Типа я Булгаков

Материал из Posmotreli
Перейти к навигации Перейти к поиску

Самый знаменитый роман Михаила Булгакова долгое время был под цензурой и перепечатывался в самиздате, да и официальные издания долго были с большими купюрами, поэтому когда в девяностые его наконец разрешили издавать открыто и полностью, он разошёлся огромными тиражами и породил несметное количество подражателей.

Наиболее характерной чертой «типаябулгаковщины» можно считать сочетание возвышенных и архетипических мотивов, как правило, в антураже библейских или мифологических сюжетов, с «низким» магическим реализмом в стиле плутовского романа, где действие обычно происходит в современном автору мире. Несколько упрощая, можно сказать, что «булгаковщина» ― это смешение «Легенды о великом инквизиторе» Достоевского с «12 стульями» Ильфа и Петрова. Впрочем, в большинстве случаев преобладает всё же какая-то одна ипостась: или китчевый магический реализм в современном антураже с некой претензией на высокое, или, наоборот, библейский или исторический сюжет, где персонажам приданы некоторые иронические и трикстерские черты.

Справедливости ради нужно отметить, что ещё до Булгакова в подобном стиле творил австрийский писатель Густав Майринк, вероятно, повлиявший на Михаила нашего Афанасьевича. Так, французский оккультист Рене Генон писал, что «та пародийная и карикатурная манера, в которой [Майринк] чаще всего представляет свои мысли, производит весьма неприятное впечатление».

Частичный аналог в западном кинематографе в плане смешения низкого с высоким ― Типа я Линч.

Более общие явления ― Эстетика девяностых и Стилистика декаданса.

Примеры[править]

Литература[править]

  • «Фанданго» Александра Грина ― собственно, предшественник Булгакова. Таинственный иностранец Бам-Гран и его свита здорово напоминают свиту Воланда.
  • «Гилгул» Ивана Сербина ― сюжет происходит параллельно во времена библейского Лота и в наши дни, где психиатр допрашивает очень странного серийного убийцу по прозвищу Московский Потрошитель.
  • Владимир Орлов «Альтист Данилов»
  • Михаил Успенский и Андрей Лазарчук, «Посмотри в глаза чудовищ» ― главный герой, выживший после якобы-расстрела поэт Николай Гумилёв, посещает Москву в тридцатые годы под именем иностранного профессора Фридриха Марии фон Виланда, встречает на Патриарших живого Булгакова, и вдохновляет того на образ сами-знаете-кого. Другая сюжетная линия в духе магического реализма про приключения Гумилёва в Москве девяностых тоже довольно-таки булгаковская по духу.
  • Цикл «Око Силы» Андрея Валентинова — вторая трилогия сознательно играет с булгаковскими мотивами, а один из ее центральных героев Юрий Орловский и его возлюбленная становятся прототипами Мастера и Маргариты для Булгакова, как и в книге Лазарчука-Успенского.
  • «Перверзия» Юрия Андруховича ― герой посещает очень странную конференцию в Венеции. Организующий её итальянский аристократ Леонардо ди Казаллегра весьма смахивает на Воланда, а другие приглашённые оказываются суккубами, джиннами, мантикорами и другими сказочными существами.
  • «Мифогенная любовь каст» Пепперштейна и Ануфриева — местами тоже не без этого. Герой-советский парторг в годы Второй Мировой сражается с коварными персонажами западных сказок (Мэри Поппинс, волшебником Гудвином, Питером Пэном, Малышом и Карлсоном), выступающими на стороне нацистов. По повадкам эти персонажи довольно сильно напоминают свиту Воланда, а одна из сцен, где посреди обычной квартиры-«сталинки» вырастает сказочная карусель, вообще похожа на тот самый бал.
  • «Пелагия и красный петух» Бориса Акунина ― сыграно необычно. Автор намекает, что обладающий сверхспособностями загадочный пророк Эммануил (Мануйла) — не кто иной как Иисус Христос, переместившийся из новозаветного времени в Россию 19 века, и в его образе действительно много общего с булгаковским Иешуа… Однако при этом Акунин также наделяет его некоторыми комическими чертами и трикстерскими наклонностями, которых не было у Иешуа, но которые характерны для другой ипостаси «булгаковщины».
  • «Иллюзия страха» Александра Турчинова (да-да, того самого, который был ИО президента Украины после Майдана) ― про обычного киевского бизнесмена из девяностых, который периодически проваливается в параллельную жизнь в роли… библейского царя Соломона!
  • «Хромая судьба» и «Отягощенные злом» Аркадия и Бориса Стругацких
  • Юрий Поляков, «Козлёнок в молоке» — есть некоторые отсылки к Булгакову, в частности, Дом Литераторов, напоминающий ресторан «Грибоедов» и МАССОЛИТ.
  • Александр Атеев, цикл «Загадка старого кладбища» — в последнем романе автор поднимает градус: дед Чернопятов оказывается не местячковым вудуистом, а аж воплощением Чернобога. А сцена свадьбы жыыыыырно оммажит «великому балу у сатаны».
  • Илья Варшавский «Петля гистерезиса» — пламенный атеист, желая доказать, что никакого Иешуа не существовало, отправляется в Иудею первого века…
  • Метавселенная Рудазова, в наибольшей степени дилогия Мудрецов, «Призрак» и некоторые «Паргоронские байки».

Сетевая[править]

Кино[править]

  • «Иллюзия страха» ― экранизация романа Турчинова.
  • «Дом под звёздным небом» ― главный антагонист Валентин Компостеров здорово напоминает персонажей из свиты Воланда.
    • Тем более, сыгравший Компостерова Александр Баширов также сыграл Бегемота в человеческом обличье в экранизации Бортко.