Далёкая Радуга

Spoilers, sweetie! Особенность темы этой статьи в том, что она по самой сути своей раскрывает спойлеры. Поэтому в этой статье спойлеры никак не замаскированы. Если вы уверены, что хотите их видеть — читайте!

«	Знаете, это древнее опасение: машина стала умнее человека и подмяла его под себя… Полсотни лет назад в Массачусетсе запустили самое сложное кибернетическое устройство, когда-либо существовавшее. С каким-то там феноменальным быстродействием, необозримой памятью и все такое… И проработала эта машина ровно четыре минуты. Ее выключили, зацементировали все входы и выходы, отвели от нее энергию, заминировали и обнесли колючей проволокой. Самой настоящей ржавой колючей проволокой — хотите верьте, хотите нет… Она начала вести себя — сказал Горбовский… — Я говорил с одним из ее создателей. Он взял меня за плечо, посмотрел мне в глаза и произнес только: «Леонид, это было страшно».	»

«Вы всегда уходили от меня, люди… И сейчас вы тоже уйдете. А я останусь один», Камилл.

«Далёкая Радуга» — фантастическая повесть братьев Стругацких, изданная ими в 1964 г. Единственная в библиографии мэтров «книга-катастрофа», поднимающая перед читателем нетипичные для авторов проблемы опасности научно-технического прогресса и рассматривающая то, как обычные люди ведут себя перед лицом неизбежной гибели.

На написание книги Стругацких сподвиг просмотренный ими в августе 1962 г. в Москве на совещании писателей и критиков, работающих в жанре научной фантастики, фильм Стэнли Крамера «На последнем берегу». По словам Бориса Натановича: «Фильм нас буквально потряс. Картина последних дней человечества, умирающего, почти уже умершего, медленно и навсегда заволакиваемого радиоактивным туманом под звуки пронзительно-печальной мелодии „Волсинг Матилда“…». Почти сразу же Стругацкие решили сделать нечто подобное. Именно подобное — о советском аналоге «На последнем берегу» не могло быть и речи. Слишком по-разному относились к возможности атомной войны советские писатели и их зарубежные коллеги. Если упростить: советская литературная школа старалась не нагнетать лишнего страха на граждан возможностью Третьей Мировой войны, рисуя будущее исключительно светлой и радостной утопией.

И гений Стругацких, как всегда, нашёл выход: нам нельзя показывать ужасы атомной войны? Мы и не будем! Вместо этого покажем катастрофу при проведении научного эксперимента в светлом и красивом мире будущего. Тем самым добавив в него жизни и стерев налёт лубочности. Так и появилась на свет очень неожиданная для поклонников Мира Полудня повесть «Далёкая Радуга», которая внезапно показала, что даже высокоморальные и образованные люди-плюс коммунистической Земли будущего остаются в первую очередь именно людьми. Которые в условиях катастрофы иногда открывают свою личность с самой неожиданной (и не всегда положительной) стороны.

Сюжет

Радуга — название планеты. Это курорт и по совместительству — научная колония землян, фактически целая планета, отданная под различные проекты учёных. Именно здесь проводятся эксперименты по Нуль-Т. После каждого такого эксперимента возникает т. н. «Волна» — две энергетические стены «до неба», движущиеся от полюсов планеты к экватору и выжигающие всю органику на своем пути. Обычно Волна не распространялась слишком далеко от полюсов, а редкие усиленные выбросы удавалось остановить «харибдами» — машинами-энергопоглотителями. Но во время последнего опыта возникла Волна небывалой мощности, которая сжигает «харибды», как свечки. Безуспешно использовав все возможности остановить Волну, люди на Радуге в конце концов встали перед страшной дилеммой: единственный способ спастись — это эвакуироваться на космическом корабле, который прибыл недавно с грузом для учёных. Но мест на всех не хватит, и встаёт вопрос, кого спасать: уже сейчас гениальных физиков, художников и прочих талантливых людей — или наше будущее, детей?

Что здесь есть?

