Амурские сказки

Обложка издания 1966 года.

«Амурские сказки» — общее название сказок Дмитрия Дмитриевича Нагишкина, основанных на фольклоре различных приамурских народностей. Нагишкин, выросший в тех краях, с детства интересовался бытом и верованиями местных жителей — нанаев, нивхов, удэ, ульчей, орочей и прочих, так что его книги довольно познавательны и интересны (начиная с того, что из перечисленных народов среднестатистический житель европейской части Необъятной что-то слышал разве что о нанайцах, например, о том, что у них есть борьба).

Сказки были сразу же хорошо приняты; в частности, их сильно хвалил другой знаменитый обработчик фольклора, Павел Бажов. Автор начал публиковаться с 1937 года, сборники этих сказок неоднократно издавали под разными названиями и продолжают переиздавать в наши дни. Почтитать полный сборник с рисунками автора можно здесь. Примечательна манера изложения, не то чтоб совсем бежевая, но типичные рубленые предложения присутствуют. Видимо, Нагишкин подражает речи здешних жителей.

Важное замечание. У Нагишкина в оригинале расставлены ударения в именах, но в Интернете подобной редакции, похоже, не найти. Итак, чтобы не ставить ударение каждый раз: оно почти во всех именах на последний слог, а не на предпоследний, как его порываются поставить носители славянских языков. Айога́, Индига́, Мамбу́, Монокто́, Чурка́ и так далее. Если в каком-то случае ударение ставится не так, это будет отмечено.

Существа и сеттинг

• Бог во плоти. Здешние божества ростом гораздо выше человека, но в остальном выглядят, как люди, и быт их вполне человеческий. К людям эти боги добры и справедливы.
  • Морской старик Тайрнадз живёт в доме, где всё «как у нивха — нары, очаг, стены, столбы, только всё в рыбьей чешуе, да за окном не небо, а вода». Азмун забирается в дом к Старику через жерло вулкана — подразумевается, что этот вулкан и есть юрта, а дым над ним — это от очага. У Тайрнадза под нарами имеется чан, где плавают всякие деликатесные рыбы («горбуша, калуги, осётры [sic], кета, лососи, форели»), и он их отправляет в реки с приказом, куда им следует плыть и когда хорошо ловиться. («Храбрый Азмун»)
  • У Горного Хозяина в юрте «всё, как у простых людей, только в потолке звёзды светят. В каждом окне — по солнцу». Возле нар у Хозяина лежат звериные шкуры, в которые он вселяет души убитых людьми зверей, чтобы их ещё раз убили чтобы звери не перевелись. Кроме того, у него же имеется и котёл с шаманскими фамильярами. («Чориль и Чольчинай»).
  • Онку, хозяин леса, живёт в каменном доме на десяти столбах, обставленном по удэгейским обычаям («нары, очаг, медвежье место, для стариков место, на восход двумя окнами смотрит»). Божество тоже огромных размеров, так что в его доме даже два брата-богатыря ростом с лиственницу чувствуют себя маленькими детишками («Соболиные души»).
  • А в «Кукушкином богатстве» Соболиный Хозяин предстаёт перед главным героем в облике большого чёрного соболя (правда, только во сне). В «Соболиных душах» это божество кстати, тоже упомянуто, и там оно явно реально.
• Большая крутая кошка. Тигры же! Амурские, они же уссурийские тигры, которых здесь называют «амба». Есть вполне положительные тигриные люди (о которых речь пойдёт ниже в разделе про оборотней), есть просто тигры, обычно злые. Иногда очень большие — Чольчинай встретился «котяра» с зубами с локоть длиной и хвостом толщиной в лиственницу.

Боко в представлении авторов мультфильма «Сердце храбреца». И правда похож на корягу. А вот на карлика как-то не особо.

• Болотный монстр — Боко, зловещий карлик, горбатый, однорукий и одноногий. Мимикрирует под болотную корягу. Умеет очень высоко прыгать, а людей заводит в гиблое место и утаскивает под воду. Глаза у него, кстати, синие и светящиеся.
• Водяной. Морской чёрт Ганка выглядит весьма канонично: туловище человека и рыбий хвост. Вместо руки у него железный крюк, которым он и хватает людей. Правда, в отличие от прочих чудовищ, Ганка действительно существующим не показан в сказках ни разу.
• У этих двоих, кстати, есть и каменный коллега — Какзаму, красноглазое каменное чудовище из Сихотэ-Алиньских гор. Злой, прикосновением умеет частично или полностью превращать людей в камни.
