Гадкие лебеди

Материал из Posmotreli
Перейти к навигации Перейти к поиску
« Детей бить нельзя, утверждал Тэдди. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней. »
— «Гадкие лебеди», глава 7.
Sddefault.jpg

Гадкие лебеди — философско-фантастическая повесть братьев Стругацких, написанная ими в 1967 г., но в СССР она впервые увидела свет только в 1987 г. — в журнале «Даугава» под названием «Время дождя». И это не случайно — повесть была коммунистической по духу, но абсолютно антисоветской по содержанию: мэтры жестко проехались по порокам и изъянам в том числе и позднесоветской действительности. Впрочем, было бы большой ошибкой безапелляционно утверждать, что повесть является очередным образчиком диссидентской антисоветчины. Потому что это не так — Стругацкие затронули не только вопросы, специфические для нашей страны. Они показали в своей повести общественные проблемы, свойственные всему человечеству вне зависимости от того, к какому строю оно тяготеет на местном уровне — нетерпимость к «чужакам», косность и ограниченность мышления, а также обывательскую жестокость, воспринимаемую в обществе как должное.

Сюжет[править]

«

Правда и ложь, вы не так уж несхожи.
Вчерашняя правда становится ложью,
Вчерашняя ложь превращается завтра
В чистейшую правду, в привычную правду…

»
— Песня, цитируемая одним из вундеркиндов.

Итак, в одном из городов некой европейской страны (больше всего похоже на Польшу) уже много лет царит странная эпидемия генетической болезни. У заболевших вокруг глаз появляются жёлтые круги (отчего больных называют «очкариками», а саму хворь — «очковой болезнью»), на руках возникает сыпь, переходящая в гнойные раны. По всей вероятности, больные лысеют. Заразиться этой болезнью нельзя… если ты только этого не хочешь. При этом заболевание не смертельное, а заболевшие отличаются высоким уровнем интеллекта и поразительными познаниями в самых различных областях. Но на этом странности не заканчиваются: в городе, где болезнь забирает людей, постоянно идёт дождь, а потому больных ещё называют «мокрецами». И, как принято издревле у людей, их начинают обвинять во всех сложившихся бедах, от личных бытовых до общемировых. Ведь всегда легче переложить вину на больных, чем разобраться в себе или спросить с некомпетентного руководства, не вылезающего из запоев.

Главный герой повести, писатель Виктор Банев, оказывается втянутым помимо своего желания в секреты этого серого мокрого города. Он из-за своей несдержанности оказался в опале у Президента (а по факту диктатора) и был вынужден уехать в город «мокрецов», где живут его бывшая жена Лола и дочь Ирма. И тут выясняется, что его дочь (а как оказалось позже, и другие дети города) многому научилась у «мокрецов»: она стала удивительно рассудительной и сдержанной, крайне критически воспринимает любую информацию и не желает идти по проторенной унылой жизненной дорожке своих родителей. Ирма и её друзья представляют, по сути своей, новое поколение людей будущего. Мокрецы же не желают взрослому человечеству ничего плохого (как и хорошего — они его просто игнорируют) и с удовольствием обучают детишек.

Но у «гадких лебедей» на этот счёт своё мнение… Да, главные герои повести, иносказательное прозвище которых авторы и вывели в название — это самые обычные люди, а не мутанты-мокрецы и не их воспитуемые-вундеркинды. Те самые мнящие себя прекрасными созданиями существа, в упор не замечающие своего морального уродства и творимого обыденного зла. Которые калечат своих детей, заставляя из раз за разом наступать на одни и те же грабли. Армия и правительство жаждет использовать знания мокрецов в своих целях, обыватели ненавидят их за то, что они «отнимают» у них детей, и лишь немногие люди вроде Банева пытаются разобраться в том, кто такие на самом деле мокрецы и понять их таинственные мотивы. Но увы — несмотря на это, обычные люди уже обречены[1].

В конце повести дается жирный намёк, что «мокрецы» — это люди будущего, родом из мрачного и опустошенного нынешним человечеством мира. Они смогли приспособиться к изменившимся условиям окружающей среды, но в конце концов решили изменить прошлое, подготовив новое поколение в нашем времени и направив его по более оптимальному пути развития. Судя по тому, что в концовке они все исчезают, а в Городе прекращается постоянный дождь — у них все же получилось изменить к лучшему будущее Земли.