• Биоробот — «Понадобился транспорт. Канэко стал выращивать [из эмбриозародышей] „медузы“, а оказалось, что это не „медузы“, а кибернетические кухни».
• Большая ошибка — Волну до поры до времени рассматривали лишь как досадную флюктуацию, и никто серьёзно не занимался её изучением. Аукнулось очень больно.
• Дрон — «харибды» имеют кабину, но штатно управляются дистанционно. И по функциям близки к танкам.
• Дефективное бессмертие и Оно того не стоило — Камилл подсвечивает, что быть бессмертным сверхчеловеком вовсе не так круто, как может показаться: «Вы любите мечтать иногда о мудрости патриархов, у которых нет ни желаний, ни чувств, ни даже ощущений. Бесплотный разум. Мозг-дальтоник. Великий Логик. Логические методы требуют абсолютной сосредоточенности. Для того чтобы что-нибудь сделать в науке, приходится днем и ночью думать об одном и том же, читать об одном и том же, говорить об одном и том же… А куда уйдешь от своей психической призмы? От врожденной способности чувствовать… Ведь нужно любить, нужно читать о любви, нужны зеленые холмы, музыка, картины, неудовлетворенность, страх, зависть… Вы пытаетесь ограничить себя — и теряете огромный кусок счастья. И вы прекрасно сознаете, что вы его теряете. И тогда, чтобы вытравить в себе это сознание и прекратить мучительную раздвоенность, вы оскопляете себя. Вы отрываете от себя всю эмоциональную половину человечьего и оставляете только одну реакцию на окружающий мир — сомнение. „Подвергай сомнению!“ — Камилл помолчал. — И тогда вас ожидает одиночество. — Со страшной тоской он глядел на вечернее море, на холодеющий пляж, на пустые шезлонги, отбрасывающие странную тройную тень. — Одиночество… — повторил он — Вы всегда уходили от меня, люди. Я всегда был лишним, назойливым и непонятным чудаком. И сейчас вы тоже уйдете. А я останусь один. Сегодня ночью я воскресну в четвертый раз, один, на мертвой планете, заваленной пеплом и снегом…»
• Идиотский сюжет  — а какого фига вообще курортная зона и полигон для испытаний технологии пострашнее ядерных бомб расположены на одной и той же планете? У вас чуть ли не каждую неделю по планете идёт Волна, испепеляющая всё живое. (Подробнее в основной статье).
  • И даже не озаботились строительством подземных/подводных убежищ, в которых можно было бы укрыться в случае необходимости.
  • Тут пополам с неудачной басней — авторы старательно смоделировали условия для катастрофы: куча народа в зоне проведения эксперимента (а это фактически вся поверхность планеты), отсутствие транспорта для эвакуации (не надо рассказывать про один зведолёт на планету, пусть даже это ковчег, способный погрузить и вывезти десятки тысяч людей). Что, кроме авторского желания устроить катастрофу, могло помешать оснастить поселки орбитальными транспортами, способными банально взлететь и повисеть на орбите до подхода эвакуационных кораблей (да, автор правки помнит про сложность подъема из гравитационного колодца, но это же Мир Полудня, там антигравитация в ходу, да и жизнь человека — высшая ценность). Горбовский, член Мирового Совета, показанный архиосторожным в новелле «Десантники» из книги «Полдень, XXII век», увидел многочисленные нарушения техники безопасности — и не остановил работы? Подавление недоверия лопается с треском.
    • Лопается, конечно, но без треска. Вот представьте себе обычную картину. Почти заброшенная воинская часть, где три с половиной срочника уныло гоняют чаи на пропускном пункте под командованием старшины, уже давно забывшего, когда в последний раз надевал форму. Неподалёку село, когда-то выросшее из исправно снабжавшего солдат самогоном хутора — в лучшие дни оной части, разумеется, когда народу там было полным-полно. И вот какому-то высокому чину ложится на стол бумага, где написано о команде учёных, которой ну очень нужно провести ну очень важное (разумеется важное для обороноспособности страны, а не только для них самих лично) исследование. Учёных в команде кот наплакал — полтора энтузиаста, здравомыслие которых по идее должно бы вызывать вопросы. Исследование вроде бы как важное, если хорошо вчитаться в текст, но сами исследователи не до конца понимают, что именно творится там в недрах мироздания, что они такие эффекты наблюдают (и потому исследование и ведут, чтобы выяснить это), а остальные в этом не понимают вообще практически ничего (кроме номинальной важности). Но раз исследование важное, под это можно выбить бюджет, а бюджет любят все. А команду учёных отправить в ту самую часть заниматься их невероятно важными