• Говорящее животное / Умён, как человек. Как и во многих сказках любой народности, тут часто разговаривают всевозможные животные, от зверей до рыб. Причём героев это совсем не удивляет: когда-то в этих краях считалось, что не только животные, но и деревья, и даже камни вполне могут иметь человеческое мышление и способность общаться с людьми и между собой. В общем-то, в сказках Нагишкина и инструменты способны беседовать с хозяином, так что всякие говорящие тигры тут не удивительны.
• Голем. Так выглядят деревянные воины, которых сирота Мамбу отправил мстить никанцам. Вообще «древесные люди» сами вызвались помочь — здешним говорящим деревьям быть срубленными для такой цели не страшно. Но свойства голема у получившихся из деревьев брёвен есть: они оживают только после того, как герой вытёсывает на них глаза и нос (чтобы видели дорогу и «слышали запах дыма на халатах» у тех, кто убил или угнал в плен соседние племена). В бою прыгучие брёвна беспощадны: «В окна и двери древесные люди ввалились — и давай обидчиков стукать! Мечей не боятся древесные люди. Криков не слушают — ушей нет. Подножку не дашь — ног у них нет. Пощады не попросишь — сердца у них нет!». После свершения мести Мамбу благодарит големов, стёсывает с них лица, и теперь это снова брёвна, из которых можно сделать плот.
• Кайдзю. Птица Ко́ри, дальневосточная родственница Рухха. Колоссальное железнопёрое чудовище, которое встреченного человека не прочь и скушать. Но справедливая: с потенциальной едой играет в загадки, и если проиграет, то не причинит вреда и поможет добраться домой.
• Оборотень. Подобных созданий тут хватает — местные жители верили, будто любые существа не только разумны, но и могут превращаться в людей. Или, по крайней мере, могли в старые времена — в «Сироте Мамбу» калуги, искренне желающие помочь герою в свершении мести, сетуют, что не могут этого сделать, поскольку неспособны выйти на берег. Здешние оборотни, как правило, не злые и иногда даже помогают людям.
  • В сказке «Храбрый Азмун» фигурируют оборотни-косатки. Превращаясь в людей, оставляют после себя китовую шкуру в виде лодки, а плавник превращается в саблю. Впрочем, при наличии у пользователя сабли-плавника лодка превращается в косатку: Азмуну удалось «угнать» у одного из оборотней плавсредство, похитив саблю и лодку, и доехать куда нужно верхом на такой «роботообразной» косатке (см. первую иллюстрацию к статье, рисунок сделан лично Нагишкиным). Кстати, оборотень, когда герой вернул ему украденное, простил его, зная, что тот поступил так ради спасения всего племени.
  • В той же сказке показаны ещё одни представители морского народа: девушки-тюлени (типа селки) с ластами вместо ног, красивые, но глуповатые и жадные (герой избавился от их приставаний, бросив на землю бусики — барышни из-за них попросту передрались). Что характерно, косатки в человеческом обличье охотятся на тюленей, выглядящих как тюлени, убивая их своими саблями. Интересно, как они взаимодействуют, если и те, и другие обернулись людьми?
  • «Семь страхов» — оборотень-тигрица. Похитила брата главного героя, но не со зла, а от большой любви. В человеческом облике у барышни золотые глаза, а её шкура превращается в красивый халат.
  • «Жадный Канчуга» — снова тигры-оборотни, положительные существа, вырастившие осиротевших из-за эпидемии главных героев.
• Плотоядное растение — один из семи страхов в сказке «Семь страхов». Тёмный лес из деревьев, у которых вместо веток — руки (в тексте не сказано, но на авторской иллюстрации изображены ладони на концах веток). Мало того, эти деревья избирательны: «зверя пропустят, человека — нет». Прохождение квеста: герой оделся в тигриную шкуру, а особо дотошным деревьям кидал куски мяса (кстати, тоже тигриного — видимо, эти дендроиды не очень разбираются в том, какой зверь каков на вкус). «Как ветка к нему — Индига кусок мяса ей кидает. Деревья друг у друга мясо вырывают. Драться из-за мяса начали. Так и хлещут сучьями друг друга, только кора да щепа в разные стороны летят».
• Смертоносная змея. Змей Химу, носящий звание «самого страшного чёрта» изо всей здешней нечисти, и его сестра Симу. Змеи живут в озере, огромные, огнедышащие и ядовитые. Также безымянный змей поучаствовал в сказке «Семь страхов» в качестве одного из, собственно, страхов — тоже озёрный и огнедышащий, ещё и каменный. Другой змей, тоже каменный, но не озёрный и не огнедышащий, сторожил дом Горного хозяина и попытался загипнотизировать Чольчинай взглядом (автор почему-то упорно называет этого змея удавом).

