Все верующие — фундаменталисты

Хи-хи-хи, сейчас мы поднимем на смех этого глупого богомольца. Эй, чувак, а от кого произошли первые люди? Что значит «от ардипитека, скорее всего»? Ты же ве-ру-ю-щий! Ты обязан верить, что Боженька вылепил людей из глины! Это в Библии написано! И в Коране! Что значит «не обязательно понимать буквально»? А как же еще? АААААА!

Ударная волна от лопнувшего шаблона валит ближайшие деревья и строения…

Многие не любят религию настолько, что не считают нужным знать о ней хоть что-то. Многие не любят заодно и верующих, и не хотят знать, во что и как они верят на самом деле. Если среди этих многих попадаются авторы, а в их произведениях верующие персонажи, то эти верующие будут выглядеть карикатурно и нелепо и верить самым дубово-буквалистским образом. Действие происходит в средневековом сеттинге? Тогда среди персонажей будут преобладать средневековые дебилы. Персонаж-католик обязательно будет молиться на зловещей латыни, мусульманин — иметь четырех жен и бить их по очереди, протестант — доказывать всем, что секс — это плохо и что нельзя читать никаких книг, кроме Библии, православный — раболепствовать перед попами, бить жену и детей и напиваться кагором, иудей — бояться взяться за дверную ручку в субботу и тайно мечтать о мировом господстве.

Даже в средние века, на пике христианской религиозности в Европе и мусульманской — на Востоке, крестьяне отмечали некоторые языческие праздники, а то и украдкой молились Тору или Перуну, а среди духовенства встречались не только пастыри любознательные, но и очень даже криптоязычники и криптосатанисты (!). До Средневековья была античность с намного более легким отношением к религии, и как минимум неоплатоники (к которым принадлежал, в том числе, такой убежденный сторонник и проповедник язычества, как Юлиан Философ\Отступник, последний языческий император Рима) считали все мифы аллегорией и высмеивали тех, кто понимает буквально любую мифологию — хоть единоверцев, хоть иудеев с первыми христианами. Что уж говорить о современности, когда вполне себе убеждённые верующие могут толковать 7 дней творения Земли как миллиарды лет («Что для Бога день?»). Но некоторым антиклерикалам легче бороться с соломенными оппонентами. Впрочем, автор может изобразить верующих (особенно какой-нибудь далёкой религии, с которыми он в жизни не сталкивался) такими просто по незнанию.

Знающие авторы играют троп осознанно: заблуждению о том, что все верующие — фундаменталисты, следует не сам автор, а кто-то из персонажей. Как правило, этого персонажа ожидает разрыв шаблона.

Родственный троп — не в ладах с богословием, только в данном случае речь не о самом учении, а о людях и конкретных религиозных практиках.

А что, собственно, есть фундаментализм?

Для обывателя фундаменталист — это баран Божий и религиозный фанатик в одном флаконе: этакий бородач, который кроет забористыми словечками Дарвина, жжёт книги о Гарри Поттере, угрожает режиссёрам «Матильды» и выходит в фофудье на «Русские марши». Но значение термина «фундаменталист» сложнее. В широком смысле это тот, кто хранит все исконные положения своей религии и сопротивляется их изменению. А в узком смысле термин появился в среде протестантов, в связи с распространением либеральной теологии: это движение, начало которому положил Ф. Шлейермахер, учило, что Бог трансцендентен, то есть опытно непознаваем, и потому о Нём нельзя сказать ничего определённого, никакого откровения не было, Библия — искажённая интерпретация реальных событий, а у духовного человека Бог в душе и потому не нужны ни церкви, ни догматы. Иисус — не воплотившееся Слово Божье, а самый духовный человек, на которого надо всем равняться. Некоторые протестанты были недовольны, что вместо веры в Бога проповедуют, фактически, светский гуманизм и выступили за возвращение к истокам. В 1895 году были сформулированы 5 фундаментальных принципов:

1. Священное Писание непогрешимо;
2. Иисус Христос — Богочеловек и родился от Девы Марии и Святого Духа;
3. Христос умер за наши грехи и тем самым искупил их;
4. Он реально воскрес, Его тело вернулось от биологической смерти к жизни;
5. Второе пришествие Христа состоится для Страшного Суда.

