Самурай
| « | Самурай скушал рис, выпил чай. Загорелся кровавый восход. Самурай крикнет громко «Банзай!» И уйдет в бесконечный поход. |
» |
| — Песня из репертуара Анжелики Варум | ||
| « | Жил на свете самурай, Добрый и внимательный. Каждый день он посылал Икебану матери. |
» |
| — Народное | ||
| « | В эту ночь решили самураи... | » |
| — Куплет-невидимка из песни «Три Танкиста» | ||
Самое главное, что нужно запомнить о самураях: глагол «самурау» означает «служить». Все к этому сводится. Если европейское дворянство гордо называло себя nobleman, Edelmann, gentilhomme, то есть, «родовитые, благородные», то самураев долгое время резко отделяли от кугэ (родовой знати) и смотрели на них как на кусо. Они куда ближе по происхождению к русскому дворянину, немецкому hofmann’у или минестериалу и английскому йомену. Незнатные, но обязанные служить.
Конечно, со временем самурайские роды и семьи обзавелись собственными родословными. Но все равно происходить от кугэ или хотя бы породниться с ними, было круто, а вот происходить из чисто самурайского рода — не очень. Самая вершина могущества самурайства — титул (изначально должность) сёгуна, формально верховного главнокомандующего вооружёнными силами страны. Так сложилось, что все известные сёгуны происходили из рода Минамото, и он очень прочно ассоциировался в сознании японцев именно с этим родом. Например, Ода Нобунага при всем своем могуществе не претендовал на должность сёгуна — возможно, потому что не происходили из клана Минамото, возможно, из-за своей эксцентричности, возможно, просто сначала хотел объединить страну. Даже Тоётоми Хидэёси, несмотря на свою абсолютную и единоличную власть в стране, побоялся претендовать на этот титул. А вот Токугава Иэясу, хоть и седьмая вода на киселе — а всё-таки Минамото,[1] поэтому стал сёгуном.
Род Оды Нобунаги ведёт начало от клана Тайра — потомков императора Сага, и по знатности он не особо уступал роду Минамото, но стал обладателем редкого титула букэ но торё. Интересна история Исэ Синкуро. Он являлся дальним потомком клана Тайра, но его род имел статус всего-навсего хатамото. Благодаря предательствам и дипломатическим и военным дарованиям он смог захватить провинцию Идзу и провозгласил себя потомком могущественного клана Ходзё (настоящие Ходзё тоже происходили из Тайра, но от совсем другой её ветви). Только его сын, путём женитьбы на единственной уцелевшей женщине из семьи Ходзё (вдове на 10 лет его старше) и богатых подарков сёгунскому и императорскому двору, сумел со скрипом добиться признания своего права на эту фамилию. В среде историков этих породнившихся с Ходзё принято называть Го-Ходзё (буквально «Ходзё-Два»).
онна-бугэйся — женщины из сословия самураев — с детства обучались владению оружием и не хуже мужчин могли защитить дом и отстоять честь рода. И чаще всего славу героев обретали те из сословия них, чей доход позволял стать конной лучницей. И в связи со своим уровнем доходов и социальным статусом они носили самые лучшие дорогие доспехи.
Подобно европейским «семи рыцарским добродетелям», в Японии также существовал список навыков, в которых самурай должен быть сведущ. Занятно, что их было тоже семь, и они почти полностью совпадали с европейским набором:
- Стрельба из лука (именно лук, а не меч был основным оружием самурая);
- Фехтование;
- Верховая езда;
- Плавание в доспехах (благо в отличие от европейских готических или миланских лат, японский до-мару такие фокусы вполне позволяет);
- Охота;
- Стихосложение;
- Игра на флейте.
Также самураю не возбранялись (но и не требовались обязательно) следующие занятия:
- Владение древковым оружием (как правило яри или нагинатой);
- Борьба;
- Игра в го.
До войны Гэмпэй[править]
Эпоха Асука (538-710) и Нара (710-794)[править]
Это время распада традиционного родоплеменного строя. Ещё шли последние волны миграций с Корейского полуострова в Японию, государство Ямато охватывало лишь Юг нынешнего острова Хонсю, остров Кюсю полностью заселяли варвары хаято и кумасо, север и центр Хонсю заселяли айны. В Ямато господствовали родоплеменные отношения — все государственные и религиозные должности были наследственными внутри какого-либо одного рода, императорская семья была вынуждена делить власть с 1-2 наиболее сильными родами (например Сога, Мононобэ, Накатоми). Дворянство и аристократия ещё не вполне выделились в отдельные сословия. В течение эпохи Асука было мощнейшее культурное и религиозное влияние Китая на Ямато — проникли буддизм и конфуцианство. В конце эпохи Асука принц Накано и Каматари Накатоми провели серию реформ, сломавших пережитки родоплеменного строя и формально устранивших рода от управления страной. Де-юре вводилось государственное устройство по китайскому образцу; де-факто же вся полнота власти перешла к фамилии Фудзивара (такая фамилия была присвоена Катамари из старого рода Накатоми) и их приближённым. Именно их потомки и стали ядром формирующегося сословия кугэ. Вместо прежних родовых ополчений была введена военная повинность на несколько лет для одного взрослого мужчины из каждой семьи.