Персонажи[править]

Сюжет вращается вокруг Виктора Банева и его друзей, однако нет-нет, да выходит за привычные рамки. Наиболее часто Банев контактирует с обитателями гостиницы, городскими властями и людьми из окружения мокрецов.

Гостиница и ресторан[править]

  • Виктор Банев — протагонист, мужчина средних лет. Модный писатель и поэт. Однако и повоевать не дурак — в своё время на войне был лихим кавалеристом. На момент начала повести находится в опале по причине своей несдержанности в речи и непочтительного поведения, которое он проявил во время общения с Президентом. Из-за этой импульсивности и вернулся в город детства. Любит выпить и покутить. Особенно уважает в качестве закуски миног. Временами козлит и рубит правду-матку, импульсивен. Это нередко только вредит ему, но почти все всё понимают. В минуты гнева не краснеет, а бледнеет, становясь пугающе спокойным внешне. Склонен к самокритике и саморефлексии, хотя как писателя его признают все действующие лица.
  • Павор Сумман — «господин санитарный инспектор», пытающийся выяснить природу «очковой болезни» и способы её передачи. Имеет очень специфические взгляды на общество. Учтивого и общительного Павора с располагающей внешностью не очень любят завсегдатаи ресторана, как кажется — очень зря. На самом деле является агентом конкурирующей спецслужбы, которого отправили в Город для похищения одного из мокрецов. Именно он в начале книги оглушает ГГ кастетом. Банев сдает его армейской контрразведке и в награду получает медаль «Серебряный Трилистник» 2-й степени, а также возвращает себе благосклонность Президента.
  • Тэдди — бармен в ресторане гостиницы, где живёт Виктор. Как любой уважающий себя бармен, имеет что сказать. И обрез для тех, кто слов не понимает. В прошлом — «приютская крыса, воспитанник портовых трущоб, солдат похоронной команды, бандит и мародёр».
  • Юл Голем — врач из лепрозория, еврей. Завсегдатай ресторана и постоянный собеседник Виктора. Любит своих подопечных с прогрессивным мышлением и пассивно не любит власти, но принимает отсыпаемые ими блага — в общем, копиркин советского диссидента.
  • Рем Квадрига — художник, алкоголик. Учился вместе с Баневым. Ещё один завсегдатай ресторана, но для собеседника часто бывает слишком пьян. Талант вложил во многочисленные портреты элиты, и где-то там его оставил вместе с близкими и друзьями, но приобрёл богатство и тяжёлый алкоголизм. В результате «утром согбен хнад тазиком, днем согбен над печенью, вечером согбен над ромом». Доктор гонорис кауза, о чём не забывает напоминать. Чувствительная натура — когда трезв, то тяжело переживает и происходящее с ним, и с городом, и со временем.
  • Двое неприметных молодых людей, штатные сотрудники спецслужб и завсегдатаи ресторана, о которых все знают, но не подают вида. Взаимно.

Городские[править]

  • Лола — бывшая супруга главного героя. Очень красивая женщина, но недалёкая и слишком обеспокоенная своим статусом в обществе. Абсолютно не понимает того, что происходит с Ирмой, и воспринимает это как однозначное зло. Склонна к истерике и скандалам, поэтому главный герой и его дочь стараются максимально ограничить своё общение с ней.
  • Бургомистр — глава городка и «хозяин города», периодически по-мелкому и по-крупному гадящий мокрецам из чувства личной неприязни. Алкоголик и ксенофоб. Ставит на мокрецов капканы.
  • Полицмейстер — глава полиции городка. Имеет племянника Фламина Ювенту, золоторубашечника, мажора и редкостную сволочь (впрочем, как и он сам).
  • Член парламента Росшепер Нант — скандально известный народный избранник, спустил кучу народных денег на проект зарыбления Китчиганских озер, судя по всему — отправлен в почётную ссылку, как и Банев. В ссылке окончательно спился. Импотент (точно), педофил (есть намёки).
  • Директор гимназии — рассудительный и отрешённый от мира мужчина, склонный к выпивке. По какой-то причине принадлежит к одной компании с бургомистром и Нантом
  • «Братья по разуму» — элитная футбольная команда, в городе тренирующаяся для игр в странах с дождливым климатом. Периодически мелькают как герои второго плана.