Что здесь есть

• Архитектурное порно. Конечно, у местных жителей в стойбищах особых архитектурных изысков не наблюдается — максимум у кого-то юрта построена более мастерски и покрыта менее потрёпанными шкурами. Но когда в некоторых сказках персонажей заносит в Никанское царство, тамошняя архитектура впечатляет таёжных жителей. Высокие дома с драконами и звенящими колокольчиками на крышах с загнутыми краями, золотые птички на деревьях, в окнах — прозрачная бумага, а то и цветные стеклянные витражи. Пожалуй, это и для современного горожанина выглядело бы стильно.
• Бедный — хорошо, богатый — плохо. Ну а чего ж ещё ждать от раннесоветского писателя? Богачи здесь как один до безумия жадные, обычно тупые (хотя ухитряются наживать богатство обманом) и пытаются выжать все соки из соплеменников-батраков, используя их на износ. А бедняки — как правило, потому и бедные, что довольствуются лишь необходимым, а также щедры и бескорыстны.
  • «Бедняк Монокто» — богач Болда против заглавного героя. Болда разжился, перепродавая приобретённые у купцов товары сородичам за три цены, сделал племя своими должниками, на него работает полдеревни, не считая личных невольников, отрабатывающих долги. Но этому дураку мало, он ещё и пытается отобрать у работников их же орудия труда, чтобы сдавать потом в аренду, опять же в счёт долга. В общем, типичный такой лесной капиталист, режущий кур, несущих золотые яйца. Стоит ли говорить, что сгубила его именно несовместимая с жизнью жадность?
  • «Глупый богач» — никанский купец Ли Фу vs нанайский охотник Актанка. Богач примерно такой же, как и вышеописанный, но до гибели его довела не только жадность, но ещё и совершенно непроходимая тупость.
  • «Золотое кольцо» — шаман Чумбока. К сожалению, его жадность стала смертельна не для него, а для его ни в чём не повинного сына. Отец, заставив кузнеца сковать для сына золотое кольцо на шею, мог бы и подумать, что мальчик будет расти, и «ошейник» станет ему тесноват. А когда понял — из-за жадности не разрешил кузнецу просто распилить кольцо — разве ж можно портить золотое украшение… Конец немного предсказуем.
  • «Никанская невеста» — нивх Солодо Хоинга. Тоже богатый рабовладелец, тоже не особо умный. Больше всего наглупил в том, что его сын Алюмка вырос избалованным, смотрящим на соплеменниц свысока. Алюмка хотя сам и некрасив до чёртиков, и дурак дураком, но ему подавай принцессу! Ну, за что боролись, на то и напоролись, см. ниже.
• Божественный музыкант. Храбрый Азмун ухитрился умиротворить Морского Старика при помощи игры на кунгахкеи (вариант варгана, костяная пластинка, на которой играют, зажав зубами). Мастера игры на таком, казалось бы, простом инструменте действительно умеют извлекать из него чудесные звуки — «то будто птица щебечет, то словно ручей зажурчит, то как пчела жужжит». Сам Тайрнадз с подаренным кунгакхеи творит чудеса — правда, несколько стрёмные, вроде бури.

Приамурская лоля объясняет амбе, что тот был очень неправ. Тигру осталось жить пару минут.

• Бой-баба. Нередкое явление в племенах, живущих охотой. Чего стоит Чольчинай, которая выкуривает медведя из берлоги и без тени сомнения атакует его ножом после того, как брошенное копьё прошло мимо. Неизвестно, управилась ли бы она с настоящим медведем — с одной стороны, это на самом деле был её заколдованный возлюбленный, который и не думал на неё нападать, но с другой — копьё и нож не подействовали именно потому, что их попытались применить против хозяина.
• Бой-девка — маленькая Эльга из одноимённой сказки. Ещё и пацанка, играла мальчуковыми игрушками, мечтая помогать отцу на охоте, хотя и женского труда не чуралась. Победила тигра-людоеда, заманив меж двух берёз и добив копьём в глаз.
• Благородный дикарь. Собственно, большая часть персонажей с точки зрения более «продвинутых» соседей — дикари. При этом простодушные и бескорыстные таёжные жители смотрятся действительно благородными по сравнению с представителями «цивилизованного мира», постоянно стремящимися их обмануть, ограбить или вообще завоевать.
• Война по правилам. «Как Бельды воевать перестали». Вообще воинственные нанайцы шли войной на соседнее племя с мыслью устроить там резню, но это явно распространялось только на боеспособных мужчин. Вражеских женщин нельзя трогать, — то есть вообще никак нельзя! Даже если эти женщины нагло бродят по кустам, где затаились вояки, и выдают то одному, то другому палкой по тыкве (не то чтоб прям совсем сильно). Бельды скрипят зубами, но терпят, «подальше отходят, чтобы не рассердиться».