изысканиями. В результате довольны все: высокие чины осваивают бюджет, исследователи получают в своё распоряжение лабораторию масштаба чуть ли не полигона, у старшины появляются новые интересные собеседники (а может и собутыльники — тогда и селу хорошо, что спрос на его продукцию подрастёт). Идиллия — не правда ли? Разумеется, при таком раскладе и таком количестве занятых в деле людей режим секретности будет соблюдаться спустя рукава, а значит об уголке нетронутой природы, до которого можно добраться по более-менее сносным грунтовкам, со временем прознают туристы-экстремалы (если не прознали до того от служивших в той части). О самом исследовании, конечно, лишнего болтать не будут чисто для порядка, но так чисто по праздникам посидеть погонять чаи (или что покрепче) с местными или с заезжими (а то и со всеми сразу, если звёзды удачно встанут) для естествоиспытателей будет нормой. А потом может вдруг выясниться, что исследуемые эффекты гораздо менее безобидны, чем казалось поначалу — и хорошо, если выяснится до того, как это приведёт к печальным последствиям. Получаем практически ту же картину, только в другом масштабе.
      • И точно так же в произведении. Село Планетовка, куда уехали эскаписты и энтузиасты, которые по большому счёту тоже эскапсты, только с тараканами другой породы. По меркам мира Полудня проект планетарного масштаба сопоставим с любительскими изысканиями какого-нибудь жестянщика у себя в гараже (а то и на кухне) в пересчёте на современные реалии. А ещё помножьте это на то, что само общество в произведении давно не видело серьёзных катастроф и расслабилось.
  • И вообще, зачем проводить опасные эксперименты на планете с биосферой? Мало, что ли, пустынных каменных шаров? Да, возить провиант с Земли дорого и долго, но что мешает провести элементарную специализацию в одной звёздной системе? Курортную зону и агрофермы построить на Радуге, исследовательские площадки где-нибудь на бесплодных спутниках — и гоняй там хоть легион испытателей между ними по Нуль-Т, попутно изучая эту самую Волну. Дорого? Окупится в сотню раз хотя бы за счёт того, что не будет позорного указания в учебниках, как открыватель Нуль-Т предлагал на полном серьезе оставить детишек и прочее не-гениальное «быдло» подыхать страшной смертью на планете, чтобы по факту и заварившие эту кашу не способные в примитивный менеджмент базового уровня горе-учёные свалили на Землю.
    • А всё потому, что кто-то с лёгкой руки назвал Радугу планетой-курортом, а все и поверили. Да не была она курортом изначально, колонизировалась именно как этакий наукоград! Массового наплыва туристов на Радуге никогда не было, поток был довольно скромный, и, в основном, состоящий из не-таких-как-все. Закрывать планету для посещения, как какой-нибудь ЗАТО, не было ни смысла, ни оснований — разработка Нуль-Т не секретна. Вот и прилетали на Радугу немногие отдыхающие, которые никому не мешали и никто их не гонял.
• Идише мамэ — Женя Вязаницына.
• «Нет антагониста — герои противостоят катастрофе, а не «серым» персонажам.
• Очевидный выбор: «Видите ли, — проникновенно сказал Горбовский в мегафон, — боюсь, что здесь какое-то недоразумение. Товарищ Ламондуа предлагает вам решать. Но понимаете ли, решать, собственно, нечего. Всё уже решено. Ясли и матери с новорожденными уже на звездолёте. (Толпа шумно вздохнула). Остальные ребятишки грузятся сейчас. Я думаю, все поместятся. Даже не думаю, уверен. Вы уж простите меня, но я решил самостоятельно. У меня есть на это право. У меня есть даже право решительно пресекать все попытки помешать мне выполнить это решение. Но это право, по-моему, ни к чему».
• Пария — деконструкция. Да, Роберт обделён умом (и то относительно — если сравнивать с местными гениями), но не всем же Нуль-Т покорять. А так вполне симпатичный молодой человек. Вон с него даже скульптуры ваяли в античном стиле. Но он всё равно чувствовал себя неполноценным…
  • Родился не в ту эпоху — главная причина комплекса неполноценности Роберта: «Я очень интересный человек: все, что я говорю, старо, все, о чем я думаю, банально, все, что мне удалось сделать, сделано в позапрошлом веке. Я не просто дубина, я дубина редкостная, музейная, как гетманская булава». Сложенный как античный бог красавец со стальными мускулами родился с сильным опозданием, в ревущую эпоху торжества научно-технического прогресса, где острый ум учёного ценится намного выше, чем физическая красота и бойцовская удаль. Никто беднягу не гнобит и не третирует (коммунары слишком тактичны для этого), но он и сам прекрасно чувствует и понимает свою неполноценность.