Околомокрецы[править]

  • Диана — медсестра в санатории. Решительная девушка, постоянная любовница Банева и объект воздыханий львиной доли мужской части обитателей санатория. Прекрасно танцует, может ввязаться в драку и раскрыть капкан. По официальной версии, последовала в город за своим мужем Павлом Зурзмансором, который «переродился» в мокреца. Развелась, но так и осталась в городе. Согласно Слову Божьему, в мокрецов не перерождаются, а Диана просто вышла замуж за одного из первых гостей из будущего.
  • Ирма Банева, 12 лет — родная дочь главного героя. Унаследовала от матери красоту, а от отца — ум и сложный характер. Как и все ученики мокрецов, отличается критическим мышлением и рассудительным поведением, более свойственным намного более зрелому человеку, но при этом она остаётся ребёнком, чем иногда вызывает когнитивный диссонанс у взрослых персонажей.
  • Бол-Кунац, 14 лет — сын ресторанного швейцара, друг Ирмы. Рассудителен и молчалив. Один из «заводил» среди учеников мокрецов, из-за чего в сложных отношениях с отцом. После ухода к мокрецам отношения между отцом и сыном выравниваются, насколько возможно в текущих обстоятельствах. В последних сценах намекается на роман между ним и Ирмой в будущем.
  • Павел Зурзмансор — известный философ в прошлом, мокрец в настоящем. Неплохой танцор и отличный мыслитель с достаточно тёмным чувством юмора. Отлично относится к Баневу-писателю и неплохо — к Баневу-личности, несмотря на всё.

Что здесь есть?[править]

  • Аллюзия — по ходу действия Банев сочинял/пел песню Высоцкого «Сыт я по горло…» (с разрешения автора русское имя «Верка» заменили на абстрактную «девку»).
  • Вышибала. «Тэдди свято исповедовал золотое правило всех вышибал — гасить любую драку в самом зародыше; подоспел швейцар, человек хотя и пожилой, но, судя по ухваткам, бывший солдат — он действовал связкой ключей, словно это был ремень со штыком в ножнах».
  • Говорить словесной окрошкой — таким макаром изъясняется вечно непросыхающий «доктор гонорис кауза», он же художник Рем Квадрига: «Нимфоман! Русалкоман! И водоросли…»
  • Доносчик — Виктор Банев по отношению к Павору. А вот сам Павор — сексот.
  • Жуткие детишки — дети, попавшие под влияние мокрецов. Вроде бы вполне положительны, но главного героя неслабо пугают еще во время выступления в школе. А уж когда в финале они стали в прямом смысле перекраивать мир под себя…
  • Кабацкая драка — в ресторане гостиницы, в которой остановился Банев, он дрался как минимум дважды. В первый раз — защищая собеседника-«мокреца» от Фламина Ювенты, племянничка полицмейстера, и его дружков. В другой раз он вдрызг напился, разбил зеркало и своротил рукомойник, а главное — запер полицмейстера в сортирной кабинке, потом вытащил и стал совать его головой в рукомойник. И ничего не помнил! Как сказал Тэдди, «глаза у тебя были, что у вареного порося».
  • Книжный червь — все мокрецы и их ученики. Педаль в асфальт: «Они не давали ему читать, и он умер от голода».
    • Перекачаешься — лопнешь — «У меня в детстве был приятель, который затеял прочитать Гегеля в подлиннике и прочитал-таки, но сделался шизофреником» (Банев).
  • Лепрозорий — так называют место изоляции мокрецов, они же больные «очковой болезнью». Лепрозорий охраняется солдатами, только почему-то его обитателей свободно выпускают в город, а к ним пускают лишь детишек сознательного возраста. Странно всё это…
    • Ничего странного. В стране ситуация своеобразной предперестройки. Берущие власть из рук одряхлевшего президента типа прогрессивные армейские (генерал Пферд, на которого ссылаются агенты повязавшие Павора) крышуют мокрецов. Типа консерваторы (Павор и его начальство, бургомистр и др.) пытаются им мешать, но сила не за ними, да и они сами чрезвычайно убоги.
  • Мордой в салат — просто маленький штрих на большом полотне: «Росшепер занимал три палаты. В первой недавно жрали: на столах, покрытых замаранными скатертями громоздились грязные тарелки, пепельницы, бутылки, мятые салфетки, и никого не было, если не считать одинокой потной лысины, храпевшей в блюде с заливным».
  • Наделать в штаны — аверсия. Пьяный учитель гимназии вышел на крыльцо помочиться, и собутыльники напомнили ему о необходимости расстегнуть ширинку.
  • Не любит обувь — дочь протагониста Ирма, да и почти все дети в дождливом городе обуви не любят. Это только для взрослых дождь холодный и мерзкий.
  • Несколько спецслужб — «Значит, генерал Пферд. И этот молодой человек с портфелем… Значит, это у вас просто военная лаборатория. А Павор, значит, не военный. По другому ведомству. Или, может быть, он шпион не наш, а иностранный?»
  • Очистительный дождь — в конце концов смывает зачумленный город, и рождается новый чистый мир.
  • Папина дочка — Ирма и Виктор Баневы. Не то чтобы у них была такая уж сильная привязанность, но мама для Ирмы вообще ничего не значит.
  • Плохие люди — отнюдь не все. Но всё-таки из двух противоборствующих сторон: таинственных мокрецов с их непонятными мотивами и представителей спецслужб и армии обычного человечества, ведущих грязную игру и готовых пожертвовать ради своих целей жизнями детей — главный герой больше склоняется именно в пользу более человечных (да, увы) мокрецов.
  • Подростковые прыщи:
«