  • Сюда же и взаимодействие охотников с их жертвами. Здешние животные часто не так и против погибнуть от руки достойного охотника (реинкарнация же), при том что недостойного могут послать нафиг и с лёгкостью освободиться. Охотника, уважительно обращающегося с добычей, даже боги уважают. Кстати, в «Маленькой Эльге» описан интересный обычай: трижды просить забравшегося в деревню тигра убираться прочь. Если не уйдёт после третьего предупреждения или тем более нападёт, не дослушав, то его можно убить. До этого — убивать его нельзя, ибо его мстительный дух потом начнёт терроризировать людей, а от него уже так просто не избавишься.
  • Да и между самими зверями такие же отношения — убийства ради пропитания приемлемы, но беспредельщика покарают, см. ниже.
• Гурман-порно, для зажравшихся горожан подчас сомнительное (хотя от осетра бы, небось, мало кто отказался). Но для таёжных жителей описываемая еда весьма хороша.
  • К примеру, жёны злого шамана в сказке «Чориль и Чольчинай» варят для мужа местный деликатес «мось» по такому рецепту: «Рыбьей кожи нарезали, тюленьего жира натопили, в котёл бросили. Ягод, рису в котёл бросили. Отварили всё. Сушёной рыбы накрошили. Для цвета и вкуса белой глины подбавили. Стали жёны мось жевать да Аллыху в рот класть. Только и остаётся ему, что глотать».
  • Заглавный злодей сказки «Жадный Канчуга» грабит дома погибших соплеменников: «Квашеную бруснику, нерпичий жир, солёную черемшу, сохатиное мясо, осетриные брюшки, сарану сушёную, черёмуховые лепёшки со всего стойбища собрал. Сидит и ест».
  • А вот уже деликатесы более продвинутой цивилизации из сказки «Никанская невеста»: «Угощает амбань Солодо морскими червяками, соловьиными язычками, ласточкиными гнёздами, мясом таким, что само во рту тает, лепёшками такими, какие, верно, только на небе пекут».
  • И тому подобное — что-то явно вкусно, что-то пробовать стрёмно. Зато вот «ритуальное» поедание кукушки с перьями и потрохами в «Кукушкином богатстве» — это явно гурман-гуро.
• Дружба начинается с поражения. Киле Бамба и русский Иван («а по-вашему — Ло́че»), при встрече решили дружески посостязаться в богатырской удали. В соревновании по борьбе, стрельбе и пляске Бамба, по нашим-то меркам, явно побил все рекорды, но Лоче оказался ещё круче. Так что нанаец проникся к удальцу уважением, они подружились и вместе разобрались со всеми окрестными злодеями (выявив, что большей части из них вообще не существует).
• Зачарованное оружие / Инаниморф. Нередко инструменты, изготовленные здешними мастерами, начинают при необходимости проявлять волшебные свойства. В том числе и оружие — основное орудие труда охотников. Также в качестве оружия могут сами себя применить и некоторые небоевые волшебные инструменты, например, швейная игла.
  • Инструменты, сделанные Чорилем из сказки «Чориль и Чольчинай», помогают его возлюбленной добраться до Горного Хозяина, чтобы лично попросить о помощи. Нож способен самостоятельно выдолбить ступени в скале, игла может сшить змею веки, а на копье вообще можно летать. Кстати, копьё и нож отказываются поражать самого Чориля, когда Чольчинай нападает на любимого, приняв его за обычного медведя.
  • У бедняка Монокто были доставшиеся от отца волшебные нож, острога и огниво, которые, видя, что хозяин совсем обессилел, начинают работать сами. А злого богача они слушаться не стали и вообще помогли ему сгинуть.
  • Копьецо и швейная игла маленькой Эльги защищают хозяйку хоть от тигра, хоть от злой мачехи, как и другие её игрушки.
• Зло ради самого зла. К такому пристрастился медведь из сказки «Один сильный и двое слабых». Подчёркнуто, что если бы он убивал мелких зверушек от голода, никто бы его не винил, но ему просто понравилось издеваться над слабыми. Терпение лесных жителей лопнуло, когда он принялся губить детёнышей. «Это уж последнее дело, никуда не годное дело — хуже этого не придумаешь!». В итоге лишившиеся детей мышка и синичка хитростью извели косолапого подонка, при содействии пчёл загнав его в пропасть. Напоследок объяснили ему, почему он отстой.
• Зловещая лошадь. Таёжные жители, впервые увидев лошадей, очень удивлены тому, что кто-то ездит не на собаках и не на оленях, и лошадь выглядит для них непривычно и пугающе. «Четыре ноги у тех зверей; шерсть гладкая, морда на оленью похожа, да не совсем; хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта, да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается!».

Для лучшего понимания внешнего вида шаманской вундервафли автор снабдил описание иллюстрацией.

