Сага о Рейневане

Материал из Posmotreli
(перенаправлено с «Saga o Reynevanie»)
Перейти к навигации Перейти к поиску
«

В лето Господне 1420 конец света не наступил. Хоть многое говорило о том, что наступит. Не оправдались мрачные пророчества хилиастов, предсказывавших дату Конца вполне точно, а именно в первый понедельник февраля месяца 1420 года после святой Схоластики. Ну что же, кончился понедельник, потом вторник, затем среда – и ничего. Не наступили Дни Искупления и Возмездия, предваряющие приход Царствия Божия. Не был – хоть и завершилось тысячелетие – освобожден из заточения своего Сатана и не вышел, дабы обольщать народы в четырех углах Земли. Не сгинули от меча, огня, глада, града, клыков хищников, скорпионьих жал и змеиного яда все грешники мира и супротивники Бога. Тщетно ожидали верные пришествия Мессии на горах Фавор, Беранек, Ореб, Сион и Оливной, впустую ожидали второго пришествия Христа quinque civitates, названные в пророчестве Исайи пять избранных городов, которыми сочли Пильзно, Клатовы, Лоуны, Сланы и Жатец. Конец света не наступил. Мир не погиб и не сгорел. Во всяком случае – не весь. Но все равно было весело.

»
— Начало эпопеи
Сага о Рейневане/Гуситская трилогия
Обложка русского издания
Общая информация
НазваниеСага о Рейневане
Оригинальное названиеSaga o Reynevanie
АвторАнджей Сапковский
Иллюстратор
Издательство
Подразделение издательства
Языкпольский
Первая публикация2002-2006 годы
Типсерия романов
ЖанрИсторическое фэнтези, Исторический роман
Томов3
Возрастное ограничение16+

Сага о Рейневане или же Гуситская трилогия — это цикл исторических романов от прославленного пана Сапковского. Старый лис, отточив писательские умения на «Ведьмаке», принялся за грандиозный труд о средневековой Силезии, сотрясаемой эпохой перемен и раздираемой на части религиозными войнами. Цикл состоит из трех книг: «Башня шутов», «Божьи воины» и «Свет вечный», повествующих о приключениях и взрослении главного героя в пучине гуситских войн. Как пишет сам автор: «…повествование о Рейневане — литературный вымысел, хоть и точно исторически документированный, однако же свободный от чересчур благоговейного отношения к источникам».

Сюжет[править]

Главный герой — Рейнмар из Белявы, он же Рейнмар фон Беляу (на немецкий манер), он же Рейневан. Он бывший студент-медик, бросивший учебу в Праге из-за чешского восстания, где помимо медицины и искусства изучал тайные науки, то есть магию, алхимию и прочую гоэтию. Будучи наивным и самоуверенным юношей, начитавшимся куртуазных рыцарских романов и свято верующим в свою исключительность, он влипает в передряги одну хуже другой, в основном амурного толка, сам не замечая, как вливается в поток событий, решающих судьбу Европы и влияющих на ход истории.

Сеттинг[править]

Силезия, начало XV в. Гуситские войны в самом разгаре, десять лет назад сожгли на костре Яна Гуса, прославленный Ян Жижка успел разбить несколько крестовых походов и умереть, а сейчас в Восточной Европе идут коварные политические игры, затеваемые епископами, королями и гетманами. Впрочем, не обошлось и без потусторонней силы, как-никак авторство Ведьмака дает о себе знать. По лесам бродят волколаки и мамуны, на шабаши слетаются ведьмы, а оборотни, колдуны и некроманты норовят затесаться среди приличных людей. Изредка встречаются разумные представители Древних Рас, вроде всяких дриад, цвергов и альпов. Магия существует, и несмотря на преследование со стороны Церкви, ею не брезгают даже высокопоставленные люди, когда нужно излечить ревматизм или свести счеты с давним врагом. Светлые силы также существуют, и героям даже доведется с ними столкнуться. Автор очень скрупулезно подошел к воссозданию эпохи, перерыв множество источников, что позволило создать достаточно достоверный облик того времени, а повествование изобилует терминологией, историческими отсылками и вставками из других языков. Некоторые неточности и анахронизмы наличествуют, о чем пан Анджей сообщает в сносках, но абсолютно верную хронику гуситских войн осилят лишь немногие, а исторический роман с примесью фентези познакомит с этими событиями тысячи читателей.

Художественные элементы, явления и тропы[править]

  • А двести двадцать не хочешь? — братья-рыцари Стерчи застукали Рейневана в монастыре августинцев с женой одного из них и вознамерились воздать греховоднику по заслугам. И всё бы ничего, только на шум готовящейся экзекуции первым подоспел брат Иннокентий, а раскочегарившиеся мстители с дуру приложили аббата… В общем, они ещё дёшево отделались.
  • Алибабаевич — сам Рейневан. Прибиваясь то к разбойникам, то к гуситской армии, постоянно оказывается свидетелем, а то и соучастником не самых благовидных деяний, о чём потом переживает. В принципе мог бы стать крокодилушкой, но не сваливается ни разу: принципы не позволяют. В критический момент отказывается предать новых товарищей-гуситов даже ради спасения возлюбленной, а также спасает от расправы пленных рыцарей и мешает фанатику Крейчижу уничтожить статую Богородицы.
  • Алхимия — многие маги занимаются алхимией, и Рейневан — не исключение.
  • Анахронизм — множество мелких деталей, явно относящихся к нашему времени, но почти всегда автор вводит их намеренно, для необходимого эффекта. Уже в первой главе упоминается переполняющий влюблённого Рейневана тестостерон (открытый только в XX веке) — при том, что вся история подаётся как рассказ человека, являющегося современником (а возможно, и участником?) событий «Саги». Или, например, «предательское» ружьё Шарлея, появившееся на пару десятков лет позже событий книги.
  • Ангел, тайный ангел, позитивная одержимость — Самсон Медок. Точнее, архангел Михаил — сущность, которая вселилась в придурковатого монастырского служку с этим именем, превратив его в могучего воителя с реально золотым сердцем 96-й пробы, при этом с резко возросшими умственными способностями. Для Рейневана и Шарлея, случайно призвавших ангела своими шарлатанскими экзорцизмами, обновлённый Самсон стал настоящей находкой. Вознёсся обратно, когда кнехты одного из католических феодалов смертельно ранили его земную оболочку.