Последователи этих принципов и называются фундаменталистами. Если православный исповедует Символ веры (а иначе он не был бы православным), то он верит как минимум в 80 % фундаменталистских принципов (все, кроме первого). Юмор в том, что именно этот принцип, даром что поставлен первым, единственный из всех не прописан в самой Библии. То есть, фундаменталисты, настаивая на недопустимости противоречий чего бы то ни было Священному Писанию, противоречат Священному Писанию.

Впрочем, и вера в непогрешимость Библии не делает человека мракобесом: всё зависит от того, как толковать Библию. Православные и католики, почитающие блаженного Августина, гарантируют это. С фундаментализмом ассоциируются, однако, сторонники крайне буквального прочтения первых глав книги Бытия, которые цепляются за любую соломинку, лишь бы «научно» опровергнуть теорию эволюции: мол, налажали эти ваши геологи с радиоуглеродным калий-аргоновым методом датировки, а динозавры ещё шесть тысяч лет назад топтали грешную землю, пока их Потоп не смыл.

Примеры

Литература

• В. Ирвинг, «История жизни и путешествий Христофора Колумба» — церковники отговаривают Колумба от плавания, считая, что тот «упадёт с края Земли». На самом деле католическая церковь никогда не считала Землю плоской, а те, кто его отговаривал, абсолютно верно указывали на тот факт, что он при расчёте размера Земли спутал радиус с диаметром и ни до какой Индии из Испании на своих утлых корытах не доплывёт. Он и не доплыл, хотя сам до конца жизни думал иначе.
  • В реальности кто-то из современных Колумбу учёных под девизом «Эратосфен был неправ» решил пересчитать диаметр Земли, и получил примерно вдвое меньшую, чем у древнего грека, цифру, опираясь на которую Колумб и решился на своё рискованное предприятие. Как показало время, Эратосфен ошибся примерно на один процент (зависит от того, какой именно стадий он использовал — но в любом случае, ошибка было не более 10 %, а учитывая описанный метод измерений, однопроцентная точность вполне вероятна).
• И. Ильф, Е. Петров, «Двенадцать стульев» — отец Федор говорит с обильным вкраплением церковнославянизмов и архаизмов типа «днесь», «доселе», «поелику», «токмо»… Множество копиркиных в советской литературе ему вторят. Если священник будет говорить как нормальный человек, как же мы узнаем, что он священник?
  • В «перестроечных» повестях В. Крапивина («Синий город на Садовой», «Крик петуха») этим грешат вполне положительные образы священников, где церковнославянизмы заведомо не несут агитлубочно-сатирической направленности. Просто незыблемый стереотип.
  • Стереотип стереотипом, а автор правки лично слышал речь достаточно молодого православного священника, читавшего по-русски с нарочитым церковнославянским акцентом — произнося Е вместо Ё. Так что это реальный профессионально-религиозный отпечаток, как у некоторых протестантов — речь с интонациями американских проповедников.
• Терри Пратчетт, «Мелкие боги» — инверсия: фундаменталисты-омниане в своего бога вообще не верят, им просто нужен логичный обоснуй для порядков Омнии (напоминающей иезуитский Парагвай, только гораздо хуже). А единственный настоящий верующий в Ома как раз вполне гуманный и гибкий, хоть и глуповатый персонаж.
• Метавселенная Рудазова — зигзагом через всё творчество. Современники Исаака Ньютона — весьма прогрессивные и трезвомыслящие отцы, даром что их Европа до сих пор пребывает в состоянии Средневековья, населена стандартным фэнтезийным зоопарком и рискует через пару веков вырасти в полноценный манапанк. В утопическом «Зверолове» капеллан корабля-пионера по совместительству психиатр и каждого пациента «обслуживает» исходя из его мировоззрения, ибо церковь — межконфессиональная, единая на всю планету. А вот в средневековой Руси «Преданий» даже архиепископ Онуфрий порой рубит откровенную ересь, и поди пойми: то ли этого бывшего вояку и крепкого экзорциста рукополагали вовсе не за книжную премудрость, то ли Рудазову самому было в лом разбираться в святоотеческом предании.
• Ольга Чигиринская, «Ваше благородие» — герой, оказывая первую помощь, читает Credo на латыни. WTF, ваше благородие, Второй Ватиканский Собор давно уже состоялся и вы, по идее, лет примерно с двенадцати молитесь и слушаете Мессу по-русски!
  • Обоснуй — альтернативная история же! Больше того — даже альтернативная география: в этом мире вместо Перекопского перешейка — большой Чонгарский пролив, отделяющий Крым от материка.
  • В одной из редакций романа (более полной) прямо сказано, что Арт обычно молился на русском, но холодное звучание латыни его успокаивало. А ему сейчас надлежит быть очень, очень спокойным.
  • Субверсия — в её же позднем романе (в соавторстве) «В час, когда луна взойдёт» Кен именно этим троллит Енота, поприветствовавшего по-латыни, да ещё и в православной деревне.
• Елизавета Сагирова, «Лето придёт во сне» — субверсия. Хотя у власти в пережившей Третью мировую России именно фундаменталисты, установившие теократический режим, но единственный священник, с которым взаимодействует героиня, абсолютно адекватен. А нетерпимостью страдают скорее миряне на церковно-государственной службе.