Эпоха Хэйян (794-1185)[править]
Большую часть эпохи Хэйян власть в стране узурпировали разные ветви чудовищно разросшегося рода Фудзивара. Власть и влияние стало определяться положением и интригами при императорском дворе. Вчерашние грубые вожди родов и кланов от поколения к поколению превращались в утончённых эстетов и знатоков искусств. Аристократы всё больше забрасывали дела управления страной, и даже назначенным губернаторам провинций стало нормой десятилетиями не покидать Хэйян. Под влиянием конфуцианского мировоззрения и буддизма на людей военных стали смотреть как на низших, и теперь им даже въезд в столицу без проведения очистительных церемоний был запрещён! Придворные кавалеры ещё носили меч, но хорошим тоном считалось вообще не знать, с какого конца за него берутся (всё чаще даже мечи становились декоративными поделками или даже бутафорией). Будущих самураев держали за хамьё и грубых солдафонов.
Но в северных провинциях было неспокойно, да и в южных тоже. Собственно, по всей стране было неспокойно, и даже за пределами самой тогдашней столицы. Буквально на полдня отъедешь от городских стен — как на тебе: или разбойник, или беззаконный монах, или еще какая-нибудь сволочь, а нередко и все сразу бандами по несколько сот клинков! Проигравших в придворных интригах и даже просто вызвавших недовольство Фудзивара отныне высылали в провинции с военными поручениями. Поэтому аристократы, которых посылали служить в провинцию, хочешь не хочешь — учились воевать. Род Фудзивара видел опасных конкурентов за власть в представителях кланов Минамото и Тайра (они вели род от младших сыновей императоров) и всеми силами старались держать их подальше от столицы. Разумеется, формально они ещё считались кугэ — благородными аристократами, — но чем дальше, тем больше по образу жизни они становились настоящими потомственными военными, и столичные бездельники их презирали.
Со своей стороны, Минамото и Тайра старались набирать более-менее постоянные дружины и военные отряды лично им преданных людей, и на находившихся под их властью вчерашних крестьян-разбойников-варваров падал отблеск их благородного происхождения. Их служба чем дальше, тем больше становилась наследственной и связанной с той или иной ветвью Минамото-Тайра. Именно на них падала вся нагрузка по борьбе с варварами, поддержанию порядка в провинциях, борьбе с мятежниками и разбойниками, сбору налогов. Они на первых порах подчинялись приказам из столицы, участвовали в интригах и междуусобных войнах различных ветвей рода Фудзивара между собой и императорской семьёй.
Южные и северные границы державы Ямато были динамичным и буйно развивающимся фронтиром, военные отряды зачищали эти земли от варваров эмиси-хаятэ, вслед за ними эти земли заселяли крестьяне, бегущие от непосильных поборов и повинностей уже цивилизованных земель. Вчерашние укреплённые военные лагеря вырастали в крупные города-столицы новых провинций, формально в них назначались губернаторами аристократы-кугэ, но чаще предпочитали безвыездное участие в интересной и утончённой жизни двора, а всеми делами от их имени управляли военные губернаторы чаще всего из фамилий Тайра, Минамото, а также проштрафившиеся и побочные отпрыски родов Фудзивара и Татибана. Именно этим и объясняется то, что подавляющее большинство будущих даймё ведет родословие именно от них. Постепенно эти Тайра и Минамото стали всё меньше доходов высылать в столицу и всё чаще игнорировать приказы из столицы. Их дружинники получали за свою службу землю, но были обязаны являться снаряженными на войну по первому требованию. Именно им и дали сначала прозвание самураев.
В конце концов Тайра но Киёмори ввёл войска в столицу и отстранил от власти род Фудзивара, выдал за императора свою дочь и сделался фактическим правителем страны. Правда, для этого ему пришлось выпилить собственного дядю и значительную часть фамилии Минамото.
