Футуризм

Футуризм — одно из самых ярких направлений художественного авангарда, официально провозглашённое в 1909 г. итальянским поэтом Филиппо Томмазо Маринетти и прогремевшее в европейском искусстве 1910-х-1920-х годов. Также футуризм — это общее название для разного рода эстетик, связанных с воображением образов будущего: например, ретрофутуризма, монументальной гигантомании или эклектичного будущего, но наша статья не об этом.

В чём суть

Футуризм являлся частью глобального художественного явления — модернизма (не путать с куда более узким понятием стиля модерн), стремящегося преодолеть реализм и изобрести новые художественные формы. В отличие от своих более умеренных предшественников (например, символистов, в побеге от реальности обращавшихся к мистике, религии и философическому угару), футуристы радикально порывали со всем предшествовавшим искусством, а в качестве источника вдохновения и предмета изображения видели современный город. Соратники Маринетти утверждали, что наиболее адекватен современному миру, преображённому урбанизацией, «телеграфный стиль» в литературе и пёстрый, контрастный, геометрический стиль в живописи (уже вошедший в художественный мэйнстрим благодаря кубистам). Прославление урбанизма сочеталось у итальянских футуристов с агрессивной эпатажной риторикой (например, призывами взорвать музеи) и специфической провокативной моралью, прославлявшей войну и насилие.

В Российской империи футуризм прижился едва ли не лучше, чем в Италии, хотя и был слегка переинтерпретирован — воспевание городских пейзажей и технического прогресса отошло на второй план, несмотря на старания отдельных авторов вроде Ильи Зданевича или Вадима Шершеневича, пытавшихся вернуть футуризм к истокам, а на первый вышло именно художественное новаторство и скандальные выпады. В отличие от итальянского, активно работавшего со всеми формами искусства, русский футуризм был преимущественно литературным течением.

Наиболее известна среди русских футуристов группа «Гилея», представлявшая из себя эдакую чрезвычайно эклектичную банду маргиналов от литературы: экспрессивный и провокационный Владимир Маяковский с фирменной манерой записи текста «столбиком» по несколько слов в строке (знаменитую «лесенку» он изобретёт уже в советские годы), антиэстетичный и нарочито примитивный Давид Бурлюк, основоположник и пропагандист зауми Алексей Кручёных, прославившийся стихотворениями, составленными из бессмысленных звукосочетаний, король авторских неологизмов и поклонник архаики Велимир Хлебников, дошедший до крайности в туманной метафорике поклонник французского символизма Бенедикт Лившиц…

Объединяло этих людей преимущественно одно: неприятие существовавшей до них литературы. В качестве теоретической концепции, позволившей бы примирить столь разные подходы к искусству, «гилейцы» выдумали концепцию «слова как такового», предлагавшую в качестве главного критерия ценности литературы считать фонетическую выразительность и формальную инновативность. Существовали, однако, и другие группы — например, пережившие с 1911 по 1914 г. несколько инкарнаций «эгофутуристы»: эти позаимствовали у символистов высокопарный эзотерический оккультрёп в манифестах («Жизнь — дробь вне Вечности», «Призма стиля — реставрация спектра мысли» и т. п.), а в поэзии сочетавшие высокий штиль с экзотическим лексиконом. Наиболее известным и выдающимся представителем эгофутуриза по праву считается Игорь Северянин, который, впрочем, кинул своих товарищей по направлению ещё в 1912 г., уйдя на вольные хлеба и сотрудничая то с почтенными символистскими мэтрами, то со скандальной «Гилеей».