• Идолы и истуканы. Шаман Бата в попытке отпугнуть «чертей», за которых он принял войско беспощадных «мунгалов», соорудил дивного истукана, оборудованного по последнему слову шаманской науки. «Живот у Мангни пустой, чтобы вечно голодный был! Руки у него змеями перевиты, чтобы гибкими в драке были! У того Мангни на ногах ящерицы, чтобы быстро бегал! В груди у него — птица вместо сердца. На груди медный круг начищенный, как солнце сияет, чтобы врагов слепить!». Небось, от одного вида Мангни все окрестные черти в ужасе разбежались, но вот против монголов этот деревянный ОБЧР никак не сработал.
• Импровизированное оружие:
  • Огнедышащих змеев обезвреживают, метнув что-то подходящее в пасть. В «Берёзовом сынке» змея Симу вовсе насмерть подавилась котлом смолы, а управился ли с камнем змей в «Семи страхах» — неизвестно, герой не стал дожидаться, чем дело кончится.
  • Аналогично и Чольчинай уделала в своей сказке рептилию с убойным дыханием. Только там была ящерица, её дыхание вдавливало в землю, а пасть ей героиня заткнула напёрстком.
  • В сказке «Кукушкино богатство» — пополам с Нелепое орудие убийства. Герой сказки убивает кукушку котелком с кашей, а после этого — забивает целую стаю соболей ложкой.
• История без мистики:
  • «Кукушкино богатство» — все чудеса главному герою всего лишь приснились. Хотя удивительный сон и впрямь наставил наивного лентяя на путь истинный, но если там и правда постарались некие высшие силы, то об этом не сказано.
  • «Большая беда». Сколько ни гнул шаман свою линию, мунгалы оказались не чертями, а людьми из плоти и крови — злыми, жестокими, но к стрелам уязвимыми.
  • «Киле Бамба и Лоче-богатырь». Вообще в этой сказке есть фантастические элементы — суперсила главных героев или превращение купца в паука. Но все встреченные героями злые персонажи нанайской мифологии при ближайшем рассмотрении оказались кто скалой, а кто корягой.
• Костюмное порно. Иногда автор подробно расписывает костюмы — если они особенные, нарядные. «Унты надели сохатиные, с шёлковой вышивкой. Наколенники натянули расшитые. Штаны из лучшей ро́вдуги. Халат белый, оленьей шерстью шитый. Подпоясали поясом из утиных головок. Повязку, шитую шелками, на голову надели, да шапочку из шкурок кабарги с беличьим хвостиком». Что уж говорить о встречающихся героям никанцах в их разноцветных халатах с золотыми драконами и вычурных шляпах, увешанными колокольчиками, перьями, цветами и тому подобным.
• Красивый — не значит хороший. Бывают тут самовлюблённые нарциссы — такие, как Айога и особенно Недобрая Ла́до. Последняя, правда, раскаялась, но было уже поздно — родители умерли с горя. А ещё есть Чунгу из сказки «Пустая голова». Он совсем не злой, просто тупой до такой степени, что голова у него в прямом смысле пустая, и если по ней постучать, то гудит, как медный котёл.
• Крутая косичка. Здесь принято носить косы — как женщинам, так и мужчинам, что показано на иллюстрациях. Многие обладатели и обладательницы косичек очень круты.
• Крутой курильщик. Все окрестные народы традиционно курят трубки, и многие из представителей этих народов очень круты. Курят обычно, когда что-то напряжённо обдумывают, и утрированно много: кто сто трубок подряд выкурит, кто три амбара дыму напустит. «Сел Индига. Стал думать. Долго думал: весь табак искурил, весь мох вокруг искурил. Болит у него сердце» (не сказано, из-за пропажи брата оно болит или от чрезмерного курения). А охотник Чурка из сказки «Верная примета» курит трубку толщиной с колено, и зачастую дым от неё принимают за пожар (и наоборот). Даже медведь и лиса на авторских иллюстрациях к «Как медведь оленеводом был» дымят трубками. А уж когда курят боги, вовсе начинаются спецэффекты: «Закурил Онку. Тут из вершин сопок дым повалил, огонь к небу вскинулся, камни вверх полетели. Закружились над сопками облака, молния засверкала, огненный дождь захлестал».
• Крутой лучник. Конечно, в племенах охотников таких много. Особо крутые богатыри, типа Азмуна или Киле Бамба, могут попасть не то что белке в глаз за сто шагов, а вовсе за пару километров в орех, который пытается разгрызть эта самая белка, не задев её саму. Удивительны даже не сила и меткость лучников (они ведь, по сути, супергерои): интереснее, из чего делают такие луки.
• Крутой шкет:
  • Мальчик Чокчо, отомстивший злобному китайцу за убийство отца. Причём от мальчишки потребовалась лишь уверенность в себе и доброта по отношению ко всяким желудям, щукам и инструментам, а те уж ему помогли, как могли.