Через несколько лет Тайра умер, а недовыпиленные Минамото восстали и устроили Тайра ответный геноцид. О печальной судьбе рода Тайра и вообще войне Гэмпэй (1180-85) можно прочесть в «Повести о доме Тайра». Главное, что нужно запомнить: после войны Гэмпэй Япония изменилась навсегда. Императорский двор, потеряв авторитет, военную силу и источники дохода, безнадёжно превратился в чистую декорацию, а править страной начали самураи.
Между Гэмпэй и Сэнгоку (1185-1467)[править]
Началось дробление прежде относительно сплоченных родов Минамото и Тайра. Ещё в ходе смуты Гэмпей друг на друга шли не просто разные ветви родов, но даже отец против сына или братья против друга! После массовой резни главной ветви Тайра уцелели только потомки их побочных и самых незначительных ветвей, либо примкнувшие вовремя к Минамото, либо хотя бы отсидевшиеся в нейтралитете в глухих углах. Чтобы не нервировать победителей своей фамилией, они массово переходили на новые и следующие лет 100-200 старались об этом не вспоминать. То же самое характерно для фамилий Фудзивара и Татибана. Представителям побочных ветвей Минамото тоже крайне рекомендовалось при отсутствии ближайшего прямого родства с правящей семьёй принимать иную фамилию.
В тогдашней Японии простолюдины в огромном большинстве фамилий не имели, её получение уже было наградой. Представители служивого сословия, как правило, получали фамилию при получении земельного владения. Особой милостью было получение в дар иероглифа из имени или фамилии знатного даймё и смена в связи с этим личного имени или фамилии всей семьи.
Типичный образ самурая — героический родовитый аристократ, японский аналог рыцаря (в отличие от рыцаря, является конным лучником). Как правило, не только воин, но еще и поэт, знаток этикета и мастер каллиграфии.
Сэнгоку (1467—1603)[править]
Типичный кинообраз самурая — нередко бывший крестьянский сын, сумевший выслужиться и стать самураем, благодаря нескончаемой войне всех против всех. Может даже не уметь читать.
В большей мере это гиперболическое преувеличение, свойственное восточному кинематографу. В реальности же такое было сравнительно редким явлением, так как в течение эпохи сэнгоку сформировалось обширное сословие асигару, промежуточное между самураями и прочим населением. Его представители часто, выслужившись, покупали землю либо становились ремесленниками и купцами, а их младшие сыновья опять шли в асигару (90 % деятелей эпохи Сэнгоку, которым приписывается происхождение из простых крестьян и горожан, именно таковы). Поэтому они неплохо знали быт и культуру самурайского сословия и владели грамотой. В тогдашней Японии часто даже женщины не из дворянства и не из кугэ были отнюдь не безграмотны.
К слову об асигару. Изначально это были набиравшиеся японскими феодалами ополчения из собственных крестьян, получившие своё название — «легконогие» — за то, что не были отягощены доспехами: средний асигару имел только железную шляпу для защиты от стрел и в лучшем случае — лёгкий кожаный доспех, а вооружался чем послали боги и будды, обычно копьём-яри или, позже, аркебузой.[2] В разгар Сэнгоку в состав асигару сплошь и рядом включались вообще никому не подчинявшиеся ватаги деревенских удальцов, вечно тусовавшиеся вокруг зоны боевых действий по вопросу пограбить, благо они как правило были совсем не против наняться к одному из противников, подняв таким образом свой статус и избежав люлей за мародёрство, а также местные отряды самообороны, создававшиеся деревенскими старостами для защиты от кишмя кишащих бандитов, да и, собственно, сами бандиты, если они уже не были ронинами и так.
В конце эпохи сословие асигару всё более и более стало становится наследственным и практически полностью слилось с нижней стратой провинциальных самураев, многие из которых, за крайней недостаточностью содержания (самураи в целом как правило не имели земли и жили на жалование, а не на земельную ренту, как европейские дворяне) были вынуждены зарабатывать себе на жизнь сами, либо обрабатывая землю, либо занимаясь торговлей и ремёслами. По завершении Сэнгоку была проведена перевёрстка служивых сословий,[3] в ходе которой сословие асигару было фактически ликвидировано — более зажиточные были причтены к самураям, а те что победнее — вместе с беднейшими самураями, из тех, что жили собственным трудом,[4] стали считаться простолюдинами. Само же слово «асигару» стало означать просто самурая-пехотинца, на сей раз уже часто вполне себе одоспешенного.