— Можно вопрос? — сказал, воздвигаясь, прыщавый мальчик. — Да, конечно. — Какими бы вы хотели видеть нас в будущем? Без прыщей, мелькнуло в голове у Виктора.

»
« Вы крокодилы, господа? Очень приятно. Так вы у меня будете жрать друг друга. »
— Виктор Банев
  • Фанфик — в проекте «Миры братьев Стругацких: Время учеников» опубликована повесть Анта Скаландиса «Вторая попытка» (сиквел, инверсия).
  • Фэнтези-ономастика — здесь царит такая же эклектика, как и в месте действия:
    • Банев — фамилия однозначно звучит как болгарская.
    • Женские имена — Лола, Ирма, Диана — могут встречаться практически в любой европейской страны.
    • Тэдди — английское, уменьшительное от «Теодор», как мишка Тедди от президента Теодора Рузвельта (а может, и от «Эдуард»).
    • Рем Квадрига и Фламин Ювента — чистая латынь же! Фламины — жрецы в Древнем Риме. Ювента — древнеримская богиня юности.
    • Павор Сумман — на первый взгляд выглядит просто складным набором звуков. На самом деле — тоже Древний Рим: Павор — божество страха, спутник Марса; Сумман — божество ночных молний.
    • Валерьянс, один из вундеркиндов — тоже намёк на латынь.
    • Юл Голем, обладатель «великолепного семитского носа», носит вместо фамилии название персонажа еврейской легенды. А имя опять же отсылает к латыни. Хотя имена «Валерий/Валериан» и «Юлий» — вполне современные.
    • Бол-Кунац заставляет задуматься. Суффикс -ац характерен для сербских топонимов — но не личных имён. Допустим, корень «кун-» тоже славянский, как у зверя куницы и денежной единицы куны. Но структура слова более чем странная.
      • Достаточно ебаный , если переводить с армянского.
    • Зурзмансор — мокрец и, по идее, не обязан принадлежать к какому-то реальному этносу. Но если ориентироваться на созвучие, то похоже на «Волшебные кольца Альманзора»… аль-Манзора… аль-Мансура. Мансур — имя арабского происхождения, и тогда логично, что доктор лепрозория, еврей — своего рода посредник между европейской цивилизацией города и альтернативной (ближневосточной?) цивилизацией мокрецов. Но это НД и вообще откровенный СПГС. (Любопытно, что в упомянутом выше фанфике альтернативой мокрецам стали бедуины, принесшие засуху).
      • А корень «зурз-» фонетически отсылает то ли к фарси, то ли к атурая, то есть опять-таки к Ближнему Востоку.
    • Генерал Пферд, персонаж-призрак. Подсвечено, что по-немецки это означает «лошадь».
    • Отрицательный чёрно-комедийный персонаж Росшепе́р Нант — вообще отдельная история. Нант — название города во Франции. Росшепер — это пародийное имя, скроенное по тому же образцу, что и пародийная фамилия Домарощинер в «Улитке на склоне» тех же авторов. Но в «Гадких лебедях» приём более замаскирован, потому что каждый знает слово «доморощенный», но не всем известно редкое областное слово «расшипе́риться» — встопорщиться, напыжиться.
  • Эклектика — действие повести происходит в некой европейской стране, где смешаны имена и детали разных стран Восточной Европы, Южной (?) Европы и даже есть американские мотоциклы (причём на этих «харлеях» ездит полиция этого государства, как в Латинской Америке!). Эпоха намерено размыта, но по деталям можно понять, что это некая европейская фашистская держава, пережившая Вторую мировую войну. Таких было всего три — Испания, Португалия и Греция, и ни на одну страна не похожа. Возможно, у описываемого мира «другая политическая карта»?[2].