Non-fiction

• Пропагандистские выпады Ричарда Докинза вовсю эксплуатируют троп. Впрочем, его инвективы направлены именно на американских протестантов, среди которых сабж и в самом деле водится в немалых количествах. А вот о том, что ни у Римской католической, ни у большинства европейских протестантских церквей никаких проблем с теорией эволюции нет, он отлично в курсе и прямо об этом пишет.
  • Однажды Докинз ляпнул что-то вроде «Если вы не верите, что девственница могла родить, то вы атеист». Верующие всех религий, понимающие мифы аллегорически: «Ну да, ну да, пошли мы…». Докинз еще и утверждает, между прочим, что аллегорическое понимание священных писаний — попытка верующих согласовать свое учение с данными современной науки. Тут он не в ладах с историей и заодно с богословием: такие верующие появились отнюдь не вчера и желание достичь компромиссов с новейшими открытиями тут ни при чем. Мифы понимали как аллегорию уже как минимум древнеримские неоплатоники, тот же Юлиан Отступник Философ в своей работе «Против галилеян» высмеивает буквальную веру в библейские легенды наравне с буквальной верой в античные мифы, которые считал священными. Какие уж тут «современные открытия»… А аллегоризм при толковании Библии принадлежит ещё книжникам межзаветного периода, Филон Александрийский (I век) лишь синтезировал иудейскую и эллинскую традицию герменевтики. Впрочем, помня о традициях аллегорического толкования Писания, не стоит забывать и о том, что буквалистское понимание мифов тоже имело место и было очень и очень распространено. Иначе зачем было бы критиковать то, чего не было?
    • Вот только и понимание того, что применённая не к месту вера может очень плохо кончится для верующего тоже не с современной наукой появилась. Как минимум идеи о том, что, воюя, нельзя полагаться на пророчества и божью помощь, а нужно действовать так, как будто бы никаких богов нет, встречалась и в «Искусстве войны» (453—403 годы до н. э. по некоторым источникам), и у древних римлян. Так что какой-нибудь древний царь, попытавшийся по заветам предков прислушаться к словам оракула перед боем и получивший по рогам, мог оказаться вынужден «согласовывать своё учение с данными современной (ему) военной науки» ещё во времена оны. Другое дело, что разрыв между буквальным толкованием мифа и реально наблюдаемыми фактами в древности был меньше, и ещё какой-нибудь средневековый крестьянин вполне мог буквально верить что в сотворение мира за 7 дней, что в целебную силу молитвы — и прожить всю жизнь без сомнений.
  • О Богородице — непризнание непорочного зачатия (ею Христа, а не её Анной) есть ересь, так как это отрицает божественность Иисуса Христа, на которой и держится христианство. Докинз сказал неверно, ибо «Если вы не верите, что девственница могла родить, то вы еретик». Естественно, только с точки зрения большинства христианских конфессий.
  • Кристофер Хитченс не отставал.
  • А уж их не в меру ретивые фанаты (а порой и настоящие фанатики) вообще педаль в асфальт давят. Для них все верующие — христиане-фундаменталисты (скажешь прямо, что не христианин — запишут в мусульмане, и все равно в фундаменталисты).
• Вот только не стоит перегибать палку и в обратную сторону. Дадим слово Бертрану Расселу:

«	Ныне никто не верит, будто мир был сотворен в 4004 году до н. э.; но еще совсем недавно всякое сомнение на этот счет считалось ужасным преступлением. Мой прапрадед, определив толщину слоя лавы на склонах вулкана Этны, пришел к заключению, что мир, должно быть, древнее, чем полагают ортодоксы, и высказал это мнение публично. За это оскорбление он был лишен графского титула и предан остракизму в свете. Если бы он стоял пониже на социальной лестнице, то, несомненно, подвергся бы более суровому наказанию. Правоверным христианам нисколько не делает чести, что они не верят сегодня во всю ту несусветную чушь, в которую верили 150 лет назад. Постепенное смягчение христианской доктрины произошло вопреки самому отчаянному сопротивлению и исключительно благодаря нападкам вольнодумцев.	»
— «Внесла ли религия полезный вклад в цивилизацию»

• • Во-первых, неверный перевод. Патрик Бридон, прапрадед Рассела, о котором идет речь (дед Анны-Марии Эллиот-Мюррей по матери, упоминаемый в автобиографии Рассела) никогда не был графом. «Сut by the county» в статье Рассела — «уволен с должности в администрации графства», а не «лишен графского титула» (Патрик занимал должность в налоговом ведомстве графства Бервикшир). Во-вторых, именно за записки о путешествиях в Италию Патрик стал членом Королевского научного общества, несколько позднее он вошел в число основателей Научного общества Эдинбурга, так что об остракизме тоже говорить сложно. Автор правки допускает, что Рассел экстраполирует на все общество специфические семейные отношения (отец Патрика, Роберт Бридон, был клириком Пресвитерианской церкви. А это — не только критическое отношение к суждениям, расходящимся с официальным катехизисом, это еще и не слишком дружественное отношение к Англии вообще и к Ганноверской династии, в особенности. И членство в Лондонском королевском обществе могло быть не менее раздражающим фактором, чем вольнодумство). Если это так, то процитированный фрагмент является иллюстрацией к тропу, описываемому в статье.
• Зигзаг. В общем-то, всё верно. Но так ведь можно сказать обо всех идеях и идеологиях. Догматизм вообще присущ человечеству и новаторам всегда приходилось с большим трудом продвигать свои идеи. И уж тем более он присущ идейным авторитетам, слова которых подвергают сомнению. Учёные порой тоже с ревностью фанатиков отстаивают устаревшие взгляды (особенно если от них зависит материальное благополучие отстаивающих). Хороший пример — сторонники устаревшей теории вечной Вселенной, которые прямо высмеивали теорию Большого Взрыва, называли ее сторонников криптокреационистами и даже устоявшееся название дали ей как насмешливое (в девичестве ТБВ называлась «динамическая эволюционная модель»). И это были не Выбегаллы под протекцией государства, как Лысенко, а вполне отдельное научное сообщество.
  • Что же, такое случается. Только это не обычные в научной полемике примеры и приёмы, а скорей отдельные курьезы, часто в исполнении отдельных же лиц, отличающихся личной упертостью. В большинстве случаев конкуренция научных идей протекает куда спокойней и решается методом научной дискуссии. В которой действуют не ссылки на авторитет и угрозы отлучением, а проверка качеств предлагаемых моделей, результаты экспериментов и наблюдений. Кстати, именно таким образом и победила в конце концов модель, которую мы сейчас называем Теорией Большого Взрыва: её прогнозы намного лучше согласовывались с результатами наблюдений и даже самым упертым сторонникам пришлось это в конце-концов признать. Отдельный человек может, в том числе и в рамках науки, убеждён в чём угодно, но если у него нет весомых для науки аргументов, это будет только его личным мнением, мало кому интересным.
    • Справедливости ради стоит отметить, что отдельными курьезами подобная упертость является только там, где есть эффективные критерии научной истины. Если цена научной ошибки — упавший самолет, невылеченные пациенты, проигранная военная кампания, то цепляющийся за свои теории авторитет автоматически переходит в разряд вредителей. А вот когда речь идет о социальных науках, где с четкими критериями истины плохо, а со спущенными сверху (не обязательно от государства) идеологическими указивками хорошо — возможно очень разное… Не случайно в экономической публицистике так распространен термин «рыночный фундаментализм».
• Еще одна область обитания нерелигиозных фундаменталистов (причем как в литературе, так и в реальной жизни) — охрана, службы безопасности, комиссии по технике безопасности и т. д. Зануды-начальники, утверждающие «Инструкция по технике безопасности написана кровью», шпыняющие подчиненных за неуставной электрочайник и отказывающиеся запустить на территорию собственного брата, забывшего пропуск, — типичные фундаменталисты от инструкций…
  • И они при всем козлизме порой оказываются абсолютно правы.