  • Ангел и демон — в ассортименте.
    • Рейневан и Адель Стерча. Инверсия: формально Рейнмар — соблазнитель чужой жены, Адель — невинная жертва; фактически же он — ослеплённый страстью благородный простофиля, а она — расчётливая и циничная соломенная вдовушка, отрёкшаяся от слишком проблемного любовника при первой же удобной возможности.
    • Рейневан же и Ютта де Апольда. Аверсия: Рейнмар — негодяй только благодаря сложившейся репутации; Ютта же вполне добропорядочная девушка, но за её религиозные убеждения в те годы и на костёр загреметь было недолго.
    • Самсон Медок и Маркета. Зигзаг: Самсон — ангел во плоти (в буквальном смысле), Маркета — хоть и бывшая адамитка, но её раскрепощённость в вопросах пола чудовищна разве что с точки зрения пуританской морали.
    • Биркарт фон Грелленорт и Дуца фон Пак. Снова зигзаг: Биркарт — анимаг-чернокнижник, вожак Роты Смерти и вообще полное чудовище, у Дуцы же от ангела только внешность, а в жестокости она Стенолазу мало чем уступает.
  • Анимаг — Биркарт фон Грелленорт. С другой стороны баррикад — анимаг-чех, представляющийся говорящим именем Влк. И в бою с Грелленортом он проиграл. Похоже, остаться должен только один.
  • Антиклерикализм — сначала долго и упорно описываются мерзости силезских и германских католиков (и пытают, и насилуют, и бухают в три горла, и с нечистью якшаются), но потом и робингудствующим гуситам-реформистам достаётся: зверствам религиозных фанатиков из гуситского лагеря читатель ужасается не меньше, чем жестокости католиков.
  • Базилевсы, порфира и еретики — локация-призрак. Шарлей мечтает о Константинополе и регулярно подбивает Рейневана бежать с ним в Византию. В этом месте читателя посещает грустное откровение у холодильника: в отличие от Шарлея, он в курсе, что в «Саге» на дворе XV век и ромейской державе уже остались считанные годы.
    • Ну, всё-таки действие «Саги» происходит в середине 1420-х гг., до падения Константинополя около тридцати лет — не так уж мало в масштабе человеческой жизни, тем более средневековой. Но из-за вмешательства в дела Рейневана Шарлей вместо поездки в Венгрию надолго застрял в Восточной Европе и времени урвать счастье в стране мечты становится все меньше и меньше.
  • Банда маргиналов — в ассортименте. Например, в «Божьих воинах»: «Вот, ах, ваши люди, с данного момента подчинённые вашей команде. Справа налево: Шперк, Шмейдлиж, Вой, Гнуй, Броук, Пштрос, Червенка, Пытлик, Грохоед и Маврикий Рвачка. <...> Брат Неплах приказал дать людей. А это кто? А? Может, пташки небесные? Может, рыбки водные? Может, лягушечки болотные? Никак нет. Это как раз люди. Те самые люди, которых я могу дать. Других у меня нет. Не нравятся, ах? Вы предпочитали бы, ах, сисястых бабешек? Святого Георгия на коне? Лоэнгрина на лебеде? Сожалею. Нет таковых. Кончились».
  • Билингвальный бонус — в польском оригинале Библия цитируется на латыни без какого-либо перевода. Автор объяснил это так: «ксёндз говорит, а ты не понимаешь! почувствуй себя простолюдином!». Естественно, для знающих латынь это троп.
  • Бисёдзё — Ютта «Николетта» де Апольда и Дуца фон Пак.
  • Боевой цеп — их использует гуситская крестьянская пехота. Цепников боялись даже рыцари. Ещё бы, заброневой урон там был ого-го.
  • Бой-девка — Николетта Светловолосая, она же Катажина Биберштайн, она же Ютта де Апольда. Обскакать преследователей, уводя их от группы, спустить с лестницы пристающего раубриттера, пробраться на ведьмин шабаш или сбежать из монастыря — это всё она.
    • Там же Рикса Картафила де Фонсека, еврейка, работающая на архиепископа Польши (не участвующего в основном конфликте). Лихо дерётся в рукопашной, незаметно шпионит за целями и имеет внушительные связи.
    • Пошто Дуцу фон Пак забыли?
  • Бой-баба — Дзержка де Вирсинг, крупная коннозаводчица в Силезии. Способна лично объездить любого, даже самого норовистого коня, стрелять из арбалета на скаку и не выдавать тайны даже под страхом мучительной смерти. После спасения рыцарями-соседями предпочла завязать со снабжением гуситов лошадьми, не в последнюю очередь из благодарности спасителям-католикам, свято верившим, что защищают честную дворянку от непонятных грабителей.
  • Большое НЕТ! / Высокоточный матснаряд / Зацензурено — «Свидетели дицебатур, каков Краловыч, капитанеус Орфанорум, мужественным сопротивлением защитников рассержен будучи, велел своим специальным крикунам, стенторами именуемым, под стенами громко кричать и защитникам жуткими муками угрожать, если они города не сдадут. Ужас хотел оным кламором в них возбудить. Видючи, сколько порожнее то старание, повелел взять штуку полотна белого и на оном надпись учинить, гласящую: СДАТЬСЯ ИЛИ СМЕРТЬ и оный защитникам демонстраре, на том стен отрезке, коего приор Генрикус ет фратрес каноници регулярес защищали, читать умеющие. Однако ж приор Генрикус, Гектор Клодский, будучи мужественного сердца, не испужался. Приказал братьям такоже штуку полотна взять и на нём на презрение оным виклифистам написать: ВЕАТА VIRGO MARIA ASSISTE NOBIS.» Летописец, будучи монахом, благоразумно умалчивает, что на самом деле текст был иным — куда менее благочестивым, зато более доходчивым: DEINE MUTTER DIE HUR.
  • Большой лоб — высокий лоб Ютты делает её похожей на Мадонну.