Классификация русских футуристов

• Кубофутуристы, они же группа «Гилея», они же — будетляне (калька слова «футурист» на старославянский манер, изобретённая Хлебниковым; впрочем, остальными «гилейцами» практически не употреблялась как самоназвание). В разные годы в группу входили Хлебников, Кручёных, Маяковский, Бурлюк, Василий Каменский, Бенедикт Лившиц и Елена Гуро. Имевшие репутацию самых радикальных реформаторов, они выдали «Пощёчину общественному вкусу», предлагая сбросить классиков с парохода современности, и сочиняли заумь.
• Эгофутуристы — наиболее известен «Я, гений» Игорь Северянин. Помимо него, был представлен сперва другими членами группы «Ego» (Константином Олимповым, Граалем-Арельским, молодым Георгием Ивановым, который, впрочем, скоро разочаровался в футуризме и перешёл в стан акмеистов), затем — «Интуитивной Ассоциаций Эго-футуризма» (Василиском Гнедовым, Иваном Игнатьевым, Павлом Широковым, Дмитрием Крючковым). Также к эгофутуристам зачастую причисляют московскую поэтическую группу «Мезонин поэзии», некоторые члены которой (в особенности — Вадим Шершеневич и Константин Большаков) и вправду находились под сильным влиянием Северянина и охотно сотрудничали с петербургскими эгофутуристами, участвуя в их альманахах.
• «Центрифуга» — круг поэтов, собравшийся вокруг Сергея Боброва. Позиционировали себя наследниками эгофутуризма (причём не «северянинской», а «игнатьевской», более радикально-экспериментальной трактовки), выпустили сборник памяти Игнатьева, покончившего с собой в 1914 году, резко нападали на «Гилею». Самыми известными поэтами «Центрифуги» были Борис Пастернак и Николай Асеев, также она приютила в своих альманахах некоторых выходцев из «Мезонина поэзии». С «Центрифугой» в какой-то момент до состояния полной неразличимости слилась группа «Лирень» (выходцем как раз оттуда был Николай Асеев, помимо него, в ней состояли Григорий Петников и Божидар). В предреволюционные годы Хлебников, несколько отойдя от круга «Гилеи», сблизился с «Центрифугой».
• «41°» — существовавшая в пред- и первые послереволюционные годы в Тифлисе группа под лидерством временно отколовшегося от «Гилеи» Алексея Кручёных. Также в группу входили Илья Зданевич и Игорь Терентьев. Проповедовали наиболее радикальный извод футуризма — чистую заумь, не замутнённую лишним содержанием.
• …а также десятки других, не столь значительных групп и формаций, и сотни последователей и эпигонов футуризма разного масштаба.

Как это выглядит

В живописи:

• Яркая, агрессивная, контрастная колористика.
• Изобилие угловатых фигур.
• Очертания предметов сильно искажены или не угадываются вовсе (если какие-либо предметы вообще задумывались — некоторые из футуристов пропагандировали «беспредметную живопись», т. е., абстракционизм).
• Если картина имеет сюжет, то это, как правило, городской пейзаж или батальная сцена. Аверсия — Давид Бурлюк, часто изображавший идиллические сельские пейзажи, отчасти — Михаил Ларионов, любивший сюжеты из примитивных культур (хотя и город, и война часто попадали на его полотна).

В литературе:

• Странный, выходящий за рамки нормального язык — от авторских неологизмов (на этой почве больше всего отметились Хлебников, Северянин и Маяковский, хотя не брезговали подобным и, скажем, Василий Каменский с Алексеем Кручёных) или разговора загадками (особенно отметился Бенедикт Лившиц, описывавший в своих стихах вполне обыденные картины невероятно вычурным и метафоричным языком — итоговый результат напоминает скорее словесную окрошку) до абсолютного отсутствия в тексте знакомых слов (среди русских футуристов отметились Алексей Кручёных, Илья Зданевич и Игорь Терентьев, среди итальянских — сам Филиппо Маринетти со своей заумной поэмой «Zang Tumb Tumb»).
• Намеренное игнорирование норм грамматики — в некоторых изданиях «Гилеи» ещё до орфографической реформы игнорировался «ер» на концах слов, а Илья Зданевич считается одним из предвестников пресловутого «олбанского» — на нарочито безграмотном русском написана его пьеса «Янко крУль албАнскай» (!), а также ряд других текстов.
• Изобилие антиэстетизма, провокационных образов и сюжетов: брутального натурализма при изображении войны (причём если, к примеру, у Маяковского это направлено на донесение месседжа «война — это кошмар», то у Маринетти — ровно наоборот), физического разложения, телесных отправлений и прочей грязи, и т. п. Вадим Шершеневич в 1914 г. публикует стихотворение от лица матери, убившей собственного ребёнка, а Кручёных озаглавливает одно из стихотворений «Отрыжка». Характерны названия альманахов и подборок членов «Гилеи» — «Дохлая луна», «Пощёчина общественному вкусу», «Доитель изнурённых жаб».
• Разного рода формальные эксперименты — Маяковский экспериментировал с тоникой в противовес силлаботонике, Бурлюк создавал стихотворения, в которых принципиально не использовались те или иные буквы, Хлебников и вовсе втопил педаль в пол, например, поэмой-палиндромом или стихотворением, полностью состоящим из однокоренных слов (99 % из которых являются окказионализмами). Также футуристы обожали выдумывать различные новые жанры, почти никогда не имевшие внятных определений, зато имевшие чрезвычайно звучные названия — например, «аэропозия» Маринетти или «сверхповесть» Хлебникова.

На что повлиял футуризм

Несмотря на устойчивую репутацию бесцельного терроризма от искусства, влиятельность футуризма была очевидна уже в годы его скандальной славы — в яркости экспериментов футуристам не отказывал символист Валерий Брюсов (критикуя при этом эпатаж и крикливую саморекламу), ещё один символист — Фёдор Сологуб — пропагандировал поэзию Игоря Северянина и даже написал предисловие к его дебютному сборнику, определённый талант за футуристами признавал даже их яростный идейный противник — акмеист Николай Гумилёв. В раннесоветские годы футуризм ненадолго стал частью художественного мэйнстрима (в том числе усилиями истового коммуниста Маяковского, отсидевшего некогда в царской тюрьме за участие в деятельности РСДРП), но уже очень скоро вышел из фавора — хотя некоторым футуристам (Маяковскому, Николаю Асееву) и удалось закрепиться в литературном истеблишменте, большинство пропагандистов «самовитого слова» либо существовали на обочине художественной жизни, едва сводя концы с концами (Велимир Хлебников, Алексей Кручёных), либо эмигрировали (Давид Бурлюк, Илья Зданевич), либо и вовсе были репрессированы (Игорь Терентьев, Александр Туфанов). Критиковался футуризм и «слева» — новыми авангардистскими направлениями 1920-х гг., такими, как имажинизм или «ничевокство». Аналогичное наблюдалось и в Европе — дадаисты уже в конце 1920-х насмехались над футуристическими амбициями, а в Италии интерес к формальным извращениям Маринетти угас достаточно быстро, несмотря на близость последнего к Муссолини и попытки встроиться в политическую конъюнктуру.

Тем не менее, можно с уверенностью говорить о том, что футуризм не только спровоцировал дальнейшее развитие авангарда и возникновение дадаизма, сюрреализма и пр., но и своей установкой на переосмысление самих основ художественного произведения оказал ключевое влияние на всё искусство ХХ века. Фактически почти всё визуальное искусство второй половины ХХ — нач. ХХІ в. — от абстрактного экспрессионизма до концептуализма — так или иначе отталкивается от находок авангардистов начала столетия, а многие практики современной поэзии — от «лианозовской» до «языковой» школы — были бы немыслимы без футуристической идеи трансформации языка. В позднесоветские годы к эстетике и поэтике футуристов обратился Егор Летов, щедро сдобрив его психоделией в духе шестидесятых (но куда темнее и острее), да и вообще весь сибирский рок 80-90-х немыслим без футуристических экспериментов.