• Полночь без пяти — Волна должна уничтожить всё живое на Радуге. Есть лишь один корабль для эвакуации, места на котором хватит немногим. Тем не менее, никто не дерётся за места — напротив, почти все персонажи поголовно соревнуются в благородстве и самопожертвовании.
  • Невозможный выбор. «Помнишь сказочку про волка, козу и капусту? Здесь дюжина ребятишек, женщина и мы с тобой. Женщина, которую я люблю больше всех людей на свете. Женщина, которую я спасу во что бы то ни стало». У Роберта есть а) двухместный флаер, б) любимая женщина, друг и человек десять детей — подопечных любимой женщины. Дети сами не долетят. Если посадить во флаер женщину, все дети не влезут. Привести в чувство более вместительный транспорт вовремя не получится. Слетать за помощью не хватит времени. Друг не готов пойти на низость перед женщиной и полететь с ней. Роберт волевым решением отбрасывает выбор, кого из детей взять с собой, оставив их на друга. После чего обманом заманивает девушку в машину и улетает.
  • Не щадить детей — строго говоря, Роберт Скляров их даже пальцем не тронул. Просто оставил умирать крайне мучительной смертью (если верить Камиллу, именно так убивает Волна), чтобы спасти свою любимую девушку Таню. Что, если честно, его ну ни капельки не оправдывает. Таня усилий Склярова отнюдь не оценила, да и сам Скляров прекрасно понимал, что любовь и уважение этой женщины он потерял разом и навсегда, но ему все равно — через три часа он будет уже мёртв. Но Роберт, ты действительно думал, что Таня спокойно воспримет то, что ты спасёшь её ценой жизни кучи детишек, и не выгорит при этом полностью эмоционально?
  • Поседеть за одну ночь — Таня после своего спасения, осознав, какую цену заплатил за это без её согласия Роберт, поседела и заработала нехилый ГЭС.
  • Это не считая того, что всё было зря — Горбовский с одобрения остальных приказал брать на борт корабля только детей для эвакуации, а все взрослые (в том числе и сам Леонид Андреевич) остались на планете ждать прихода Волны.
  • Героическое самопожертвование — для того, кто не очень въехал в сеттинг, создаётся впечатление, что практически все персонажи вообще не ценят собственную жизнь, а только и думают, как бы пожертвовать собой ради спасения детей (причем чужих). Но надо помнить, что в мире Полудня институт традиционной семьи размыт, дети школьного возраста воспитываются в интернатах, так что и делить их на своих и чужих не имеет особого смысла. Такая уж у них там ментальность и такие приоритеты: герои, если подумать, просто по-джеклондоновски жизнелюбивы, но при этом есть вещи, ради которых они пожертвуют жизнью без колебаний, и жизнь ребёнка — одна из них. Без колебаний жертвует собой и Горбовский со своим экипажем.
  • Хороший плохой конец. Погибли все (кроме, наверно, Камилла), но необходимость дальнейших научных исследований в космическом пространстве не подвергается сомнению.
  • Но в следующих произведениях без какого-либо внутримирового объяснения Горбовский с экипажем оказываются живыми и здоровыми.
  • Вечная загадка и Открытый финал — как именно выжил Горбовский? И выжил ли только он один? Волна угасла? Прилетели Странники и всех спасли? В последний момент «Стрела» все же смогла вопреки всему прибыть к планете и эвакуировать людей? Улыбаемся и машем…
  • Слово Божие: Горбовский так крут, что ад его не удержит, но внутри вселенной ада нет, и там он спасён богом из машины.
  • Также, как и в случае с «Последним делом Холмса», «Радуга» задумывалась как последнее произведение о Мире Полудня, а когда авторы решили к нему вернуться, они «воскресили» и Горбовского. Борис Стругацкий, впрочем, не стал уточнять, как именно «уполз» Горбовский, сказав только, что реализовался один из вариантов спасения, намёки на которые есть в тексте [1].
    • Автор правки, в своё время, обратил внимание на момент сбора всех уцелевших «Харибд» к столице, предположив, что в то время как северная и южная волны столкнулись по всему экватору, машины сумели продержатся достаточно времени, чтобы те успели взаимопогаситься.
      • И не будем забывать, что помимо «Харибд» у героев были в распоряжении ещё и землеройные машины — может статься, что в последний момент сумели зарыться достаточно глубоко в грунт, чтобы хватило прикрытия поставленных прицельно по экватору и над наспех сделанным убежищем «Харибд». Суть ведь не в том, сколько погибло, а с колько выжило в итоге, а в том, что реальность напомнила людям о том, что утопичность их мира не отменяет существование угроз их жизни, включая исходящие в определённом смысле от самих людей.