  • Бонус для гениев — какой же роман Сапковского без них! Например, «Башня шутов»:
    • «— Да, потому что и времена такие, — неожиданно взорвался Юстус Шоттель, — ничего больше, только подхватить да написать какие-нибудь призывы и прибить их, курва его мать, на дверях какой-нито церкви. Пшёл, Лютер, со стола, прочь, наглый котяра». Кота мэтра Юстуса зовут точь-в-точь так же, как и священника, поступившего в полном соответствии с предсказанием (так что это не только бонус для гениев, но и нехилое такое «на тебе!» в адрес Мартина Лютера, отца протестантизма). Кстати, сам мэтр — полный тёзка Юстуса Георга Шоттеля, выдающегося немецкого теоретика литературы и филолога XVII века.
    • Среди второстепенных персонажей появляется некий Миколай Коппирниг, астроном-любитель и ярый сторонник теории гелиоцентризма. Это, естественно, не тот великий учёный, с лёгкой руки которого гелиоцентризм утвердился в астрономии (действие происходит за полвека до его рождения) — но, судя по тому, что у Коппирнига есть сын, которого также зовут Миколаем (и который тоже любит наблюдать звёзды), пан Анджей вывел в романе ни много ни мало прямого предка Николая Коперника. Семейные традиции, так сказать…
  • Братья-разбойники — Буко фон Кроссиг и его уже покойные братья. В широком смысле — вся комитива Ноткера фон Вейраха, в которую Буко входит и которой даёт приют в своём замке.
  • Буквально понятые слова — главный герой во время поста лакомится «бобровым плюском», то бишь хвостом, разрешенным к употреблению, «потому что по неизвестным и теряющимся во мраке веков причинам он (бобёр) считался чем-то подобным рыбе».
  • Вам террористы, нам партизаны — отношения между сторонниками гуситов и Рима. Грязные еретики-кацеры, убивающие правоверных христиан и сжигающие города, надругиваясь над святынями, или Божьи воины, защитники чешского народа и борцы с прогнившей церковью? И то, и то недалеко от истины.
  • Великолепный зверь — Хайн фон Чирне, Пашко Рымбаба, да и вообще многие раубриттеры вполне подходят. Люди это грубые и склонные к насилию, но ни в крутизне, ни в смелости им не отказать.
  • Внезапная мистика — реалистичная историческая трилогия, в которой присутствует настоящее (т. е. реально работающее) чернокнижие и сказочные чудища. При этом если магия Рейневана периодически оказывает серьёзное влияние на сюжет, то всех сверхъестественных созданий (кроме Биркарта Грелленорта) можно было бы смело заменить на обычных людей без заметного урона для фабулы.
  • Война — это кошмар — средневековая война со всей грязью, кровью и подлостью.
  • Враг моего врага — инквизитор Гжегож Гейнче обращается за помощью против Биркарта фон Грелленорта к… катарам. Автор правки напоминает: святая инквизиция изначально была учреждена именно для борьбы с катарами.
    • Гельфрада фон Стерча и Рейнмара из Белявы, мужа и любовника Адель Стерчи, объединяет взаимная ненависть к погубившему её князю Яну Зембицкому.
  • Временный союз — гусит Урбан Горн и инквизитор Гжегож Гейнче вместе организуют вылазку против «чёрных всадников» Биркарта «Стенолаза» Грелленорта.
  • Все женщины — распутницы — нередко герои слышат такое в церковных проповедях. Впрочем, Адель фон Стерча та ещё похотливая сволочь.
  • Гадский подручный хуже хозяина — Гжегожа Гейнче, хотя формально он и находится во враждебном протагонисту лагере, даже антизлодеем назвать можно только потому, что он всё-таки инквизитор; Гейнче — добрый пастырь, искренне заботящийся о пастве и оберегающий католическую веру в силу своих возможностей и взглядов (достаточно широких, чтобы без предубеждения общаться со сторонником гуситов Рейневаном или швейцарскими катарами). Но не дай Бог попасть в лапы его подчинённого брата Арнульфа… удивительное сочетание садиста и холодного службиста, этот дознаватель инквизиции интересуется не столько установлением истины, сколько тем, насколько быстро можно вытрясти из человека нужные ему показания.
    • Епископ Конрад при всех его пороках — всё-таки однозначно великолепный мерзавец, а вот на его драконе (и, вполне вероятно, бастарде) Биркарте фон Грелленорте пробы ставить негде: чернокнижник, отравитель, главарь Роты Смерти, холодный и высокомерный садист… это ещё даже не половина всех его «достоинств».
  • Герой с плохой репутацией — Рейневан. Гуситский шпион, еретик, колдун-чернокнижник, соблазнитель чужих жен и дочерей, личный враг епископа Силезии и еще множества уважаемых людей и т. д. А вообще хороший парень, просто не в то время родился и ввязался в чешскую революцию из-за братской любви, избытка идеализма и сложившихся обстоятельств.
  • Говорить стихами/Говорить цитатами («Башня шутов») — очень интересный зигзаг: Исайя, сокамерник Рейневана и Шарлея по Башне шутов, говорит стихами книги пророка Исайи (отсюда и прозвище). Самое удивительное, что когда этот безобидный безумец оказывается на свободе — ему удаётся найти Самсона и объяснить тому, где томятся его друзья. И Самсон его прекрасно понимает.
  • Голем — пражские магики упорно (и тщетно) пытаются повторить успех Льва бен Бецалеля, а вот скромный рабби Майзл Нахман бен Гамалиэль из силезского захолустья в этом деле, как оказывается, знает толк.
  • Готический брюнет — убийца и чернокнижник Биркарт фон Грелленорт.
  • Грозная репутация — Кунц «Кирьелейсон» Аулок, Хайн Чирне и Завиша Чёрный обладают такой. Силу первого неохотно признаёт даже Шарлей (крутой боец), второго боятся даже буйные раубриттеры (а сам Хайн не испугался даже Чёрного всадника), а про Завишу говорят, что он и шестерых махом уложит.
  • Дефенестрация — кодификатор и тропнеймер, Первая пражская дефенестрация, неоднократно поминается в трилогии: одними — с ужасом, другими — с восторгом.
    • Персональной дефенестрации удостаивается поднявший мятеж против радикальных гуситов-таборитов рыцарь Гинек из Кольштейна.
  • Добрый верующий, злой верующий: Рейнмар, Гейнче, гуситский проповедник Урбан Горн и гуситский же генерал Прокоп Голый — хорошие верующие, епископ Конрад и чокнутый гуситский фанатик Крейчиж — плохие.