С одной стороны, это было время расцвета воинского сословия и возможность подняться из грязи в князи. С другой — действия самураев очень часто шли вразрез с позднейшим кодексом бусидо[5]. Обыденностью были предательство и убийство сюзерена, грабежи и насилие над мирным населением. И даже непочтительность к буддистским и синтоистским святыням — в южнояпонских княжествах довольно широко распространилось христианство, и местное население кое-где даже устраивало погромы местных буддистских и синтоистских монастырей и святынь, доходили якобы даже до пленения и продажи в рабство их монахов[6] и священников при молчаливом одобрении местных даймё-христиан[7].
Эдо (1603—1868) и Бакумацу (1853-69)[править]
Типичный кинообраз — ещё беднее, чем типичный дворянин в европейской литературе, часто не имеет за душой ничего, кроме своего меча, а иногда даже, по причине крайней нищеты, стыдливо таскает в пустых ножнах деревянный меч (которым тем не менее способен избить менее умелого фехтовальщика, вооружённого настоящим мечом). При этом способен ценить прекрасное и не прочь на досуге сложить хайку-другую.
Это эпоха угасания и деградации сословия самураев. Огромное большинство самурайства (кроме даймё) было лишено права владеть землёй и при этом им было запрещено заниматься чем-либо, кроме военного дела, при этом они составляли 10-15 % населения страны. Но в течение 10 поколений Япония не вела никаких военных действий, и на самураев большинство населения смотрело как на нищих бездельников. В XVIII в. доходы даймё резко упали, так как разросшееся купеческое сословие своими спекуляциями резко обрушило цены на рис. К тому же из-за постоянных неурожаев и скачков цен в стране начался голод, а неуклюжие действия правительства (например, один из сёгунов в попытках отрегулировать курс золотого рё попытался выкупить всё золото в стране) вызвали перманентный экономический кризис.
Достаточно сказать, что в 1700-1850 гг. население почти не росло и даже стали нормой массовые убийства детей в голодные годы. В связи с этим под разными предлогами большинству самураев было резко уменьшено содержание, нередко под надуманными предлогами их просто изгоняли, а чаще фактически принуждали становиться ронинами, давая им чисто символическое содержание. Это привело к огромному росту числа ронинов, распространились массовые самоубийства самураев (в некоторые годы их число доходило до 20 тысяч в год и более). Сюжет легенды и фильма «Сорок семь ронинов» был бы невозможен, например, в эпоху Сэнгоку.
Огромное число ронинов пополнили ряды преступников (оказали влияние на традиции якудзы), оседали в городах и начинали заниматься ремёслами либо торговлей (это было довольно опасно, так как токугавская Япония была жутким полицейским государством, и незаметно раствориться в городах было непросто). Многие самураи (особенно в южной Японии) занимались торговлей и спекуляцией через подставных лиц. Собственно, это вовсю процветало и в эпоху Сэнгоку, но если тогда подобные обучаи были распространены в небогатой провинции, то в эпоху Эдо самураи массово обнищали уже и в столицах. Доходило до того, что купцами и ремесленниками (через подставных лиц, или просто породнившись с соответствующими семьями) становились даже хатамото!
В то же время правительство изо всех сил старалось привить на практике «Уложение о самурайских родах» «Букэ сё хатто», созданное под влиянием более раннего неписанного кодекса Бусидо. Даже даймё мог быть строго наказан за неследование его духу и букве:
- Самураю запрещалось лгать вообще и тем более при свидетелях. С одной стороны, слово каждого самурая должно всегда было приниматься на веру (например, в суде), с другой стороны, при уличении его в обмане жестоко наказывался и он сам, и его семья на несколько колен.
- Самурай всегда должен быть в боевой готовности и в состоянии дать отпор напавшим. Это относится к любому самураю, прошедшему обряд совершеннолетия. Известны случаи, когда даймё и крупные чиновники лишались своего статуса с формулировкой «за то, что, будучи самураем, не смог защитить свою семью/оказать отпор»; их иногда даже казнили за это.
- Из этого прямо вытекала необходимость всенепременного ношения оружия. Его потеря при любых обстоятельствах считалась виной самурая.
- В японских традициях совершенно недопустимо обнажение оружия — оно считается даже не угрозой, а уже самим фактом нападения. Поэтому если самурай был убит при попытке его обнажить первым, то убийцу полагалось оправдывать по суду.
Мэйдзи (1868—1912), Тайсё (1912-26) и Сёва (часть в 1926-45, включая Вторую мировую)[править]
Хоть самураи как сословие было расформировано во время революции Мэйдзи, самурайский дух всё ещё живет и вовсю используется в японской пропаганде. Надо ведь воспитывать пушечное мясо, готовое умереть за императора и великую Ямато. В советской пропаганде времен Хасана, Халхин-Гола и Великой Отечественной войны смысл тот же, но только здесь самураи — злобные офицеры, беспрекословно служащие императору-империалисту и буржуинам («В эту ночь решили самураи / Перейти границу у реки…»). А в американской пропаганде тех же лет они вообще кровожадные уроды, которых необходимо уничтожать. Сами японцы этому образу вполне способствовали.