Продолжение[править]

Б. Стругацкий писал: «Сначала мы мечтали создать продолжение, а потом бросили эту мечту. Потому что осознали, что, по нашей привычке, обязательно покажем отрицательные стороны этого нового мира, он окажется „на поверку не таким уж и чистым“… и нам стало противно. Возникло отторжение».

Экранизация от Константина Лопушанского[править]

Фильм по мотивам повести увидел свет в 2006 году. Совместный французско-российский проект прошёл в прокате практически незаметным — и будем честны, на это были объективные причины. Думали, вас ждёт очередной стругацкий конфликт светлых интеллигентов-прогрессоров и не понимающего их быдла? Не-ет, нужно больше мрачности, постсовковых полуруин, красных светофильтров, а в реплики добавить христианского мессианства и презрения к неверующим. Главного героя, Виктора Банева, из лихого гуляки-писателя, не боящегося говорить в лицо сильным мира сего правду, превратили в скучного интеллигента, который с саблей на танки мог ходить разве что только в третьей «Цивилизации». Были выкинуты многие персонажи и сюжетные повороты из оригинальной повести, а вместо них авторы зачем-то добавили кучу отсылок к другим работам Стругацких: безымянный город стал Ташлинском («Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» и «Дьявол среди людей»), фигурируют Геннадий Комов («Полдень, XXII век») и Валентин Пильман («Пикник на обочине»).

Кроме того, возникли противоречия идейного характера. Стругацкие выписывали мокрецов скорее как просветителей, которые готовят детей для светлого будущего, а обывателей как не понимающее этого суеверное быдло. А Лопушанский всё просветление свёл к религии — это вообще любимая тема его фильмов. В его версии школа стала напоминать монастырь, где дети ходят в рясах и в основном занимаются тем, что рассуждают, какое человечество греховное и заслуживающее гибели. Со стороны это похоже уже не на прогрессорство, а на апокалиптическую секту — и «быдло», разогнавшее такой монастырь, по-своему можно понять.

Тем не менее, концовка фильма получилась действительно сильной, но альтернативной книге. Хэппи-эндом там и не пахнет — мокрецы исчезли, а детей накачивают психотропами и фактически калечат их психологически, чтобы сделать «нормальными».

Интересные факты[править]

  • Прототипом Виктора Банева является, по словам Бориса Стругацкого, «обобщенный образ Барда». Среди тех, кто входит в этот образ, Стругацкий назвал Александра Галича, Юлия Кима, Булата Окуджаву и Владимира Высоцкого. Кстати, в тексте упомянуто, что Банев играет на струнном инструменте — правда, не на гитаре, а на банджо («Перестаньте бренчать»). Это отсылает к американской (больше даже афроамериканской) и ирландской культуре, что ещё усиливает эклектику.
  • В «Комментариях к пройденному» Борис Стругацкий рассказал, что первоначально повесть кончалась словами Голема «…бедный прекрасный утёнок», а финал со счастливым концом писатели придумали позднее, пытаясь подготовить повесть к публикации.
  • Книга может рассматриваться как самостоятельное произведение, а может — как часть повести «Хромая судьба» (содержимое Синей Папки её протагониста Феликса Сорокина). Первоначально на роль «вставного» произведения предназначался роман «Град обреченный», но тогда получалось, что объём Синей Папки превышает объём основного повествования.