    • Есть и пастырь нерадивый типа «расчётливый карьерист, готовый на Христовой спине к власти земной въехать». Даже двое: Прокоп Малый у гуситов и епископ Конрад Олесьницкий у католиков.
  • Добрый секс, злой секс. Протагонист, несмотря на собственную серую мораль, обращается с возлюбленной Юттой крайне галантно и романтично, спасает её от опасностей, (а за изнасилование и доведение первой любовницы до суицида устраивает кровавую резню обидчикам). Добродушный силач-дурачок Самсон вообще обходится без секса, выкупив из борделя запуганную рабыню (что неудивительно, т. к. он оказывается архангелом). Грелленорт грубо и почти насильственно совокупляется с малолетней садисткой Дуцей фон Пак. Про раубриттеров (да, троп популяризирован этой трилогией), бандитов, злобных селюков и прочих нехороших персоналий также ничего романтического в плане соития сказать нельзя.
  • Довести до самоубийства — именно этим кончился роман Адель Стерчи и князя Яна Зембицкого. И именно это стоило князю жизни.
  • Домашний тиран — Таммо фон Стерча. В такого же тирана обещает со временем вырасти и его племянник и наследник Апеч (но эту возможную трансформацию автор оставляет за кадром).
  • Доносчик и неловкое прозвище — отец Фелициан, он же Ганис Гвиздек, он же Вошка. Прирождённый фискал — проще сказать, кому он не стучит (главгерою, если что… хотя один раз таки оскоромился, было дело).
  • Дракон — Биркарт фон Грелленорт для Конрада Олесьницкого.
  • Единственный нормальный человек и яблоко от яблони далеко падает — Гельфрад фон Стерча мало похож как на своих буйных братцев, так и на папашу, первостатейного сквернослова и хама.
  • Женщина в холодильнике — обе возлюбленные протагониста лишаются жизни насильственным образом (суицид из-за изнасилования и «просто» убийство). Любовница дракона также гибнет раньше, чем он сам, причём будучи перетёртой жерновами мельницы.
    • Как вы это себе представляете? Её перемололо шестернями механизма, который оные жернова вращает.
  • Жанровая ошибка — в «Башне шутов» Рейневан думает, что живет в рыцарском романе с прекрасными дамами (в беде, конечно же!), благородными братьями-рыцарями и мудрыми монахами-отшельниками. А на самом деле…
  • Засунь это себе в…:
«

— Это талисман Мерсильде, — гордо проговорил Циркулос. — Я спрятал его и тайком пронёс сюда. Осмотри. Смелее. Рейневан протянул было руку, но тут же отдёрнул. Засохшие, но всё ещё четко видимые следы на талисмане однозначно свидетельствовали о том, в каком месте он был упрятан.

»
— «Башня шутов»
  • Злодей-бунтарь — зигзаг. В первых двух книгах автор разносит в пух и прах католиков, которые даже с оборотнем-чернокнижником спутались, лишь бы задушить нарождающийся реформизм. Но далее гуситы оказываются настоящими фанатиками и даже пытаются осквернить икону Богородицы (по факту они, естественно, не секуляризаторы, а борцы за чистоту христианства).
  • Злодей-консерватор — во все поля, педаль в асфальт. Германско-силезские католики изображены мерзавцами, садистами, фанатиками пополам со стяжателями, ещё и с тёмными силами путаются. Правда, ближе к концу трилогии злодейский мячик начинает пружинить в соседнюю область.
  • Злодей, молящий о пощаде — охотник за головами Сторк из Горговиц, после того, как люди князя Болько Волошека перебили его товарищей, начинает умолять о пощаде. Но оказывается, что на нём уже висит смертный приговор за несколько убийств и изнасилований, так что его прямо на том же месте топят в луже.
  • Злодей со стандартами — охотник за головами Кунц Аулок совершенно заслуженно считается паршивой овцой своего благородного рыцарского семейства. Но свою работу делает честно и отступных не берёт, есть у него такая слабость. «Я — Кунц Аулок, по прозвищу Кирьелейсон. Меня покупают, но не перекупают.». Кроме того, известно, что он не любит убивать, когда в этом нет нужды.
  • Злодей с хорошей репутацией — епископ Конрад, якшающийся с демонической магией, церковник, не соблюдающий заповедей, жестокий и расчётливый политик.
  • Знаменитые последние слова — «Hodie mihi, cras tibi» («Сегодня мне, завтра тебе (лат).») от Гельфрада фон Стерча. Они же — нечаянное пророчество: князь Ян Зембицкий, кому это было сказано, действительно долго после этого не прожил. А для самого князя это ещё и кнопка берсерка.
  • Золотая молодёжь — Дуца фон Пак в шестнадцать лет успела встать на одну доску гнусности с такими подонками, садистами, гедонистами, властолюбцами и чернокнижниками самого омерзительного толка, как Биркарт фон Грелленорт и епископ Кондрат! При этом, в отличие от вышеупомянутых персонажей, уверенных, что ради власти им можно всё, девушка особо ни к чему такому не стремится — ей просто нравится мучить и убивать. К счастью, Шарлей и Рикса прохладно отнеслись к наличии у сей юной особы «крыши» в виде аристократов-родителей и влиятельного начальства и просто смололи её в мельнице. Заживо.
  • Инквизитор — Гжегож Гейнче. Довольно положительный персонаж, старается детально разобраться во всех дела обвиняемого, не отправлять на костёр невиновных и в меру сил поддерживать закон и порядок. Но ему не очень повезло с самой организацией: в подчинение у него — законченные отморозки; ближайший помощник — двойной агент, проворачивающий за спиной Гейнче свои дела, сообщающий о планах инквизитора его врагам, а потом о планах этих врагов — своему начальству, уже настоящему, находящемуся в соседнем государстве; а хоть и формально, но всё же вышестоящий над ним епископ Конрад — главгад всего цикла. В финале помогает своему врагу, гуситскому проповеднику Урбану Горну, уничтожить замок Биркарта фон Грелленорта — самого опасного приспешника епископа Конрада, чем вносит свой вклад в падение как Грелленорта, так и (косвенно) самого епископа.
  • И у злодея есть любимые — безжалостный охотник за головами Вальтер де Барби любил свою мать и обеспечивал её. После его гибели женщина оказалась под угрозой голодной смерти.