  • Маленькая Эльга, уделавшая тигра-людоеда и коварную мачеху. Волшебные вещи, подаренные отцом, конечно, пригодились, но храбрость и решительность самой девочки тоже потребовались.
  • Сирота Мамбу, сообразительный паренёк, несколько раз хитростью спасавший деревню от вражеских набегов. После того, как в его отсутствие враги всё-таки истребили деревню, отомстил, сговорившись с дендроидами.
  • Удога и Чубак из сказок «Близнецы» и «Как Бельды воевать перестали». В первой обезвредили очередных завоевателей при помощи тонкого знания примет природы, а во-второй — отучили родное племя от воинственности при помощи продуманного хитрого плана.
  • Киле Бамба, как тот Геракл, задушил забравшегося в дом тигра, не вылезая из колыбельки. Ещё и хвост оторвал — поиграться.
• Лирой Дженкинс. Коварная лиса, чтобы рассорить бурундука с его другом-медведем, нашептала бурундуку, что мишка его обделяет, первым кусая добычу. Поэтому глупый бурундук принялся вести себя на охоте в соответствии с тропом — кидаться на всяких косуль и кабанов первым, естественно, только их распугивая и мешая медведю.
• Мачеха. Пу́нинга по отношению к маленькой Эльге — типичная злая мачеха.
• Несовместимая с жизнью набожность/суеверность. «Большая беда» — старый шаман Бата принял приближающуюся орду за злых духов и решил остановить их при помощи шаманства, хотя вменяемые члены племени говорили, что надо уходить поглубже в леса, где мунгалам нечем будет кормить лошадей. В итоге шаман и те, кто остался с ним, погибли, а страшных сторожевых идолов монголы пустили на дрова. Надо сказать, под конец до шамана дошло-таки, что перед ним не духи, он схватился за топор и напоследок успел зарубить одного из врагов.
• Огнестрел — это страшно, причём страшно больше из-за шумовых эффектов. Когда Лоче-Иван в соревновании по стрельбе применил свою «гром-палку», Киле Бамба при всей своей крутизне испугался, решив, что в окрестности явился один из местных божков, Агды-гром. Чуть позже Лоче изгнал самого Агды из облюбованной тем локации, просто устроив стрельбу в воздух — громовержец понял, что с таким грохотуном тягаться не получится, и улетел с гольцов-солонцов куда подальше (кстати, эта фраза явно намекает, что как минимум этот чёрт в данной сказке действительно существовал).
• Отвратительный толстяк. Хватает, особенно среди описанных выше плохих богачей.
  • Например, Болда из сказки «Бедняк Монокто» «еле рот разевает от жира», и сволочь он редкостная, а тупой шаман Чумбока из «Золотого кольца» «толстый, жирный до того, что у него халат насквозь просалился».
  • В «Сироте Мамбу» таков главарь никанцев-захватчиков. Имя не указано, а герой называет его «человек-брюхо». Злодей настолько жирный, что не тонет в воде, а когда деревянные «големы» как следует пнули его с двух сторон, он просто лопнул, как пузырь.
  • Купец Ли Чан из «Киле Бамба и Лоче-богатырь», приехав к нанаям торговать, был тощим и изображал добряка. Со временем загнал всё племя в долговое рабство, заставил на себя работать и разжирел, как боров.
  • А ещё сюда подходит медведь из сказки «Один сильный и двое слабых» — сказано, что он убивает не от голода, потому что и так уже толстый и жирный.
• Повышение до бога:
  • Маленькая Эльга, спасаясь от злой мачехи, убежала аж на Луну и, по сути, стала мелким божеством типа Оле-Лукойе. По ночам она спускается на землю и осматривает дома в поисках отцовского копья, но попутно, если заметит, что какой-то ребёнок спит со слезами на глазах, дарит ему хороший сон.
  • В сказке «Соболиные души» братья-богатыри Канда и Егда отправились на небо охотиться на души соболей, чтобы те снова рождались на земле. А то из-за неуёмной любви этих же братьев к охоте земные соболи отправились было на небеса всем биологическим видом. Так что теперь эти охотники отвечают за круговорот соболей в природе и не сказать, что этим недовольны.
• Погодная магия:
  • «Чориль и Чольчинай» — чтобы сгубить главгероя, злой шаман вызывает буран. По сути, попытка провернуть непрямое убийство.
  • «Сирота Мамбу» знает примету: «когда у воды свистишь — ветер начинается». Герой вовсе не богатырь, но умеет так свистеть, что вызывает бурю, способную потопить вражеские корабли вместе с десантом. Прогонять разгулявшийся ветер, когда надобность в его услугах пропала, пришлось тоже оригинальным образом — подстрелив из лука.