С другой стороны по крайней мере в отношении Великих Держав (китайцы и корейцы — отдельный разговор) в эпоху Мэйдзи японцы всячески стремились соблюдать политес и общепринятые обычаи — в первую очередь чтобы их сочли цивилизованными людьми европейцы. В Русско-Японскую и Первую Мировую войны японские солдаты напротив считались едва ли не самыми корректными и обходительными в мире. Однако начиная примерно с середины эпохи Тайсё в военной верхушке начало складываться раздуваемое некоторыми националистическими философами мнение, что японцы, как потомки богов, по определению лучше всех, а значит «долой стыд» — и пошла плясать губерния… Впрочем, до Перл-Харбора, когда война шла только в Китае, не затрагивая европейские колонии в Азии, японцы продолжали вести себя с европейцами и американцами подчёркнуто учтиво, не стесняясь в отношении китайцев.
Сёва (часть после Второй мировой войны, 1945-52), Хэйсэй (1989—2019) и Рэйва (с 2019)[править]
Самураи в том виде, в котором они существовали ещё с эпохи Хэйан, исчезли. На смену им пришли т. н. «корпоративные самураи», или салариманы. Они так же, как и их прапрапрапрапрадеды, готовы расстаться с жизнью за своего хозяина — только теперь уже не за даймё или сёгуна, а за свою компанию и её начальника, и не на поле брани, а в офисе. Современный самурай-трудоголик настолько погружается в работу, что напрочь забывает обо всём — о семье, друзьях, и просто близких.
Впрочем, в XXI веке отношение к наёмной работе как к вассальной службе начинает помаленьку отмирать. То есть, в начальственных креслах сидят ещё те, кто поднялся туда из классических салариманов… а гораздо более вестернизированная молодёжь, которая на них работает, смотрит на это как на устарелое извращение и шутит, что «кому нужна лояльность, пусть нанимает собаку, а я работаю за деньги». И когда эта молодёжь в свою очередь пересядет в эти начальственные кресла — на том и моногатари конец. Но это не значит, что самурайство не найдёт другого способа проявиться в японской культуре. Слишком глубоко оно в неё вросло.
См. также[править]
- Слепой самурай (который не обязательно самурай и даже не всегда японец).
- Ронин
- Ронин с деревянным мечом
- Японские доспехи
Примечания[править]
- ↑ На самом деле — такой же худородный сёмё как и Ода, просто в отличие от забивавшего на родовитость другана (мало кто знает, но Нобунага и Иэясу были друзьями детства) — озаботившийся вопросом и проплативший специально обученного историка, чтобы тот «разыскал» в архивах нужное родство.
- ↑ Ода Нобунага в битве при Нагасино фактически переизобрёл испанскую терцию (а может просто услышал о ней от европейцев), смешав порядки пикинёров и аркебузиров, что помогло ему вдребезги разбить считавшуюся непобедимой кавалерию Такеды, благо старый лис Сингэн к тому моменту уже умер, а его сын Кацуёри умел только биться в бетонную стену головой.
- ↑ Очень похожая на аналогичную российскую петровских времён, когда были ликвидированы бояре и аналоги асигару-однодворцы, а жильцы, дети боярские и прочая были слиты в единое дворянское сословие.
- ↑ Куряне — те же дворяне, только солома в бороде.
- ↑ Позднейшим — потому что, строго говоря, никакого «стандартного» бусидо никогда не существовало. Воинский этикет в различные периоды сильно различался и варьировался от конфуцианских норм приличия до буддийских и даосских, а автора знаменитого трактата «Хагакурэ» Ямамото Цунэтомо большинство современников и потомков считало угрюмым маньяком, наглухо подвинутым на теме смерти. Сам же трактат славу «самурайского эталона» обрел только в эпоху милитаризма (т. е. уже в ХХ веке).
- ↑ Ода Нобунага известен тем, что взял и уничтожил два самых крупных буддистских монастыря Японии, правда, чересчур активно лезших в политику и имевших очень немалые армии, и крайне жестоко расправлялся со взятыми в плен вооруженными монахами. Это создало ему прижизненную репутацию богохульника и чуть ли не демона в человеческом облике.
- ↑ В том числе и этим и объясняется очень жесткая политика правительств Тоётоми и Токугава к христианству.