  • Камео — появление в трилогии Иоганна Гутенберга иначе и не назовёшь.
  • Кармический Гудини — епископ Конрад Олесницкий. Главное полное чудовище цикла, при этом, как и в реальной жизни, благополучно умирает своей смертью через 10 лет после окончания событий книг.
    • А вот его приспешника, Биркарта фон Грелленорта, герои таки убивают. В последней главе, после окончания войны.
  • Католики плохие — епископ вроцлавский Конрад Олесницкий, его окружение и союзные ему католические феодалы. Впрочем, их противники-гуситы интригуют, жгут, грабят и убивают во славу истинной веры ничуть не меньше, а среди персонажей-католиков есть и вполне достойные люди.
  • Коварство соблазнявшей — зигзаг: Рейнмар, рискуя жизнью, пробирается на рыцарский турнир, чтобы увидеть свою возлюбленную Адель Стерча… и чтобы узнать, что любвеобильная бургундка уже променяла его на князя Яна Зембицкого. За что и платит свободой (и хорошо ещё, что не жизнью). Впрочем, Адель отречение потом вышло боком…
  • Колдун и воин:
    • Биркарт Стенолаз, оборотень, владеющий тёмными чарами и полуторным мечом.
    • Рейневан — с прикрученным фитильком, ибо боец из него посредственный: как боевая единица он, даже максимально прокачавшись — хилый середнячок. Скорее, колдун-шпион — больше полагается на ум, скрытность и удачу. И, конечно, на друзей — воинское мастерство Шарлея и грубую силу Самсона. Хотя вообще-то, и отвагой не обделён, и настучать по зубам, несмотря на недостаток силы, вполне может, и с оружием вроде корда, кинжала и арбалета немножко умеет обращаться.
  • Князь Церкви — Конрад Олесницкий. Он не только епископ вроцлавский, но и наследник князей олесницких, принадлежащих к польскому королевскому дому Пястов. Видимо, поэтому Конрад ни в чём себе не отказывает — ни в золоте, ни в вине, ни в бабах. И интриги он плетёт не хуже этого вашего Ришельё.
  • Козлиная шкура — брат Транквилий, старший надзиратель в Башне Шутов. К свои подопечным строг и посох носит отнюдь не только по причине почтенного возраста — этой увесистой дубиной от него при случае и получить можно. Но разницу между строгостью и жестокостью брат Транквилий отлично понимает — и другим не забывает напоминать. К тому же пожилой монах — хороший лекарь: именно его снадобья исцелили Рейневана от тяжёлой лихорадки.
  • Концентратор ненависти — епископ Конрад Олесьницкий, абсолютно аморальная мразь, свято уверенная в собственном праве творить что угодно и с кем угодно — он же епископ Силезии и родич династии Пястов. Организует разбойные нападения, держит монашек в качестве наложниц, в массовом порядке ставит на костёр заведомо невинных людей, не говоря уж об «обычных» политических убийствах и заказных судебных процессах — и всё это не ради высшей цели и даже не ради самого зла, а просто потому что может. При чтении отдельных эпизодов с его участием рука сама тянется за гуситским цепом.
  • Крутой в дурацком колпаке — Тибальд Раабе, голиард (скоморох на наши деньги) и гуситский эмиссар в Силезии.
  • Крутой падре — гуситские генералы (Амброж, Прокоп Голый, Ян Краловец) и проповедник Урбан Горн. Со стороны католиков — вроцлавский епископ Конрад. Хотя куда более яркий пример — приор-августинец Генрик Фогсдорф («мужественный и добропорядочный поп, встречающийся реже единорога» — это про него). И Гжегож Гейнче, лютый недруг епископа Конрада — тоже сюда (хотя он больше и добрый пастырь). Ну, и как комический вариант — брат Иннокентий и приор Штайнкеллер, вбивающие в рыцарей-беспредельщиков Стерчей сотоварищи мысль о необходимости возлюбить ближнего своего. В буквальном смысле вбивающие — кулаками и посохом.
  • Кто ж его посадит? Он же памятник! — князь-епископ олесницкий Конрад.
  • Ласковое прозвище (пополам с назван в честь цветка) — братья Петер и Рейнмар из Белявы называли друг друга Петерлин и Рейневан («петрушка» и «пижма» соответственно).
  • Лечит и калечит — собственно, Рейневан.
  • Лицемерие — это смешно — раубриттеры из комитивы Ноткера фон Вейраха, не жалея красок, на все лады поносят грабителей, умыкнувших собранные на крестовый поход деньги. Одна беда — братья-рыцари и сами собирались сделать то же самое, просто их опередили.
  • Мачете — чтобы мочить — вполне реалистично: здесь многие горожане и рыцари носят длинные широкие ножи-корды — удобнее меча, и вполне применим для бытовых нужд.
  • Меркантильный герой — Шарлей, ярый сторонник принципа «своя рубаха ближе к телу». Даже на войну он идёт не за идею, а ради обогащения. Впрочем, из-за Рейневана регулярно вляпывается в добрые дела и потрошит свою личную «казну» ради спасения друзей.
    • Как выясняется позже, Шарлей ещё и рыцарь в изрядно проржавевших доспехах. Своё участие во вроцлавском бунте — из-за которого он и угодил на многолетнее покаяние — Шарлей вспоминать не любит, но оно было — и Шарлей был одним из вожаков, причём носил францисканскую рясу.
  • Может, магия, а может, реальность — колдун Циркулос, заключённый «Башни шутов», рассказывает Рейневану о том, что опасается попасть в руки Инквизиции и отправиться на костёр. Чтобы избежать этого, он собирается ночью провести магический ритуал и призвать демона, который поможет ему выбраться на волю. Наутро Циркулоса обнаруживают мёртвым, с лицом, искажённым болью и ужасом. Рядом с ним обнаруживают подкармливаемую Шарлеем крысу — также мёртвую, изогнутую в предсмертной судороге, с оскаленными зубами. Другие заключённые считают, что Циркулоса убил призванный демон, или даже сам дьявол. Однако Рейневан, изучавший в своё время медицину, утверждает, что никакой магии тут нет, Циркулос умер от разрыва сердца, а его крыса — от отравления испорченной рыбой, которую съела накануне (рыбой кормили всех узников, в том числе и Циркулоса). И вроде бы, Рейневан говорит убедительно, но… Читатель уже в курсе, что в рамках сеттинга магия вполне себе действует — в том числе, и такой её раздел, как гоэтия, то есть призвание иномирных сущностей. И одну такую уже призвал на страницах книги сам Рейневан, вместе с Шарлеем, а именно архангела Михаила, который вселился в тело слабоумного монастырского послушника, ставшего Самсоном Медком. Вот и пойди пойми — то ли Циркулос и впрямь призвал демона, но не смог взять его под контроль, то ли никого призвать не смог, и в результате, от ужаса, что костра теперь не избежать, мага в самом деле банально хватил удар.