• Похищение невесты (в данном случае — жениха). Утащившая охотника Соломдигу тигрица в сказке «Семь страхов» оказалась добрым оборотнем, и похищенный вполне счастлив с ней. В итоге она даже отпрашивается с ним к людям, с которыми ему лучше. Зачем было рисковать, ведь могла бы и копьём в бок получить? То ли у тигриного народа так заведено, то ли она знала, что брат возлюбленного струсит, то ли выполняла предназначение по перевоспитанию этого трусливого брата? В экранизации, кстати, всю эту лав-стори убрали, тигра сделали обычным и убили.
• Превращение. Распространённое явление в этом сказочном сеттинге, не считая явного оборотничества.
  • Вышеупомянутые самовлюблённые нарцисски, ставшие представителями подсемейства Гусиных. Недобрая Ладо превратилась в лебедя, не желая жить с людьми, а когда решила вернуться, то не смогла превратиться обратно. А Айога ещё и довольно-таки глупая, так что превращаться из гуся обратно в человека, видимо, даже не пыталась. Зато с тех пор гуси характерно гогочут, чтобы её имя не забыли — «Ай-ога-га-га!».
  • «Чориль и Чольчинай» — герой превратился в медведя, перезимовав в одной берлоге с медведицей (кто сказал «Тормунд»? это детская сказка!). Причём для расколдовывания надо сбросить на кого-то шкуру. Благо, для этого неплохо годился злодей, стараниями которого такое случилось, но чтобы он в достаточной мере ослаб, героине пришлось сходить пешком к божеству и раздобыть злодеева фамильяра.
  • «Берёзовый сынок» Кальдука «паркует» оленя, превращая его в дерево — видимо, чтобы никто не украл и не съел. А по возвращении снова обращает дерево в оленя. Вообще это какой-то околобожественный герой: его приёмный отец по наводке шамана нашёл младенца на волшебном дереве, срубить которое смог только после подсказки в вещем сне, поэтому не удивительно, что Кальдука такое умеет. Причастен ли он к тому, что его злой сводный брат Уленда в считанные минуты после изгнания из деревни превратился в медведя, — не сказано.
  • «Маленькая Эльга» — злая мачеха Пунинга превратилась в сову. Крик совы тоже объясняется, как скандирование своего же имени.
  • «Жадный Канчуга» — шамана Канчугу проклял за бесчеловечную жадность тигриный человек, после чего злой шаман превратился в кабана. Потом он, кстати, ещё трижды умер от страха, после каждой смерти превращаясь во что-то помельче: рысь, крысу и жука.
  • Коварный купец Ли Чан был превращён в паука. Для этого хватило просто собрать то, что осталось в амбарах у нанайцев после торговых отношений с купцом (то бишь паутину), скатать в комок и бросить ему в рот.
• Приметы и суеверия.
  • Удога и Чубак из сказок «Близнецы» и «Как Бельды воевать перестали» отлично разбираются в этих делах. Причём даже врагов предупреждают — собрался нападать, так делай это сегодня, потому что завтра дождь пойдёт и этот твой порох промочит (благо враги детских советов не слушают).
  • В сказке «Верная примета» от души обстёбано толкование снов, см. ниже.
  • «Кукушкино богатство». Впрочем, от суеверности главгероя пострадала разве что кукушка, которую он сожрал на счастье.
• Самосбывающееся пророчество. Пигуна́йка из сказки «Верная примета», большая любительница смотреть сны и потом их толковать. Увидев во сне красные ягоды, решила, что это к ссоре, и до того упорно настаивала на том, что в итоге они с мужем и правда поссорились и даже подрались. Надо сказать, муж её, Чурка, довольно флегматично себя вёл, пока в разгар спора не получил по голове поварёшкой.
• Слаб в бою, но отличный тактик. Индига из «Семи страхов» в прямой схватке с тигром облажался. Зато до чего виртуозно потом преодолел куда более серьёзных противников! Стаю тигров распугал при помощи огня, хищные деревья стравил между собой, болотное чудище взял на «слабо», каменного великана временно обезвредил, бросив в ноздрю табак…
• Торгаш — это плохо. Купец Ли Чан, которого подослал никанский амбань к нанайцам после того, как силой их одолеть не получилось. Натуральный псевдомилый злодей — с улыбочкой давал товары в долг, потом пристрастил нанайцев к спиртному, и вскоре всё племя погрязло в «кредитном рабстве» — никто не мог вспомнить, что он брал в долг по пьяни (и брал ли вообще). Увы, метаболизм тамошних жителей таков, что «три дня назад выпил и до сих пор пьяный», как жалуется один из персонажей — что, кстати, чистейшая художественная правда: дальневосточные народности, наряду с индейцами, легче всего пьянеют и подсаживаются на алкоголь хронически.