  • Если верить позднему Слову Божию от Бориса Натановича, когда Аркадия, уже не было в живых — выжили все. «Совершенно неважно, как именно они уцелели. Согласен, что было бы тупо и скучно, если бы прилетела „Стрела“ и всех спасла, как предлагал Слава Рыбаков. Ну, тогда считайте, что две Волны просто столкнулись и взаимоуничтожились, при этом по непонятной причине Волна на своём пути никого не убила — просто прошла сквозь людей, уже приготовившихся умереть».
  • По версии Михаила Харитонова — катастрофу в последний момент предотвратили лаксиане (суперсверхцивилизация, по сравнению с которыми хвалёные Странники — просто жалкие бродяжки), просто… изменив физические законы Вселенной.
  • Фанатский обоснуй: так получилось просто потому, что все эти люди достаточно сильно не хотели умирать… ну и не умерли.
• Последняя затяжка — практически все коммунары спокойно встречают надвигающуюся неизбежную гибель и занимаются повседневными делами, как ни в чем не бывало: слушают и играют музыку, работают, шутят. Горбовский тоже не бегает в панике, а разложился на шезлонге и в меру своих сил борется со вселенской энтропией — дрыхнет, проще говоря. Исключения составляют только Таня и Роберт, но даже они страдают не из-за страха перед Волной, а потому, что в последние часы перед гибелью их отношения оказались полностью разрушены.
• Протащить под радарами — ульмотроны. Оказывается, даже в мире светлого коммунистического будущего не всё так благостно и дефицит никуда не делся: очередь на получение ульмотронов расписана на годы вперёд, а ценность настолько велика, что во время катастрофы главные герои спасали приборы с риском для собственной жизни. Чтобы заполучить вне очереди ульмотрон для своего подразделения, персонажи повести даже пускаются на разные уловки. Тем не менее, советская цензура неприкрытый намёк авторов на товарный дефицит в СССР не заметила.
  • Потому что замечать было нечего. Даже если намеки авторов действительно были, а не являются домыслом читателя - эти намеки не получились. Наука это не очередь в промтоварный или булочную. Для ученого дефицит - норма жизни. В науке всегда будут передовые инструменты, находящиеся в дефиците. Так будет при любом развитии технического прогресса - потому что наука всегда находится на верхней грани этого прогресса, по самой сути своей. Без всяких "дефицитных СССР" и поныне ученые по всему миру отчаянно конкурируют например за машинное время суперкомпьютеров или телескопов (о последнем хорошо знал Борис Стругацкий, будучи как раз астрофизиком). Ничуть не исключая такие богатые страны, как США.
• Транс-человек — так называемая «Чёртова Дюжина». Группа из тринадцати учёных, срастивших себя с машинами. Непосредственно в повести фигурирует Камилл, который с горечью поведал Горбовскому, что опыт не удался: «Вместо состояния „хочешь, но не можешь“ состояние „можешь, но не хочешь“. Это невыносимо тоскливо — мочь и не хотеть».
  • Распутинская живучесть — Камилл демонстрирует её трижды. Он киборг, ему можно. И это несмотря на то, что он хотел умереть. Позже всё-таки нашёл способ покончить жизнь самоубийством (точнее, саморазрушиться).
  • Житель Страны Эльфов был прав (и Правда Кассандры) — эксцентричный гений Камилл предсказывал катастрофу еще до начала эксперимента, но понять его не сумели не только нормальные люди, но даже передовые умы человечества. Бессмертному киборгу, наверное, верить всё же нужно…
• В фанфике Андрея Лазарчука «Все хорошо» одна из двух POV’ов — Аля Постышева. Живая и с двумя дочками.
  • Карен Налбандян, «Возвращение в Арканар»: упоминаются Скляров и дети, брошенные им под Волну. Спасшиеся и выросшие.
• Чёрный континент — Габа, старший бригады испытателей, «молодой громадный негр в коротких белых штанах, в белой куртке и в белых туфлях на босу ногу, с великолепными зубами». «— Габа, — сказал директор, — ты знаешь о Волне? — Разве это Волна? — презрительно сказал негр. — Вот когда в стартовую камеру войду я, и Ламондуа нажмет пусковой рычаг, вот тогда будет настоящая Волна! А это вздор, зыбь, рябь! Но я слушаю тебя и готов повиноваться».
• Энерговалюта — шуточное обыгрывание тропа. В мире победившего коммунизма денег нет, но есть дефицит оборудования и энергии на Радуге. «Люди Ламондуа воруют энергию». «Симеон Галкин и Александра Постышева тайно подключились к зональной энергостанции и взяли всю энергию на двое суток вперёд».