    • Рейневан сам использовал его знаки, потому как на помощь демона в побеге рассчитывал. В итоге незадача — сам он считаетт, что получилось, но помог с побегом ему не нечистый, а ворвавшиеся в город гуситы. А дым, треск и грохот от пальбы и высаживаемых ворот вполне могли быть восприняты как атрибуты явившегося потустороннего создания.Впрочем,сам демон,как наблюдали собравшиеся в камере,пытался материлизоватьсяч,но сокамерники Рейневана пришли в такой ушас,что прервали ритуал как раз тогда,когда прогремел взрыв.
  • Молодец против овец — силезские крестоносцы епископа Конрада во время рейда в Чехию воевать предпочитают в основном с мирными крестьянами, при одних же словах «гуситы идут!» горе-храмовники обращаются в паническое бегство.
    • Как отмечает пан Завиша Чёрный, эта быстрота в отступлении и избирательность папистов в выборе противника — добрая традиция ещё тех времён, когда жив был Ян Жижка, и ничего с той поры не поменялось. Одним словом, не те крестоносцы уже пошли в XV столетии…
    • Свои молодцы против овец есть и на стороне гуситов. В этой роли пан Анджей совершенно непатриотично вывел польских рыцарей из дружины князя Зигмунта Корибутовича, претендента на чешский престол.
    • По мнению Горна — все инквизиторы именно таковы.По крайней мере,так он думал,пока не нарвался на Гжегоша Гейнче.
  • Моральный вертихвост — много кто. Для примера — раубриттер Хайн фон Чирне.
  • Мрачный добряк — с прикрученным фитильком: Самсон Медок не угрюмец, просто задумчив и много знает.
  • Навозные века — XV век на дворе, чего вы хотите?
  • Натуральность фольклора — вполне себе типичные средневековые Чехия и Силезия с феодалами, угнетаемым крестьянством, войной между религиозными фанатиками и прогнившей Церковью, корольками, епископами, разбойниками, а ещё кобольдами в лесах, чародеями, шабашами ведьм и Прекрасным Народом.
  • Неблагодарное быдло — проведя сложную операцию, Рейневан спасает жизнь командиру гуситского отряда. А когда тот вдруг умирает, угадайте, на кого вешают вину? Кто ж знал, что больной был отравлен смертельным ядом, реагирующим на металлы, в том числе хирургический скальпель?
  • Не было бы счастья… — некстати приключившаяся с Тибальдом Раабе диарея хоть и осложнила ему жизнь — зато спасла. Пока страдающий животом голиард искал место, где бы облегчиться, на его спутников, перевозивших собранные на крестовый поход деньги, напали с целью грабежа люди епископа Конрада… живых свидетелей ограбления не осталось.
  • Неприметной незапоминающейся внешности — дьякон Лукаш Божичко. Совершенно неприметной внешности человек, чем и пользуется: кто заподозрит в таком доверенного агента инквизитора Гейнче и архиепископа Польши, да ещё талантливого мага? Впрочем, Биркарт фон Грелленорт всё-таки заподозрил — и кончилось это для дьякона весьма плачевно.
  • Несовместимая с жизнью гордость — Гельфрад фон Стерча. За покушение на жизнь князя Яна Зембицкого мог отделаться всего лишь покаянием — но каяться наотрез отказался. Ещё и нахамил князю напоследок.
  • Несовместимая с жизнью похоть — Рейнмар из Белявы дважды (sic!) нарывается таким образом на крупные неприятности: сперва из-за Адель Стерчи, потом — из-за Ютты де Апольда. С прикрученным фитильком: оба раза остаётся жив, но исключительно благодаря удачно сложившимся обстоятельствам. А так, не будь он протагонистом, погиб бы не то что в первой книге — в первой же главе.
  • Нет, не тот — внутримировой пример: силезского священника Миколая Мегерлейна гуситы принимают за недоброй славы попа Мегерлина, отличившегося зверствами во время рейда крестоносцев в Чехию. Как духовное лицо, его и так не пощадили бы — но эта ошибка обрекла несчастного на участь хуже смерти.
  • Одинаковые имена — Конрад Олесницкий, его брат князь Конрад Кантнер и их младший брат Конрад Белый[1].
    • Рыцарь-раубриттер Пашко Рымбаба, как сам говорит про себя: «Рымбаба sum! Сын Пакослава. Пакославов внук.»
    • Но истинные короли тропа — Баруты: в их роду все (то есть почти все) мужчины носят имя Генрик, различая своих многочисленных братьев, кузенов, дядьёв и племянников только по прозвищам. Из-за этого младших Барутов бывает довольно просто обмануть: говоришь, что знаком с их родственником Генриком, и проходишь за своего.Или встречаешь Барута и почти наверняка его зовут Генрик.
  • Оккультрёп — вся сцена мнимого экзорцизма.
  • Папина дочка — судя по всему, Сибилла из Белявы, племянница ГГ, была именно такой, не случайно же она взяла псевдоним Электра и поклялась отомстить убийце своего отца. И отомстила-таки. Уж от кого-кого, а от несовершеннолетней девушки Биркарт фон Грелленорт, способный в одиночку разделаться с несколькими профессиональными наёмниками, зачарованного арбалетного болта в грудь явно не ожидал…
  • Пастырь добрый и пастырь нерадивый — в ассортименте (всё-таки эпоха религиозных войн!) Причём как со стороны католиков, так и со стороны гуситов.
  • Пастырь недобрый — епископ Силезии Конрад Олесницкий. Впрочем, таких персонажей в саге — вагенбург и маленькая тележка, а мужественный и добропорядочный поп встречается реже единорога.
