичев, тетралогия «Мещерские волхвы». Славянские и финские язычники — истинные печальники земли Мещерской, а православные, начиная с митрополита Алексия, нарисованы чуть ли не по лекалам агиток Демьяна Бедного.
  • Лев Прозоров, «Евпатий Коловрат». Из сколь-либо подробно прописанных православных персонажей положителен едва ли не один гридень Роман (в целом к религиозным вопросам относящийся легкомысленно и легко примыкающий ради борьбы с монголами к ставшим языческой нежитью вероотступникам). Епископ Рязани — предатель, уговаривающий горожан открыть ворота Батыю, сподвижник Михаила Черниговского, которому суждено разделить с князем мученичество, Феодор, крайне неприятный человек, объясняющий нашествие карой Христа за терпимость рязанцев к язычеству, и т. д., да и за нашествием, как прозрачно намекается ближе к концу, стоят козни умирающей Византии
  • Василий Головачёв, рассказ «Два меча». Настолько уж антихристианское произведение. Видимо, роль сыграла именитость писателя.
• Василий Ян, трилогия о монгольском нашествии и «Юность полководца». Автор ругал любое духовенство: «монгольские шаманы, и арабские муллы, и урусутские попы… учат народ повиноваться власти, уговаривают не бунтовать и вовремя платить налоги.» Православным тоже досталось за редким исключением: некоторые положительные персонажи являлись монахами лишь формально.

Кино

• «Агора» — показана Египетская православная церковь в Александрии во главе с фанатичным пастырем недобрым, сжёгшим Александрийскую библиотеку и убившим знаменитую учёную Гипатию. Не в ладах с историей.
• «Рождённый американцем» — лютейшая русофобия. Поп, убийца и насильник, собирался прирезать одного из главных героев прямо на панихиде(!). А деревенские мужики выловленных «американских диверсантов» повели не в милицию и не на погранзаставу, а как раз к батюшке на панихиду.
• «Жила-была одна баба» — положительных персонажей в фильме практически нет. Очередной поп-насильник тоже присутствует.
• «Левиафан» Звягинцева — архиерей, покровительствующий коррупционной власти. На пару с мэром составляет пару самых мерзких персонажей этого фильма. Даже в сравнении с остальными представленными здесь типажами, которые тоже не вызывают сильной симпатии.
• «Царь» П. Лунгина — субверсия. Режиссёр позиционирует себя даже не как «общехристианина», а именно православным. Получается: хороший православный митрополит Филипп против плохого православного царя Ивана Грозного (уж старорусским аналогом Сталина автор его не сделал, и на том спасибо). Верующая публика в оценках разделилась, причём на стороне либерала Лунгина оказались в том числе «клерикалы» (Грозного они не особо жалуют), а против выступили монархисты, «православные сталинисты» и просто патриоты.

Телесериалы

• Британский «Годы» — родители Виктора были православными, а потому считали гражданским долгом сдать сына наводящей свои порядки красной армии (в 2000 каком-то, да), где того неделями пытали током и били сапогами (при этом, похоже, следя, чтобы его сразу после этого можно было отправлять на конкурс красоты).
• «Гардемарины, вперед!» — жадная игуменья, силком постригающая Софью в монахини, чтобы заполучить громадное наследство ее покойных родителей.

Видеоигры

• Настолько страшён игумен в Syberia II… К тому же в оригинале игумена (руководителя монастыря) спутали с патриархом (руководителем всей церкви).

Музыка

• Любой коллектив в жанре black и pagan metal на постсоветском пространстве. Многие дэт-металлисты, панки и просто рокеры (по убывающей вероятности появления тропа).
• «Ария» раздает всем сестрам по серьгам, приложив не только мусульман, но и христиан, причем неоднократно. Песня «Крещение огнем» вся об этом. «Антихрист» — педаль в недра преисподней, но здесь уже скорее «На тебе!» христианству в целом, как и в «Ночь короче дня».
  • На самом деле все примеры с прикрученным фитильком, потому что в металле вообще принято петь не от лица исполнителя, а от лица персонажа, чего часто не понимают (или делают вид, что не понимают) борцы за мораль. В «Крещении огнём» язычники не хорошие, а просто противники христиан. А «Антихрист» вообще типичная злодейская песня.
  • Где же там православие?
• Infornal FuckЪ — «Православная бабуля» и «Православные рокеры». Одновременно и стёб над сурьёзностью ребят из п. 1.
  • А также «Покемоны» про дело Соколовского и дико матерный даже по их меркам панегирик происходящему вокруг «Менталитет», где досталось и церкви.
• «DJ Astafur», «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля» и «BABOOSHKA» — антиклерикалы изображают современных православных радикалов. Впрочем, есть личности, которые не обижаются, а слушают это по принципу «будто что-то плохое», и некоторые, говорящие похожее на полном серьёзе. Закон По, как известно, никто не отменял. Да и обычные, нерадикальные христиане порой тоже слушают, прекрасно понимая, что эти песни стёбные.
• С. Калугин, «Московская православная». Стёб. Хотя сам Калугин, между прочим, причисляет себя к православным.
• НОМ «Сатана» на стихи Михаила Елизарова — особой шик, что смеются, казалось бы, над сатанизмом.