• Трусливый лев. «Семь страхов» — Индига. Струсил на охоте, в результате чего его брат Соломдига был утащен тигрицей в лес. После этого Индигу даже звери стали презирать и в руки не даваться — подстреленный гусь, например, предпочёл упасть в реку. Зато как круто Индига затем прошёл через многочисленные опасности, куда более серьёзные, чем один тигр!
• Убить за ерунду. В сказке «Как Бельды воевать перестали» воинственное племя отправилось убивать соседей за то, что те украли из силков хорька. Показательна логика: если бы стащили соболя, который дорого стоит, это было бы простительно, — значит, были нужны деньги, а помогать бедным — это достойно. Но поскольку хорёк — зверь дешёвый, значит, его украли просто из озорства. «Нас за людей не считают. Думают — мы за себя постоять не можем. Пустяк взяли — значит, мёртвыми нас считают, всё равно, что убили нас! Надо воевать!» Впрочем, как оказалось, мудрые шкеты, которые, рассуждая таким образом, подбили племя на войну, на самом деле задумали как раз отучить соплеменников от воинственности, и это была часть хитрого плана. Кстати, подобная логика показана и в «Соболиных душах», но там никто воевать не собирался, только судиться. «Вы нашу добычу берёте. Нашего зверя берёте — значит, нас мёртвыми считаете, всё равно что убили вы нас. Кровное дело получается. Судиться с вами будем — зачем вы нас убили!..»
• Фамильяр. У каждого шамана (по крайней мере у настоящих, как Аллых, а не шарлатанов) имеется кехн, что автор переводит, как «чёрт», выполняющий поручения и, очевидно, дающий силы. Выглядят кехны как червие и в свободное от прислуживания шаману время живут в чане в юрте у Горного хозяина (вполне себе доброго или, как минимум, законопослушно-нейтрального). Как это нередко бывает, между колдуном и фамильяром существует обратная связь: когда убили Аллыхова кехна, шаман не умер, но зашатался и упал, после чего его с лёгкостью заколдовали.
• Фан-диссервис. «Никанская невеста» — «царевна», на которой глупый богач женил своего сына, оказалась старухой, годящейся жениху в бабушки, что обнаружилось только дома, когда она позволила заглянуть под вуаль. Впрочем, до того на её лицо дерзнули взглянуть напавшие на свадебную лодку хунхузы — и её «ослепительная красота» так впечатлила суровых разбойников, что они кинулись наутёк.
• Шаманы. Речь идёт о жизни народов, практикующих шаманизм, поэтому шаманов здесь много. Служители культа по понятным причинам показаны автором в негативном свете — от просто глупых до полных мерзавцев.
  • «Большая беда» — Бата. Не то чтоб злой, просто упёртый. Попытался отогнать орду при помощи идола и камлания, в итоге погиб вместе с теми, кто ему поверил (существует ли вообще магия конкретно в этой сказке, непонятно).
  • «Чориль и Чольчинай» — Аллых, сильный потомственный шаман. Единственный из перечисленных, кто действительно умеет колдовать.
  • «Жадный Канчуга» — заглавный злодей, та ещё сволочь.
  • «Золотое кольцо» — Чумбока, просто жадный дурак.
  • В сказке про Киле Бамбу шаман суеверный, ещё и пристрастившийся к водке, но больше ничего плохого про него не сказано.
  • И даже лиса в «Лисе и медведе» шаманит: «лыковый пояс надела, щепочки да камешки к нему подвязала, вместо бубна в собачий череп бьёт». Всё, чтобы одурачить легковерного медведя.
• Эпидемия. Несколько раз за книгу происходят большие несчастья из-за эпидемий неизвестной болезни. В частности, из-за неё осиротели Егда и его сестра Инга из сказки «Жадный Канчуга», Чориль и Чольчинай и, как предполагают другие персонажи, Азмун. Иногда рассказчик предполагает, что инфекция персонифицирована: «…С купцами чёрная болезнь приехала. На чём ехала — кто знает? На лодке ли, на собачках ли, на оленях ли, пешком ли пришла — не знаю. В чём одета была — не знаю. Только на том большом торге хозяйкой стала».
• Это зеркало. Дурак Чунгу из сказки «Пустая голова» настолько глупый, что достаточно было как следует раскрасить ему лицо во сне, чтобы он не узнал себя в отражении в чумашке (берестяной чаше) и принялся ругаться на отражение — мол, ты кто такой и чего туда забрался.
• Это был только сон. Чудесные события из сказки «Кукушкино богатство», как выясняется в конце, лишь приснились главному герою. Что ж, зато он после такого поучительного сновидения перестал надеяться на халяву и занялся делом.