  • Пейсы, кашрут и день субботний — Рикса Картафила де Фонсека и рабби Майзл Нахман бен Гамалиэль.
  • Плохой хороший конец — да, Рейнмар вышел живым из каменного мешка, где ему суждено было провести остаток лет, и даже нашёл свою любовь, а Биркарт фон Грелленорт получил своё. Но ни Ютты, ни Самсона больше нет в живых, каноник Беесс лишился должности и уже не сможет прикрыть Рейнмара от козней епископа Конрада — который не понёс даже символического наказания… И гуситская революция разгромлена. И хотя Шарлей и может наконец отправиться в свою землю обетованную — Константинополь, но роковая судьба Константинополя уже ясна,что подчеркивал старик-рассказчик в корчме…
  • Пнуть сукиного сына
    • Убийство насильника-гомосексуала, педофила, бандита и похитителя людей Прыщавого Дуцей фон Пак.
    • Смерть самой Дуцы фон Пак. Когда Шарлей и Рикса перемалывают девушку заживо в мельнице, то читатель не в силах сдержать садистской ухмылки: в свои 16 лет Дуца и так была конченой мразью и садисткой без единого положительного качества.
    • Любовник Адели Стерча, князь Ян Зембицкий, тоже получил своё. Не выделяясь сначала на общем фоне средневековых феодалов, к концу второго тома он оказывается отменным сукиным сыном: признаётся, что прекрасно знал о «шалостях» охранников застенка, а потом и вовсе похищает из монастыря любимую Рейневана и шантажирует его, угрожая девушке судьбой Адели. (Поскольку Ютта — знатная шляхтянка, такое поведение делает князя Яна полным беспредельщиком даже по тогдашним стандартам.) Поэтому, когда католики проигрывают бой гуситам и князь получает от Рейневана рогатиной в живот, это вызывает полное одобрение читателя.
    • А вот Адель фон Стерча — скорее другой троп. С одной стороны — пинать её есть за что. С другой — как минимум двое не самых отрицательных персонажей трилогии (причём именно те, кому она больше всех напакостила!) сочувствуют её печальному концу и даже берутся за неё отомстить.
  • Полное чудовище — их тут много, но выделяется Биркарт фон Грелленорт, для которого запытать человека насмерть, отравить неизлечимым и мучительным ядом девушку, бросить любовницу на смерть или же зарубить беззащитных ничего не стоит. Из женских персонажей педаль в пол выжимает Дуца фон Пак: эта отморозь, пожалуй, даст фору самому Грелленорту.
  • Поединок оборотней — имел место быть в начале второй книги. И Биркарт фон Грелленорт его выиграл.
  • Появление кавалерии — гуситы появляются как раз вовремя, чтобы освободить Рейневана и Шарлея из зловещей Башни Шутов.
    • Люди князя Болько Волошека освобождают Рейневана из рук Кунца Аулока и его охотников за головами. А вот сами охотники за головами — это уже противоположный троп.Невольно они спасли Волошека от стычки с ратниками Зембицкого княжества.
  • Предатель — хватает и таких. Для примера — гейтман Ян Смижицкий, сторонник гуситов… мятежник, и просто меркантильный стервец, налево и направо продающий своих соратников. Смерть Петера из Белявы, брата Рейневана — на его совести (как и многих других гуситских сторонников в Силезии).
    • Награда, достойная предателя — он же. Хотя автор, намекнув, и вынес её за скобки повествования: свою достойную награду Яну Смижицкому довелось получить много лет спустя после окончания гуситских войн.
  • Прекрасная еврейка — Рикса Картафила де Фонсека.
  • Прикинуться шлангом — Самсону Медку и прикидываться особо не нужно, он и так на вид — клинический (в медицинском смысле) дебил. А что в теле придурковатого монастырского служки живёт душа самого настоящего ангела — так об этом всем и каждому рассказывать не обязательно.
  • Пришёл с ножом на перестрелку — дуэль «меч против огнестрела». Обыграно во время боя одногоиз Черных Всадников с вооруженными арбалетами Рейневаном и Дзержкой де Вирсинг.
  • Проблема противоположных оценок: как трактовать финал трилогии — как плохой хороший или хороший плохой конец? Обе точки зрения имеют свой резонный обоснуй, так что спорить при желании можно до бесконечности… а можно и не спорить вообще.
  • Прогнившая церковь — католическая церковь глазами персонажей-гуситов. Хотя, понаблюдав за местными канониками и епископами, волей-неволей начинаешь им верить…
    • Сами гуситы, хоть и не прогнили в силу новизны, к третьей книге лишаются романтического ореола.
  • Протестантизм — это круто! — Прокоп Голый, Амброж, Ян Краловец, Бедржих из Стражницы и другие гуситские гейтманы. Да, действие происходит за столетие до Реформации. Но историческая наука считает Гуса и гуситов прямыми предшественниками Лютера.
  • Птичку жалко — Адель фон Стерча, безусловно, коза редкая, но той участи, что ей уготовал князь Ян Зембицкий, не заслужила даже она.
  • Раубриттер — в ассортименте. Есть и относительно порядочные на общем фоне, но большинство вполне соответствуют имени: разбойники — они разбойники и есть.
  • Родные братья противоположны — твёрдостью характера князь Ян Зембицкий и его сёстры похожи, а вот в моральном плане князю далеко до обеих.
  • Самоубийственная самоуверенность — князь Ян Зембицкий толкает Рейневана к измене гуситам, угрожая в случае отказа жестоко расправиться с его любимой. Герой на предательство не идёт и заранее предупреждает гуситов о том, что их на марше собираются атаковать княжеские войска. А что же князь? Он настолько уверен в надёжности своего «аргумента», что его не переубеждает даже донесение разведчика о внезапном прекращении марша гуситской армии, и самонадеянно приказывает ударить на ставшего лагерем врага. Ничем хорошим ни для Яна Зембицкого лично, ни для его рыцарей это не кончилось.
  • Суперсолдат — Чёрные Всадники Биркарта, накачанные гашишем и прочими неведомыми снадобьями, способны сражаться даже с арбалетной стрелой в горле или полуорубленной головой.
  • Стенолаз — Биркарт фон Грелленорт умеет превращаться в краснокрылого стенолаза и натурально лазать по стенам, цепляясь когтями, хотя чаще просто летает.