Культурное влияние[править]

  • Повесть «Сумерки» Александра Щеголева — здесь таинственные псионики-«пауки» пытаются облагородить и вырвать из грязи и дерьма взрослое человечество. Автор приходит в концовке к тому же выводу, что и Стругацкие — взрослые обречены, новый светлый мир смогут построить только неиспорченные дети.
  • Песня группы «Телевизор» «Дети уходят» навеяна книгой Стругацких. Дети уходят из города, покинув своих отцов, с которыми не хотят иметь ничего общего.

Примечания[править]

  1. Очень метко это отражает монолог Павора: «Человечество обанкротилось биологически — рождаемость падает, распространяется рак, слабоумие, неврозы, люди превратились в наркоманов. Они ежедневно заглатывают сотни тонн алкоголя, никотина, просто наркотиков, они начали с гашиша и кокаина и кончили ЛСД. Мы просто вырождаемся. Естественную природу мы уничтожили, а искусственная уничтожит нас. Далее… мы обанкротились идеологически — мы перебрали уже все философские системы и все их дискредитировали, мы перепробовали все мыслимые системы морали, но остались такими же аморальными скотами, как троглодиты. Самое страшное в том, что вся серая человеческая масса в наши дни остается той же сволочью, какой была всегда. Она постоянно требует и жаждет богов, вождей, порядка, и каждый раз, когда она получает богов, вождей и порядок, она делается недовольной, потому что на самом деле ни черта ей не надо, ни богов, ни порядка, а надо ей хаоса анархии, хлеба и зрелищ. Сейчас она скована железной необходимостью еженедельно получать конвертик с зарплатой, но эта необходимость ей претит, и она уходит от нее каждый вечер в алкоголь и наркотики… Да черт с ней, с этой кучей гниющего дерьма, она смердит и воняет десять тысяч лет и ни на что больше не годится, кроме как смердеть и вонять. Страшное другое — разложение захватывает нас с вами, людей с большой буквы, личностей. Мы видим это разложение и воображаем, будто оно нас не касается, но оно все равно отравляет нас безнадежностью, подтачивает нашу волю, засасывает… А тут еще это проклятье — демократическое воспитание: эгалитэ, фратерните, все люди — братья, все из одного теста… Мы постоянно отождествляем себя с чернью и ругаем себя, если случается нам обнаружить, что мы умнее ее, что у нас иные запросы, иные цели в жизни. Пора это понять и сделать выводы — спасаться пора».
  2. Впрочем, фанаты творчества Стругацких предполагают, что эта Польша в альтернативном временном потоке. На это намекает то, что главный герой — бывший гусар и ходил в конном строю на танки «с саблей наголо» (что любопытно, в одном из мест в тексте те самые танки именуются «Рейнметаллами». Однако в действительности называемый так в советской литературе немецкий тяжёлый танк Neubaufahrzeug (Nb.Fz.) был выпущен в количестве 5 (прописью — ПЯТИ) штук, из которых 2 было сделано из неброневой стали (из-за чего использовались только как учебные машины), а ещё 3 ограниченно использовались в Норвегии. В результате один из боевых Nb.Fz. увяз в болоте и был взорван собственным экипажем, а два других пошли на металлолом в 1941-42 годах. Однако до войны три имевшихся в наличии боевых танка использовались в пропагандистских целях («Смотрите, у Германии есть тяжёлые танки!»), часто фотографировались и снимались для кинохроники, из-за чего танк был внесён во все военные справочники Англии и СССР. Наши вплоть до 1942 года регулярно «обнаруживали» «Рейнметаллы» на фронте (как правило, в действительности это оказывались трофейные французские танки)). Или же в этой временной линии такие танки поставили на поток. Описание двухцветных флагов опять же. Впрочем, есть некоторые моменты в сюжете, которые прямо противоречат этой стройной теории. А есть и дополнительно подтверждающие. Символика не просто двуцветная, а бело-красная. Организация сторонников президента называется Легионом Свободы.