  • Суровая вражеская тётя — Дуца фон Пак, ярко выраженная мисс Фансервис) и при этом отмороженное полное чудовище, для которого день, прожитый без убийства, прожит зря.
  • Супружеская измена — Адель фон Стерча наградила своего супруга Гельфрада аж двумя парами развесистых рогов. Причём если Рейневана рыцарь в конце концов простил, то князь Ян Зембицкий так дёшево уже не отделался.
  • Убийство в больнице — католики в третьей части вырезают раненых гуситов в госпитале Олавы.
  • Умер с позором — банда охотников за головами Кунца Аулока. Особенно «повезло» Сторку из Горговиц, удостоенному за все свои художества сомнительной чести быть утопленным… в луже.
  • Умереть с улыбкой — Богухвал «Флютек» Неплах, начальник гуситской контрразведки. Отыграно зигзагом: умер Флютек, судя по всему, не от естественных причин: предсмертная улыбка — один из симптомов отравления жутким ядом Перферро.
  • Умные люди знают латынь — без перевода на польский! Автор объяснил: «Ксёндз говорит, а ты не понимаешь! Почувствуй себя простолюдином!».
  • Упитанный силач — брат Иннокентий. Ох, как ошиблись братья Стерчи, посчитав этого монаха безобидным! «Стерча грязно выругался, вырвал руку и сильно толкнул монаха. Впрочем, с таким же успехом он мог толкать донжон олесьницкого замка. Брат Иннокентий, которого братия называла братом Инсолентием (чрезмерный (лат.)), даже не дрогнул. Зато сам ответил таким толчком, что Вольфгер перелетел полдвора и свалился на кучу навоза. Несколько мгновений стояла тишина. А потом все набросились на огромного монаха. Филин, подоспевший первым, получил по зубам и покатился по песку. Морольд Стерча, отхвативший по уху, засеменил вбок, вылупив подурневшие глаза. Остальные облепили августинца, словно муравьи. Огромная фигура в чёрной рясе полностью скрылась в свалке. Однако брат Иннокентий, хоть ему и крепко доставалось со всех сторон, отвечал так же крепко и вовсе не по-христиански, совершенно вопреки августинскому закону смирения.» И Самсон Медок, конечно, хотя на первый взгляд и клинический средневековый дебил.
    • Храмовник — десятки таких, причём с обеих сторон. Религиозные войны, как-никак.
  • Хороший плохой конец — троица друзей распалась: Самсон Медок погиб в битве, после которой собирался оставить сражения, Шарлей навсегда расстаётся с Рейневаном и уезжает в Византию (которую, заметим, ждёт нашествие турок). Сам Рейневан на годы брошен в каменный мешок. Ютта, возлюбленная Рейневана, мертва. Гуситы раскололись на несколько ветвей, обратились друг против друга и были разгромлены. Годы жестоких и опустошительных войн, интриг, предательств и убийств не привели, во всяком случае прямо, ни к чему. Большая часть негодяев и мерзавцев избежала кары, а некоторые даже умудрились заработать репутацию героев и борцов за правое дело. Однако многих негодяев возмездие таки настигло, включая полное чудовище и одного из основных антагонистов, Биркарта фон Грелленорта. Дело гуситов проиграно, но стало предтечей будущей реформации. Рейневан в конце концов был освобождён и нашёл семейное счастье с искренне любящей его Эленчей фон Штетенкорн, ну а пройдоха Шарлей, судя по всему, успешно пережил все пертурбации и выступает рассказчиком истории о Рейневане. (А разгром таборитов и вторжение турок в Византию разделяют целых девятнадцать лет, так что Шарлей, скорее всего, мирно скончается в собственной постели от старости.)
  • Человек-миф — Дроссельбарт, Бисклаврет и Жехорс, члены диверсионно-разведывательной группы «Фогельзанг». Акценты выраженные — но наверняка фальшивые, длинные запутанные рассказы о месте рождения и национальности — явное враньё от начала и до конца. В разведке, да ещё и в пылающей религиозной войной Силезии, без того нельзя.
  • Школа волшебства — магическая школа в испанском Толедо настолько известна во всей Европе, что любого обученного мага могут назвать «Толедо». Рейневану тоже часто доводилось слышать данное слово в свой адрес, хотя магическому искусству он учился вовсе даже в Праге.
  • Шпион — после всех приключений первой книги Рейневан прибивается к гуситам и становится личным шпионом священника-полководца Прокопа Голого. Его убитый брат Петерлин тоже, как оказывается, был связником чешской резидентуры в Силезии.
  • Эвтаназия — Рейневан по настоянию друзей магическим амулетом прекращает навсегда страдания Ютты, в муках умирающей от магической отравы Биркарта фон Грелленорта.
  • Экзорцизм — в монастыре доминиканцев Рейневан и Шарлей имитируют процедуру, «изгоняя беса» из больного монаха фрагментами молитв, тарабарщиной и матомной бомбой. В результате они призвали в мир ангельскую сущность, вселившуюся в Самсона Медка. На их счастье, монах таки пришёл в себя прежде, чем настоятель понял, что экзорцисты фальшивые.
  • Эскадроны смерти и чёрный рыцарь — Чёрная Рота, демоны полудня, всадники ночи. Выполняют функцию элитных ликвидаторов всех неугодных епископу Конраду. Если вы слышите топот копыт и завывания «ADSUMUS», ваша смерть наверняка будет ужасной.
  • Я воевал за врагов — Рейневан некоторое время едет в компании Завиши Чёрного, легендарного польского рыцаря, участвовавшего в битве при Грюнвальде (Танненберге). У Рейневана там погиб отец, и он не мог не спросить Завишу о том, не встречал ли он его. Вот только Завиша воевал на другой стороне и гербов своих противников не запоминал: «Я рубил всех, чей конь ко мне был повёрнут мордой, а не задницей».
  • Язык хмыканий и шёпот, в который вслушиваются — Таммо «Хрипач» фон Стерча, разбитый инсультом, именно так и общается с окружающими. Выглядело бы комично, если бы старый рыцарь не был заядлым хамом и сквернословом…

Примечания[править]

  1. Кстати, все Конрады были реальными лицами, и двое их неупомянутых братьев также звались Конрадами.